– Они яркие и красивые, эти цыганские цветы, – заметила Тамсин.
Уильям пристально посмотрел на девушку, окидывая ее взглядом.
– Да, очень красивые, – приглушенно сказал Уильям и отвернулся.
– Однажды я уже был в цыганском таборе вместе с королем Джеймсом, – заговорил он после небольшой паузы. – Но это был другой табор, не твоего деда. Я бы узнал Джона Фо. Либо он узнал бы меня.
– Король Джеймс приезжал как-то и в табор моего деда. Получилось так, что я как раз гостила тогда у дедушки с бабушкой. Я помню очень молодого долговязого мужчину с длинными рыжими волосами. На нем был костюм нищего. Я думаю, он был один. Он не раз посещал табор моего деда. Тебя с ним не было, я уверена. Я бы тебя запомнила, – добавила она тихо.
Уильям пожал плечами:
– Я ничем не отличаюсь от других мужчин. Высокий и темноволосый. На свете много таких, как я.
Тамсин отрицательно покачала головой:
– Твои глаза похожи на те цветы, что растут на лугу. Такие же ярко-синие. Их цвет заметен даже на расстоянии.
Уильям взглянул на девушку, а потом снял с шеи платок и сказал:
– В сравнении с твоими глазами этот блестящий шелк выглядит блеклым и тусклым.
Девушка почувствовала, что краснеет. Между тем Уильям обвязал платком свое предплечье, как это делают рыцари, носящие цвета своей дамы.
– Как получилось, что ты путешествовал с королем? – спросила Тамсин. – Я знаю, ты был его другом, но я… – она колебалась. – Я слышала, что ты был заложником короны в те годы.
Казалось, Уильяма совсем не удивило то, что она знала о его прошлом. По крайней мере о том периоде, когда его удерживали во дворце насильно.
– Моего отца повесили за воровство, – начал рассказывать Уильям. – А я был взят в заложники, чтобы мои родственники не начали мстить. Пока решали, что со мной делать дальше, держали меня в темной камере, в подземелье. В то время граф Энгус полностью контролировал короля, держал его у себя в повиновении. Скучающий и умный подросток отчаянно нуждался в товарище. Мне выделили помещение рядом с королем и позволили проводить с ним как часы занятий, так и свободное время.
– Ты учился вместе с королем? – воскликнула Тамсин. – Тебе действительно везет.
– Полагаю, что так, – ответил Уильям, – хотя я все это отдал бы за жизнь, которую у меня отняли.
Девушка подняла голову повыше, прислушиваясь в ожидании продолжения, но Уильям больше не сказал об этом ни слова. Он продолжил рассказ о короле.
– Даже когда Джеймс вернул себе свободу, – ему тогда было около шестнадцати, – я не смог добиться легальной свободы для себя. Джеймс даровал ее, только когда мне исполнилось двадцать. И после этого я жил при дворе и сопровождал короля в его поездках по стране. Я много путешествовал и без него, выполняя поручения короны.
– Ты оставался при дворе, хотя был свободен и мог уехать? Почему ты не отправился домой, в Рукхоуп?
– Так получилось, что моей семьи здесь тогда не было. За замком присматривали родственники, посланные Скоттом из Бакклеуха, самого старшего в нашем роду. А мои мать, сестра и брат находились в то время в Брентшау у моего отчима, Роберта Максвелла. Мне туда ехать не хотелось, и потому я жил там, где находился двор, – в Эдинбурге, Фолкленде, Линлитгоу или Стирлинге. Либо оставался в своем доме в Эдинбурге. В прошлом году моя мать снова овдовела и захотела перебраться в Рукхоуп вместе с моей сестрой, тоже вдовой. И тогда я решил, что тоже буду жить здесь, в замке, вместе с семьей. Здесь живет и моя дочь под неусыпной заботой моих родных, – добавил он.
– А ты путешествовал с королем Джеймсом после того, как твое заключение закончилось? – спросила она. – Вы, должно быть, восхитительно проводили время!
– Да. Иной раз мне кажется, что я был цыганом, – он взглянул на девушку и улыбнулся.
– Бродягой-путешественником?
– Да, по поручению короля. Я побывал в Англии и Дании, был во Франции, Италии и Германии. И куда бы я ни отправился, красавица, – добавил он задумчиво, – я видел караваны цыганских кибиток. Они встречались мне на дороге, в полях и на ярмарках.
Тамсин кивнула.
– Ромалы путешествуют по всем странам. Мои дед с бабкой пришли из Франции и добрались до Англии, когда были еще молодыми. Теперь они бродят по Шотландии и никуда больше не собираются. Шотландцы более терпимы к цыганам, чем другие народы. Здесь у ромал есть некоторая свобода, они могут сами распоряжаться своей жизнью.
– А ты ездила куда-нибудь? – спросил девушку Уильям.
– Только в Англию и только в лунную ночь. – Тамсин улыбнулась. – Когда я была маленькой, я жила у дедушки с бабушкой и говорила только по-цыгански и по-французски. Отец привез меня в Мертон, когда мне исполнилось шесть лет. Его бабка, Мама Мэйси, поселилась в замке, чтобы растить меня, но я не говорила по-шотландски, да и по-английски тоже. Это вообще особая история. Чтобы учить меня шотландскому, папа нанял воспитателя-мужчину, который владел французским. Я многому научилась у него. Он научил меня читать и писать на английском и на латыни и еще учил меня математике.
Уильям взглянул на Тамсин.
– Образованная цыганская девушка? Такую нечасто встретишь.
– А ты учился вместе с королем. Мы оба получили необычное образование. И у нас есть еще одна необычная черта, общая для нас обоих. Мы бродяги по натуре. Расскажи мне еще что-нибудь о путешествиях с королем.
Уильям пожал плечами.
– Самые занимательные истории случались тогда, когда я сопровождал его в тайных вылазках. Король любил ездить по стране, переодевшись нищим или фермером. Он называл себя тогда «Гудмен из Баллангейча». Время от времени мы напарывались на неприятности, особенно в кабачках, где часто возникали заварушки и драки из-за азартных игр или приграничных споров. Один или два раза я оттаскивал его в безопасное место, потому что никто не знал, что меряется силой или спорит с королем Шотландии.
Тамсин хихикнула:
– Ты бывал в цыганских таборах вместе с ним?
– Да, хотя в таборе твоего деда я не был. Джеймс упоминал египетского графа по имени Джон Фо, который однажды вылечил его лошадь. Король был очень ему благодарен. Должно быть, он имел в виду твоего деда.
Девушка утвердительно кивнула:
– Это был он. Они встречались с дедом несколько раз, король даже приглашал его вместе с труппой бродячих артистов в королевский дворец, чтобы они вместе дали представление. Три года назад, когда дедушка привел свой табор во дворец Фолкленд, король подписал указ о привилегиях и вручил деду охранный лист.
Уильям сдвинул брови:
– Это был табор твоего деда? Я слышал о том представлении. Многие были в восторге.
– Король очень уважал моего деда за его знание лошадей. А еще король просил бабушку погадать ему, предсказать будущее.
– Она предсказала ему длинную жизнь и счастливое будущее? У Джеймса не было ни того, ни другого.
Тамсин смотрела на голубые цветы, что росли в придорожной траве.
– Она узнала правду, о которой тогда еще никто и не догадывался. Она видела, что короля Джеймса ждет ранняя смерть. Но мы никогда прямо этого не говорим. Я знаю, она предупредила его о слабом здоровье. Но иногда осторожность ничего не стоит. Иногда провидение имеет гораздо большую власть над людьми.
– Судьба, – сказал Уильям, – играет многими.
– Да. – Тамсин смущенно взглянула на него. – А теперь король мёртв, и его крошечная дочь заняла трон отца. А ты видел маленькую королеву Мари? – с любопытством спросила девушка.
– Видел. Красивая малышка, но создает множество проблем Шотландии. Генрих Английский навис над ее колыбелькой, как стервятник.
– У нее много защитников.
– В целях безопасности ее перевезли в Линлитгоу, но я бы чувствовал себя спокойнее, если бы она находилась в замке Стирлинг. Нужно, чтобы вокруг нашей королевы-инфанты были каменные крепостные стены, – нахмурился Уильям.
– Я однажды была во дворце Фолкленд, – сказала Тамсин. Уильям с удивлением посмотрел на нее. – Как-то летом три года назад король пригласил людей моего деда, чтобы они танцевали и играли на музыкальных инструментах. Я поехала с ними. Знатные леди просили погадать им, и я помогала бабушке читать судьбы по ладоням и картам. Я видела королеву, такую высокую и такую милую, и короля рядом с ней. Они были одеты в сказочно прекрасные платья. Дворец был огромный и красивый, с гобеленами на стенах и стеклянными окнами. Стулья были обиты бархатом. Везде я видела красивые вещи, по дворцу ходили прекрасные леди и лорды. – Она взглянула на Уильяма. – Но тебя я там не видела. Я уверена.
– Я, как правило, избегал шумных торжеств. Мне больше нравятся маленькие компании. – Он скользнул по Тамсин взглядом и продолжил: – Такие, как в Рукхоупе. Вечером, после ужина, мы привыкли собираться в большой гостиной, чтобы сыграть в карты и помузицировать. Думаю, тебе тоже понравится.
Тамсин быстро отвернулась. Мысль о том, что она встретится с его матерью, сестрой и дочерью, повергла ее в панику.
– Я не привыкла к таким вещам, – настороженно произнесла она.
– Ты сказала, что умеешь играть в карты. Ты поладишь с моей семьей, вот увидишь.
– Что я должна увидеть? – спросила она. Напуганная перспективой встречи с его семьей, она тем не менее не желала показывать свой страх. Скрывая свои опасения, Тамсин дала волю гневу. – Что ты им скажешь?! «Это моя жена, я буду держать ее в темнице» или «Это моя узница, я буду держать ее в своей постели»?! Как ты объяснишь им, кто я такая?
– Это Тамсин Армстронг, наша гостья, – спокойно произнес он. – Вот и все.
– А, вот и все! Она ведь не затянется надолго, эта женитьба, не так ли? – Девушка отвернулась и перекинула за спину тяжелую массу своих волос.
Летний день был теплым, и в тартане ей становилось слишком жарко. Она развязала шнурок, который стягивал плед у шеи, и позволила тяжелой одежде упасть позади нее на спину лошади.
Тамсин провела рукой по простой белой сорочке и коричневой юбке, которые носила в таборе, и бросила взгляд на босые ступни. Было бы неплохо, если бы ее волосы были уложены в прическу, а на ней самой красовался изысканный наряд, да и пара красивых туфель бы не помешала. Домочадцы Уильяма будут поражены ее внешним видом. Девушка спрятала руку в перчатке под колено, прекрасно осознавая, что больше всего она боится увидеть отвращение на лицах родных Уильяма.