– Ага, – согласилась Тамсин. – Так он здесь?
– Нет, – ответил Лалло. – Здесь его друзья. Они купили одежды у меня и у моей матери сегодня днем. Платки и шали. И еще блестящие побрякушки. «Люди при дворе любят, как одеваются цыгане», – объяснили они. Мы на самом деле носим более удобную одежду, чем они. Это правда. Моя мать показала им, как повязывать платок на голову. Надо сказать, они глупо выглядели, когда надели все это на себя. Они стали похожи на старых цыганок. – Он засмеялся. – Но, кажется, себе они понравились.
Тамсин смотрела на него, и ее мысли лихорадочно кружились в ее голове, а она никак не могла ухватить их суть. Видимо, Баптист действительно не знал о заговоре, о том, что королеву собираются похитить.
– Ты можешь показать мне этих людей? – спросила она.
– Да, – сказал он. – Мы можем вместе посмеяться над ними. Ты и я будем смеяться вместе, цыганская девушка. Мне нравится твоя улыбка. – Он наклонился и поцеловал ее. Его усы щекотали и покалывали ей щеки, но его губы оказались удивительно мягкими.
Тамсин оттолкнула его.
– Скромничаешь? – спросил он удивленно. – Ты была замужней женщиной, и я сделаю тебя счастливой. Я, настоящий цыганский мужчина, лучше, чем твой гаджо. Ну, иди же сюда.
Тамсин нырнула в коридор, Лалло устремился за ней. В конце коридора у широких дверей стояла стража. Тамсин поспешила к стражнику, за ней следом бежал Баптист.
– Мы, цыгане, пришли для представления, – объяснила она стражнику, едва дыша.
Он кивнул, окинул изучающим взглядом всю ее сверху донизу, но ничего не сказал. Открыв дверь, он впустил ее. Следом вошел Баптист.
Тамсин переступила порог и замерла, оглядывая внутреннее убранство дворца. Невероятно большая зала, казалось, была наполнена светом и красками, переполнена людьми, музыкой и смехом. Зал был более ста футов в длину и четверть этого в ширину. У него были очень высокие потолки, искусно расписанные и отделанные деревом. Стены тоже были расписаны и завешаны гобеленами. Огромные арочные окна и состоящий из трех частей камин занимали целую стену. Три сияющих огня, которые горели внутри резных пилястров, были едва заметны среди всеобщего блеска.
– Красиво, – вздохнула Тамсин, оглядываясь вокруг. Баптист, стоящий рядом с ней, ухмыльнулся.
– Они тратят столько золота на дома, когда могли бы потратить его на лошадей. И поделиться своими богатствами с некоторыми цыганами, да? Смотри, вон там Джон Фо.
Тамсин посмотрела туда, куда он показывал. На другом конце людского моря ее бабушка и дедушка стояли в группе цыган в центре комнаты. Три девушки танцевали на площадке, которую расчистили среди толпы, и все, как цыгане, так и обитатели дворца, смотрели на их танец. Девушки кружились, звеня колокольчиками на щиколотках и запястьях. Пышные пестрые юбки развевались вокруг их босых ног. Мужчины играли на барабанах и виолах, аккомпанируя девушкам, постоянно ускоряя ритм.
Тамсин скользнула взглядом по танцовщицам и направилась к деду и бабке, которые ее еще не заметили. Пробираясь через залу, она высматривала в толпе темноволосого мужчину с небесно-голубыми глазами и никак не могла найти его. Тамсин повернулась к Баптисту.
– Покажи мне тех людей, которые носят головные платки, как цыганские женщины, – попросила она.
Он кивнул, взял ее за руку и повел через толпу людей.
– Там, – сказал он. – Смотри туда. Видишь? Нет, они уже скрылись. Они были рядом с маленькой королевой и ее матерью, которая смотрит на танцовщиц.
– Что? – Тамсин быстро приподнялась на мысках, оглядывая залу поверх людских голов.
Помост для трона располагался вдоль одной длинной стены. Над ним висел ярко расшитый полог с драпировкой позади него. Женщина, сидящая на огромном резном троне в центре платформы, носила черное одеяние и держала в руках сидящего на коленях ребенка. Место, расчищенное для танцовщиц, охватывало полукругом площадку для трона. Тамсин плечами прокладывала себе путь к краю этой толпы.
Баптист следовал за ней, его пальцы все еще крепко сжимали ее локоть жестом собственника.
Тамсин подобралась ближе к помосту и остановилась, выглядывая из-за спин двух элегантно одетых женщин, которые, взглянув на нее, тут же отвернулись; В ее простом коричневом платье, надетом поверх рубахи, с распущенными волосами, они приняли ее за цыганку. Она приподнялась на цыпочки, стоя между ними. Их высокомерные взгляды заставили ее почувствовать непреодолимое желание показать им, что она на самом деле и есть одна из цыганок и что она гордится этим.
Тамсин наклонилась вперед, глядя на помост. «Вдовствующая королева Мари, должно быть, и есть та женщина, которая держит ребенка», – подумала она. Эта женщина была высокой и стройной, роскошно одетой. На ее голове была черная бархатная шапочка, расшитая серебром и жемчугом. Она улыбалась и притоптывала ногой в такт музыке. Маленькая королева стояла на ее коленях – жизнерадостная розовощекая малышка в длинной просторной одежде из кремового дамаска, в маленькой кружевной шапочке, надетой поверх ее рыжевато-золотистых волос. Малышке так нравилась музыка, что она возбужденно визжала, размахивала руками и подпрыгивала, стоя на коленях матери.
Неожиданно Тамсин ощутила настоятельную потребность помочь Уильяму защитить это прелестное дитя. Тамсин снова оглянулась, но Уильяма нигде не было. Не было видно и людей, которых описал Баптист. Сжав руку Лалло, она потянула его за собой.
– Я должна поговорить со своим дедом, – стараясь перекричать музыку, сказала Тамсин. – И ты должен показать мне тех глупых людей.
Баптист кивнул и завертел головой, оглядывая зал. Он был невысоким мужчиной, однако выше, чем Тамсин.
– Пойдем, – сказал он и, обхватив ее за плечи, повел ее через толпу. Они шли, будто обнявшись, прокладывая себе путь через сборище, пока не приблизились к Джону и Ноне Фо. Баптист похлопал Джона по плечу, и тот обернулся.
– Она вернулась, чтобы быть со мной, – заявил Баптист. – Я знал, что она не сможет навсегда оставить дороги странствий, не сможет обойтись без нас, – гордо заявил он.
Джон Фо заключил внучку в свои объятия, тыча при этом Нону в бок. Нона обернулась и издала радостный вскрик. Тамсин перешла в объятия бабки, но быстро отступила. Улыбаясь, она подняла правую ладонь, чтобы предотвратить их неминуемые расспросы о том, как, почему и зачем она пришла сюда, в этот королевский дворец.
– Я объясню потом, – сказала Тамсин по-цыгански. – Есть более важное дело, о котором я хотела с вами поговорить. Мы должны найти людей, переодетых в цыган. – Она повернулась к Баптисту. – Они плохие гаджо, ты знаешь, – сказала она, пытаясь воспользоваться шансом.
Лалло нахмурился. Его усы зашевелились.
– Они, конечно, глупо поступили, заплатив серебром за то, чтобы носить женские одежды. Но плохие… Я об этом как-то не думал. Если они плохие гаджо, мы должны держаться от них подальше.
– Нет, мы должны найти их. Послушайте…
Баптист и бабка с дедом наклонились к ней ближе, и Тамсин рассказала по-цыгански, быстро, простыми словами все, что знала.
– Эти люди – англичане. Они пришли, чтобы украсть нашу малышку-королеву. Они выдают себя за цыган. Думаю, они попытаются улизнуть из королевского дворца вместе с королевским ребенком, когда цыгане будут уезжать. Они хотят обвинить в этом преступлении нас, ромал.
Нона едва не задохнулась от возмущения. Джон Фо покосился на Баптиста.
– Ты знаешь что-нибудь об этом? – спросил он.
– Нет, нет, – ответил Баптист. – Я не позволю им причинить вред ребенку. Мы должны найти их. Я убью их своими собственными руками. Голыми руками.
– В этом нет никакой нужды, – сказала Тамсин. – Мы должны не допустить, чтобы они приблизились к королеве, и вызвать дворцовую стражу, чтобы их схватили. Пойдем, покажи нам этих людей, Баптист Лалло.
– Я покажу, – решительно заявил он.
Тамсин слышала гнев в его голосе и чувствовала его искренность даже в том, как он держал ее за локоть. Неожиданно она поняла, что ей очень нравится Баптист, нравится за то, что он гордится собой и своими людьми. Она вдруг осознала, что ее дед никогда бы не попросил ее выйти замуж за человека, который не мог бы ей понравиться.
Тамсин оглянулась и увидела, что ее дед следует за ними, пока Нона задержалась с цыганами. Баптист подвел их ближе к помосту, где Мари уже стояла, передавая ребенка другой женщине, видимо няне. Мария Стюарт оказалась темпераментной малышкой, она немного поплакала и засунула кулачок себе в рот, пока няня что-то шептала ей на ушко. Женщины покинули помост, сопровождаемые человеком в зеленом бархатном плаще и парчовом дублете. Толпа расступилась, и часть королевской семьи исчезла в арочном проходе. Хотя музыка затихла на время их ухода, цыгане возобновили свое представление. На этот раз показывали свое мастерство молодые акробаты и жонглеры. Музыка продолжала играть для придворных, которые остались смотреть представление.
– Ага, – сказал Баптист, – вон они. Сюда. – Он потащил Тамсин за руку к выходу, куда отправились королева и ее свита.
Четверо мужчин, головы которых были обвязаны яркими платками, а на плечи накинуты полосатые шали, тоже пробирались к этой двери. Они что-то пробормотали стражнику, стоящему у дверей, и он позволил им войти.
Тамсин и остальные подошли к охране.
– Все египтяне должны покинуть дворец и спуститься во двор, – сказал он им. – Никаких хождений по дворцу. – Он держал дверь открытой. – И мы хотим, чтобы вы убрались отсюда до темноты.
Тамсин остановилась.
– Ты знаешь Уильяма Скотта, владельца Рукхоупа? Он здесь проходил?
Стражник выглядел удивленным.
– Да, – сказал он. – Он вошел в холл раньше с мадам вдовствующей королевой и Ее Величеством, но вышел вместе с Перрисом Максвеллом. Почему вы ищете сэра Уильяма? – Он ухмыльнулся и наклонился к девушке. – Небольшое приключение, да? Что ж, у него такая репутация. Если я его увижу, должен ли я ему передать, что его искала хорошенькая цыганочка?