нерала и приготовился слушать.
И Русалов рассказал. Все как на духу рассказал. О цыганке, в которую влюбился с первого взгляда, о том, какую медвежью услугу оказали ему друзья. Об иконе обмолвился и сон не забыл.
Павел слушал его и ни разу не перебил. Лишь изредка кивал и хмурил брови.
– Вот такая петрушка со мной случилась, Павлуша. Никак не забыть мне цыганку, хотя уже черт знает сколько лет прошло. Что ей от меня нужно? Как успокоить ее душу?
– Если душа ее места на небе найти не может, значит, дело у нее какое-то на земле осталось. Может, службу заупокойную по ней отвести?
У генерала загорелись глаза:
– Прав ты, божий человек! Как есть – прав! И судьба мне тебя не зря подарила! Теперь я знаю, как разрушить ее проклятье! К шестнадцатилетию дочери поставлю я храм рядом с имением. Это и будет искупление моих грехов!
Глава 6
– Федь… Федя? – За плечо настойчиво потрясли.
Федор открыл глаза, потянулся:
– Чего тебе, Кир?
Неужели он уснул? Ведь, кажется, на миг закрыл глаза и… И ведь сон такой красочный! Волки… поместье… генерал… Черт! Ему что, приснился тот самый генерал Русалов?
– Да так-то ничего. Только наши уже все на улице. Ракурс подбирают. Пальцапупе уже часа два мозг пудрят, чтобы он о тебе подольше не вспоминал. Так что вставай. Если хочешь завтракать, дуй вниз. Может, чего и обломится.
– А вода есть? – Федор огляделся и, заметив дневник, лежавший на полу, поднял его и машинально пролистал. Его взгляд замер на вклеенной на первой странице фотографии, явно сделанной современным фотоаппаратом с пожелтевшей газетной страницы или картины. – Черт!
– Да есть вода, есть! Не кипятись! – Кир протянул ему глиняный кувшин, полный холодной колодезной воды: – На! Пей и выходи. Через полчаса если не начнем снимать, Пальцапупа займется каннибализмом и начнет с Петра.
– А? – Федор пропустил всю пламенную речь друга, с трудом оторвал взгляд от снимка и покивал, желая только, чтобы Кир оставил его одного: – Да. Я понял. Спасибо за воду.
– Не, Федь, ты что-то точно не выспался… – Кир озадаченно нахмурился и, бросив: – Я предупредил! – скрылся за дверью.
Федор этого, кажется, даже не услышал. С пожелтевшей, покрытой сетью морщинок матовой поверхности на него смотрела, нежно улыбаясь, Лена, а рядом с ней хмурился седой суровый дядька. Тот, что привиделся во сне.
Естественно, завтракать Федор не пошел. Не потому что не хотел. Просто любопытство, что выворачивало его наизнанку, делало голод каким-то неважным. Выхлебав половину кувшина, Федя, прислушиваясь к голосам, снова принялся листать дневник, вглядываясь в мелкие, иногда стершиеся от времени буквы. Несколько раз он наткнулся на сделанные чернилами чертежи и рисунки здания, очень похожего на монастырь, в котором они сейчас и находились. Рядом с разрушенным в реальности крылом на рисунке возвышалась невысокая церковь. А забор, что окружал постройку, имел ворота не там, где они были сейчас, а рядом с церковью.
Странно… Если все это было, то куда делось сейчас? Федор был там, где на рисунке красовалась церковь, но не увидел ничего. Во всем дворе монастыря зеленеет травка.
Надо поговорить с ребятами. А для начала все осмотреть на основе полученных исторических данных. Возможно, получится выяснить у монахов, была ли там церковь или, может, ее только собирались строить?
– Романов! Если ты сейчас же не появишься, ты уволен! И можешь хоть сегодня возвращаться в столицу на своих двоих! – Яростный рев Михалыча вырвал Федора из размышлений. Старательно засунув дневник под матрас, он впрыгнул в кроссовки и бросился очертя голову вниз.
– А! Явился! – Михалыч, точно имел глаза на затылке, обернулся, едва Федор вышел во двор. – Ну? Работать собираемся, или мы сюда пожаловали в сортирах просиживать?
Альбина по-идиотски хихикнула. Гена смерил Федора ехидным взглядом.
– Наконец-то! – поприветствовал его Петр.
А Макс только поднял руку, настраивая камеру:
– Я тебя отмазал. Сказал, что у тебя живот прихватило. А до этого мы все утро меняли сценарий.
– Спасибо за отмазку! – буркнул Федя. И шагнул к режиссеру: – Ну чего, Михалыч, приступаем?
– Приступай! – хмыкнул Пальцапупа и перешел на деловой тон, указывая на монастырь. – Смотри: бери крупный план крыла, потом переходи на панораму, а потом покружи. Ясно? Делай! – И тут же переключился на помрежа: – Гена! Ты куда смотришь? Где реквизит? А если мы захотим снять крупным планом иконы? Ты договорился? Нет? А на нет и зарплаты нет!
Не слушая ненавязчивый гомон коллег, Федор, как и было сказано, навел камеру на разрушенное крыло и замер, разглядывая прятавшуюся за пыльным стеклом Лену.
Опять? Точнее, снова! Что она тут делает?! Нет! Решено! Надо будет вечером снова наведаться в деревню и хорошенько все у нее выспросить!
Отведя взгляд от камеры, Федор невооруженным взглядом посмотрел в окно, но девушки там уже не было. Ясно. Испугалась?
– Романов, ворон не лови! Солнце уходит! И это бы тебе сказал Макс, если бы не чесал язык с Киром! – тут же налетел режиссер.
Федор послушно посмотрел в камеру. Лена снова была там!
Помахав рукой, он поднял голову и чертыхнулся. Никого!
Что за…
Может, ей нравится с ним играть, но его совершенно не радует, когда из него делают дурака!
– Романов, что с тобой?! – Возле него снова оказался Пальцапупа. – Не смотри ты в камеру так, точно у нее выросли зубы! Что не так, Федь?
– Михалыч, глянь в камеру. В разрушенном крыле девушка на втором этаже. Видишь?
– Где? – Режиссер старательно зажмурил один глаз, прильнул к камере и замер. Через минуту стало казаться, что он уснул.
– Видите? – Федор тем временем старательно вглядывался в окна и никого там не видел.
– Вижу! – наконец режиссер отмер и посмотрел на него. – И даже знаю, как ее зовут!
– Как?! – Федор даже забыл о гнусном характере режиссера, за что и был наказан.
– Горячка Белая. Если я еще хоть раз узнаю, что кто-то из вас ходил в деревню пьянствовать, – Михалыч устрашающе замолчал, разглядывая подчиненных, – то этот «кто-то» будет уволен! Без суда и следствия! Всем понятно?
Он оглядел притихших сотрудников и уставил палец на Петра:
– Короче, так! Твой сценарий – тебе и рулить, но чтобы к вечеру необходимый материал был! Ясно?
Петр пожал плечами:
– Ясно. Только прошу мне в помощь оставить Федора, Макса и Кира. Остальные мне не нужны!
– А как же я? – выплыла вперед Альбина.
– Хлопушка пока тоже, – отрезал тот и незаметно переглянулся с друзьями.
Его хитрости никто не заметил. Кому охота добровольно стоять под палящим солнцем в летний день, когда душа требует речки и пива? Ну, на худой конец рыбалки и тенька с бутылочкой «Байкала».
– Да и ладно! – Альбина первая осознала халяву и направилась к двери. Явно полдничать и отдыхать. Пальцапупа догнал ее у крыльца и, приобняв за едва угадывающуюся талию, утянул в тень монастыря. Остальные позубоскалили и, оказавшиеся не у дел, тоже разбрелись кто куда.
– Здорово ты придумал! – поморщился Кир, одним глазом разглядывая синее небо. – Но я бы тоже не отказался свалить.
– В деревню днем не свалишь, а здесь некуда, – осадил его Макс. – Лучше на месте, пока никто не мешает, оглядеться. Федь, что там опять у тебя стряслось?
– А вот ты мне это и скажи. Видишь те крайние окна? – Он указал на пыльные стекла.
– Ну? – ответил вместо Макса Петр.
– Посмотри, есть там кто-нибудь?
Парни, как три богатыря, приставили ладони ко лбу, разглядывая «кого-нибудь».
– Вроде нету, – наконец ответил за всех Кир.
– А теперь смотрите через камеру. – Федор отступил, позволяя друзьям заглянуть в объектив. – Видите ее?
Все, прежде чем ответить, заглянули в камеру и отошли, подозрительно поглядывая на Федора.
– Видим, – хмыкнул Петр. – Паутину! – И, глядя в помрачневшее лицо друга, серьезно кивнул: – Рассказывай! А ты кого снова видишь?
Тот пожал плечами, мол, все равно уже от дурдома не отвертеться, и выпалил:
– Девушку. Лену. А еще она очень похожа на дочь Русалова.
– Откуда ты это знаешь?
– В дневнике фотку нашел.
– Ага. И она тебе видится в окне? – сообразил Кир.
– Да, но только через камеру! – Федор, словно в доказательство, заглянул в объектив, затем посмотрел невооруженным взглядом и разочарованно развел руками: – Ничего не понимаю! Я ее только что видел!
– Небось позировать надоело!
– Или обиделась, что ты ее тайну нам выдал. – Макс хлопнул друга по плечу.
– Ребята, а давайте пленку проявим и просмотрим, есть там она или нет? – осадил их Петр.
– Еще один момент меня беспокоит. – Федор отвел камеру от разрушенного фасада и принялся снимать двор, старательно ища хоть намек на старые ворота и церковь. – В дневнике есть чертеж монастыря. К левому крылу пририсована церковь, но тут ею и не пахнет!
– Может, не построили? – пожал плечами Кир.
– Или построили, но потом разрушили! – Федя оторвался от камеры и оглядел друзей.
– И сровняли с землей, чтобы никто о ней и не знал, – первым догадался Петр.
– Идеальное место для клада! – азартно потер руки Макс.
– Федя, ты голова! – Кир хлопнул друга по плечу и поинтересовался: – А чего мы тут стоим? Пойдем изучать дневник! Наверняка найдем что-нибудь и о кладе!
– А как быть с Пальцапупой? – Федор тоскливо посмотрел на друзей.
– Так никто ничего тебе и не говорит! – ухмыльнулся Петр. – Вот сценарий. Снимай! А мы пока с ребятами приобщимся к тайне.
– Издеваетесь? – взвился Федор.
– Полчаса по фасаду будет достаточно! – утешил его друг. – Все равно солнце скоро перевалит на ту сторону.
– Мы все утро тебя от Пальцапупы спасали, теперь твоя очередь! – на прощание подмигнул Кир и направился вслед за друзьями к монастырю.
Федор вздохнул и с опаской заглянул в камеру. Лены не было. Ни с камерой, ни без нее.