Звучал вальс, но он слышал лишь ее прерывистое дыхание и стук сердца. Сдерживать себя не было никаких сил, она была в его руках: нежная, хрупкая, воздушная. Глаза из прозрачно-голубых вдруг сделались темно-синими, и каким-то шестым чувством он понял, что напугал ее. Напугал свою нимфу. Хотел отстраниться и отпустить, но неожиданно она сама подалась навстречу. Ее рот призывно приоткрылся, и их губы встретились. Изящные тонкие руки обвили его шею, и свет вокруг померк.
Сначала робко и нежно, потом все настойчивее он целовал ее, не в силах оторваться, словно нашел в раскаленной пустыне живительный оазис. Она отвечала неуверенно, будто это был первый в ее жизни поцелуй.
Все закончилось неожиданно. Мария оттолкнула его и убежала. Он не посмел пойти за ней, боялся напугать еще больше. А когда решился, то ее уже нигде не было. Она исчезла, как и полагается нимфе. И, подобно сказочной принцессе, оставила после себя весточку – колье из кровавых рубинов. Украшение лежало в траве у яблони, камни светились, что угли. Он и сам не знал, почему сразу не отдал ожерелье генералу Русалову или Соломатиной. Решил, что передаст его лично хозяйке. Но вот уже декабрь был на исходе, а он так и не решился поехать к ней. Вдруг она его не ждет? Может, и замуж уже вышла. Можно, конечно, передать с посыльным, но искушение увидеть ее еще хоть раз – сильнее.
Он никогда не был трусом, а вот пред этой хрупкой нимфой робел, как студент-первокурсник. И каждую ночь видел во сне ее глаза, слышал голос, который звал его. Но Алексей все списывал на свои желания и не верил в то, что это может быть правдой.
И каждый день теперь доставал шкатулку, в которой хранилось рубиновое ожерелье – единственное, что связывало его с прекрасной нимфой. И пусть он совсем не знал ее, но видел ее красоту, кротость и чистоту. Этого было достаточно.
Алексей, который привык к обществу светских дам, что похожи на фарфоровые куклы – без чувств и эмоций, влюбился в небесное создание в ту же самую минуту, когда она приняла его приглашение на танец. Мария была особенной. Она не падала в обморок, предварительно убедившись, что рядом найдется тот, кто поддержит ее. Не болтала без умолку о нарядах и кавалерах. Хотя им и поговорить толком не удалось. Но Алексей был уверен в своей правоте.
Алексей почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся. На пороге стояла матушка. В длинном бежевом платье, со светлыми волосами, заплетенными в косу. Алексей спрятал украшение и убрал шкатулку.
– Ты давно за мной наблюдаешь? – смутился он.
– Не хотела тебя отвлекать. – Женщина понимающе улыбнулась. – Вижу, как вздыхаешь, тоскуешь… Познакомишь меня с ней?
– С кем?
– С девушкой, которой ты купил ожерелье.
И тут он понял, что все его страхи пустые. Нужно немедленно ехать к Русаловым и просить руки Марии. И будь что будет.
– Матушка, я тебя люблю. – Алексей на радостях бросился к матери и обнял ее. – И ее люблю!
– Я давно мечтаю о внуках, Алешенька. Приводи свою зазнобу знакомиться, что же ты ее от меня скрываешь?
Алексей отстранился. Как сказать ей, что ожерелье куплено не им, а позабыто той самой зазнобой? Как он приведет ее знакомиться, когда еще сам не уверен, что не будет отвержен?
Значит, надо встретиться с Марией и все узнать. Может, и не откажет.
– Я скоро привезу ее, матушка. Обещаю. – Алексей сглотнул. Хоть бы все получилось! Матушка вон как радуется! Глаза светятся, морщинки разгладились. После смерти отца он впервые видел ее такой и не мог огорчить.
– Как ее зовут, Алешенька?
– Мария Русалова.
– Русалова? – Женщина помрачнела. – Дочка Силантия Русалова?
– Вы знакомы? – Алексей удивленно поднял брови.
– Лично не знакома, но слышала о ней. Уверена, что ты сделал правильный выбор.
Глаза матушки стали печальными. Отговорившись нахлынувшей мигренью, она ушла к себе. Но ничто, даже странное поведение матушки, не могло сейчас омрачить его счастье. Он выбежал на улицу, даже не накинув тулупа.
– Игнат? – заглянул он в конюшню. – Подготовь мне к утру экипаж.
Конюх, крепкий седовласый мужчина лет пятидесяти, не спеша засыпал овса жеребцам. Отставил ведро и подошел к Алексею:
– Куда поедем, барин?
– В Сухаревку, имение Русаловых.
– Далековато по морозу-то… – усмехнулся тот, окинул взглядом Алексея и махнул рукой. – Ступай в дом, барин. Замерзнешь. А завтра с рассветом буду ждать тебя.
Всю ночь Алексей не сомкнул глаз и был несказанно рад, когда со двора послышалось ржание и зычный окрик Игната.
Маменька тоже вышла проводить Алексея. Глаза покраснели, точно она проплакала всю ночь.
– Матушка, что с тобой?
– Просто беспокоюсь о тебе, Алешенька. Дорога не близкая. Мороз.
– Всего полдня пути, – улыбнулся Алексей. – С Игнатом не заплутаем.
– Не извольте беспокоиться, – вклинился зардевшийся конюх, – довезу барина в лучшем виде.
Матушка, наконец, улыбнулась, перекрестила сына и поцеловала в лоб:
– Поезжай с Богом и возвращайся скорее.
Уже на подъезде к поместью Русаловых Алексея охватила дрожь. Ведь его никто там не ждет. Что, если Марья его прогонит? Вдруг ей уже суженого нашли? После бала прошло почти четыре месяца, и за это время многое могло измениться. Может, она и не помнит его уже?
– Игнат, вроде церквушка за деревьями виднеется. Останови. Хочу зайти, свечку поставить.
– Свечку – это хорошо, барин. И я, пожалуй, с тобой.
За небольшим перелеском и правда расположилась небольшая церквушка. Была в ней и колокольня, но пока пустая. По всему видно, что церковь совсем новая – ни ворот, ни забора. А чуть поодаль вовсю шло строительство.
У входа, сидя на пушистом снегу, жмурилась серая кошка. Солнце светило ярко, отражаясь в миллионе снежинок.
– Любезный, – Игнат поймал за руку мужика, тащившего на плече увесистое бревно, – в вашей церкви службы проводят? Али строитесь еще?
– Церковь-то давно достроена. Вот только колокола пока не отлили. Генерал Русалов обещался к свадьбе дочери их заказать, а теперича и не знаем, когда ждать. А во-о-он там, – работяга кивнул на стены, возле которых копошились люди, – монастырь возводим, по приказу дочки генеральской. И на кой он ей понадобился, ума не приложу, да у богатых свои причуды.
Мужик уже хотел пойти дальше, но его остановил Алексей:
– А дочку его как зовут?
– Знамо дело как. Мария и зовут. Дочь у него одна.
– И скоро свадьба у Марии Русаловой? – Алексей почувствовал, как надежды покидают его.
– Да кто бы знал, – мужик сбросил ношу на землю и вытер лоб грязным рукавом, – вы, гляжу, тоже из богатеев, вот сами пойдите да спросите. Дочка ихняя – вон она. – Мужик указал в сторону возвышающегося над землей фундамента.
Алексей проследил за его рукой и нервно сглотнул, жадно вглядываясь в девичий силуэт.
Мария стояла к нему спиной и о чем-то разговаривала с вихрастым парнем. Тот держал в руках исписанный лист и тыкал в него пальцем, что-то объясняя. На этот раз девушка была одета в короткий полушубок, отороченный мехом. Из-под него виднелось длинное серое платье, волосы убраны под шаль.
– Это и есть твоя невеста, барин? – Игнат недоверчиво хмыкнул. – Монахиня какая-то, а не генеральская дочка.
– Да она это. Не сомневайтесь, – напомнил о своем присутствии работяга. Наклонился и, кряхтя, взвалил на плечо бревно. – Некогда мне с вами лясы точить, господа хорошие. Уж извиняйте. Работать надо.
Некоторое время Алексей стоял неподвижно, боясь окликнуть ту, что являлась к нему каждую ночь во снах, чей запах он помнил и сейчас: жасмин и едва уловимый сладковатый запах кожи – не духи, которыми было модно теперь обливаться, а естественный аромат, который хочется вдыхать снова и снова.
– Слышь, барин? Ты пока истуканом прикидываешься, я пойду свечку запалю.
– Стой, Игнат, я с тобой! – крикнул Алексей в спину удаляющемуся ямщику, не решаясь признаться даже самому себе, что до дрожи в коленях боится подойти к Марии.
В церкви было тепло, пахло воском и ладаном. Шаги гулким эхом разлетались под сводами. Святые с икон смотрели строго, но не зло. Игнат перекрестился и посмотрел на Алексея. Тот неуклюже повторил его действия, потому как до сего дня не молился никогда. Хотя матушка и была верующей, но Алексея в основном воспитывал отец, считавший, что самое важное для мужчины – уметь защитить себя и своих близких. А лоб перед иконами разбивать – какой в том прок?
Игнат усмехнулся, но говорить ничего не стал.
Навстречу им вышел высокий бледный мужчина с блестящими черными глазами. Он был облачен в рясу священника, на груди висел массивный серебряный крест.
– Здравствуй, батюшка, – первым начал Игнат, – дозволишь помолиться? А то смотрю, пустует обитель. Может, не рады здесь гостям?
– И вам здравия, добрые люди. Храм Божий открыт для каждого. У нас тут стройка вовсю идет, вот народ и не спешит пока. Как только монастырь возведем, даст Бог к лету, так и прихожане пойдут. А вы к нам какими судьбами? Вижу, не сухаревские, а, кроме усадьбы Русаловых, поблизости и нет ничего.
– А правда, что Русалов дочку замуж выдает? – Игнат не мог скрыть своего любопытства.
– Откуда такие слухи пошли?
– Да вот, работники ваши сообщили. – Он никак не унимался, и Алексей с трудом подавил в себе желание отправить его на улицу.
– Сплетни это. – Священник махнул рукой. – Вы помолиться хотели. Я мешать не буду, выйду на воздух, погода стоит хорошая, мороз вроде спал.
– Странный он какой-то, – заговорщицки пробормотал Игнат, как только за священником закрылась дверь, – глазищи видал какие черные? Как у цыгана какого-то.