Я с благодарностью посмотрел на Павла и забрал протянутый лист. В свете свечи его лицо казалось восковой маской, только черные глаза горели живым огнем.
– Дальше я с вами не пойду, да здесь недалеко осталось. Обратного пути уже не будет, со стороны монастыря я ход решеткой перекрою, чтобы убийц задержать.
Прощаться было некогда. Павел развернулся и пошел прочь. Очень скоро огонек его свечи исчез за поворотом. Мы с Марьей остались одни. Нужно было выбираться.
Проход становился все уже, когда вдруг потянуло свежим воздухом, и вдалеке послышались голоса:
– Смотрите-ка, здесь вроде лаз какой-то.
– Да какой лаз, земля небось провалилась, не пори чепухи, Андрюха.
– Самый что ни на есть лаз. Да это настоящий подземный ход, сам глянь.
Невидимый для нас Андрюха стоял на своем.
– Папенька, – ахнула Марья. – Нашли нас, ироды!
Я зажал ей рот ладонью и прислушался. Вроде никто не шел нам навстречу.
– Дай я гляну, – влез в разговор еще один голос.
И через некоторое время заключил:
– Даже если и был проход здесь какой, то никто по нему давно не ходил – снег нетронутый.
– А что, если генерал через него сбежал?
– Ты меня вообще слушаешь? Куда бы он сбежал, если тут сугроб и никаких следов, кроме наших.
– Женька Парамонов сказал, что в монастыре они, больше бежать некуда.
– Оттуда им точно не сбежать, там наших – тридцать человек. А коли так переживаешь, взорвем этот проход к чертовой матери, и дело с концом.
– Вот и давай! Давно хотел эту взрывчатку испытать.
Сначала все стихло, а потом голоса раздались снова.
– Мужики, а ну все к реке. Там берег крутой, за него спрячемся. Тут ща так все рванет, мало не покажется.
Марья смотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых плескался ужас.
– Бежим! Быстрее! – Понимая, что отсчет пошел на секунды, я отбросил свечку, подскочил к замершей истуканом дочери и, подхватив ее на руки, бросился бежать в кромешную темноту.
Взрыва я не услышал. Просто что-то неведомое и страшное догнало нас и со всей дури ударило в спину каменным кулаком. Из последних сил я успел свернуть в какой-то закуток и рухнул на колени, подминая под себя Марью.
Приходил я в себя мучительно и долго. Точно искра жизни, словно огонек в ночи, то загоралась, а то почти гасла от настырных порывов ветра.
Наконец, едва слышный стон заставил меня окончательно очнуться.
– Марьюшка? Жива? – Я сделал усилие и поднялся, разглядывая бездыханное тело дочери. Слабый свет пробивался в нашу могилу откуда-то сверху, даря надежду на спасение. Может, Павел узнает, что произошло. Пойдет на поиски? Может, супостаты уже ушли? Только бы доченька была жива! – Марьюшка!
Я затаил дыхание в надежде уловить едва слышное дыхание или биение сердца. Наградой мне стал едва слышный стон…»
Федор замолчал. Перевернул последнюю страницу:
– Дальше идут обрывочные записи…
– Ну так читай… Читай, что разберешь… – Макс заглянул в дневник.
«… Сколько дней мы тут, не знаю. Марьюшка не просыпается… Видать, устала испытания терпеть… Одно радует – жива…
… Пытался кричать, звать на помощь. Уже плевать – услышат нас друзья или враги… Хоть кто-нибудь…
… Нашел сундук, что припрятал здесь Павел… Смотрю на монеты золотые и камни драгоценные, и все кажется мне пылью… Только икона живая. Глядит на меня глазами Дарины…
… Сегодня утром Марьюшка умерла. Просто не проснулась… Отмучилась девочка моя… Видно, и мой черед скоро…
… Наверное, я впал в забытье, а когда проснулся, было темно… Холод до костей пробирает. Хоть бы снега немного, жажду мучительную утолить…
… Дарина? Свечение… и она… Возьми свою икону… Забери ее… Но она улыбается и молчит…
… Прости ты меня! Даруй смерть! На что мне жизнь без дочери?
… Она зовет меня… Говорит, что отведет к Марьюшке и Софье…
… Она прощает…»
– Все… – Федор обвел взглядом замерших друзей. – Вот так они и умерли…
– Но зато есть подтверждение, что драгоценности где-то внизу… – Макс покусал губы.
– Тебе бы только драгоценности! – накинулся на него Кир.
– Так. Тихо! – Петр достал из кармана брюк сложенную вчетверо записку. Развернул и разгладил ладонью. – Где здесь может быть эта пещера?
Парни обступили его.
– Может, тут? – Федор ткнул пальцем на криво нарисованный им же круг. – А дальше как раз идет ход, что выходит к деревне.
– Уверен, что он был на карте? – Петр посмотрел на него. – Ты же этот план перерисовывал.
– Кажется, был… – Он вдруг поежился, отложил дневник и попросил Петра: – Закрой окно, что-то холодно…
– Холодно? – Парни переглянулись.
– Может, это от нервов? – хмыкнул Макс.
Федор передернул плечами, поднялся и шагнул к столу. Плеснул в кружку из кувшина воду, обернулся и замер, не в силах пошевелиться… Возле двери стояла Лена. Только волосы короткие, светлые и вместо платья – серая мешковина…
– Лешенька… Родной мой… Помоги мне…
– Лена?
– Эй, Федь, ты чего? – Петр встал рядом. – Ты что-то видишь?
– Помоги мне… И Павлу помоги… Муж мой пришел за сокровищами… Он схватил меня и Павла… а там темно… Я не хочу туда… Снова… Помоги…
Федор крепко зажмурился и даже потряс головой. А когда открыл глаза, в комнате, кроме друзей, уже никого не было. И ледяной холод сменила летняя ночь.
– Федь, что с тобой, расскажи! – Друзья окружили его. Федор оглядел их встревоженные лица и заговорил:
– Я только что видел Марью. Она попросила ей помочь. Сказала, что ее муж пришел за сокровищами и схватил ее и Павла… – Он облокотился о стол. – Ничего не понимаю! Она же вроде бы умерла в пещере, и, кроме отца, рядом с ней никого не было! При чем тут муж и Павел?
– Стоп! – Петр задумчиво прошелся по комнате. – А что, если призрак Марьи пытался тебя о чем-то предупредить? Например, о том, что происходит сейчас?
– Сейчас? – Федор почувствовал, как становятся ватными колени. – Лена!
В крови запульсировал страх. Он бросился к пакетам и, вывалив все их содержимое, схватил фонарик.
– Значит, к ней пришел Захаров, и они сейчас где-то внизу! Я найду ее.
– И ты собрался выручать ее один? – Петр взял три фонарика и раздал их друзьям. Взял еще один себе. Проверил. Веревки сложил в сумку. – А вот теперь пойдем.
Глава 13
Отец давно уснул, а Лена сидела как на иголках. Около полуночи в дверь постучали.
– Захар? – Она вышла на веранду, разглядывая бывшего мужа. – Принес?
– А то как же… – Лесничий улыбнулся. – Закончу здесь все дела и уеду…
– Далеко? – Лена поежилась от прохладного ветерка, что коснулся ее волос.
– В Москву. Ты же любишь москвичей, как я погляжу?
– А это не твое дело! – вскинулась девушка. – Ты мне не муж и никогда им не был! Тебе всегда были важны только тайны моей семьи.
– А тебя это задевает? – Захар подошел ближе. – Ты хотела, чтобы я был твоим мужем в прямом смысле этого слова?
– Я хотела помочь тебе найти клад. Хотела, чтобы и ты помог моему отцу, но теперь я понимаю, что даже если бы ты нашел клад, ты ничего бы нам не отдал. – Она усмехнулась. – У тебя в груди не сердце, а счеты!
– И тут ты права. – Он коснулся ее руки и вдруг резко притянул к себе, зажал рот. – Только не права в одном. Я никогда не отступлюсь от своего. И ты мне в этом поможешь! Эй, парни, привели Никодима?
Из темноты появились три силуэта.
Лена забилась в его руках, пытаясь освободиться. Даже попыталась его укусить, но тут что-то обрушилось ей на голову, погружая в спасительную темноту.
Очнулась она лежащей на земле. Рядом шелестела, щекоча лицо, трава. Кисти рук болели от стягивающей их веревки. Где-то рядом слышались голоса:
– Уже не получится! Пойми, тут или пан, или пропал! А пропадать я не хочу.
– Послушай, Захар! И я, и ты знаем, что, даже если клад сохранился, мы не сможем его достать! Русалова с дочкой завалило. И ход, что ведет к ним – тоже! Даже если я отдам тебе план, ты один не сможешь откопать завал, а если нанимать технику, людей, максимум, что ты сможешь получить – двадцать пять процентов по закону. И то они уйдут не тебе, а на нужды деревни и Русальчикову, как прямому наследнику этих сокровищ!
– Никодим, ты меня понял? Если ты сейчас не проведешь меня туда, я убью девчонку. И ее смерть будет на тебе.
– Я понял. Но хочу, чтобы и ты понял. Ход, идущий от деревни, разрушен! Придется идти через монастырь, но ты не сможешь попасть в ту пещеру! Ни ты, ни твои парни ничего не сделают.
– Через монастырь мы не пойдем. Думай. У тебя есть время до утра, если не хочешь, чтобы мертвое тело русальчиковской дочки нашли в твоем монастыре.
– Хорошо, я помогу тебе, но дай слово, что отпустишь меня и Лену, как только мы будем на месте.
– Обещаю!
Лена попробовала пошевелиться и едва сдержала стон.
– Никодим! – Она хотела крикнуть, позвать, но из пересохших губ донесся едва слышный сдавленный хрип.
– О! Очнулась! – Перед глазами появились сапоги. Захаров сел рядом с ней на корточки и улыбнулся: – Лен, ты прости меня за… – Он сжал руку в кулак. – Пришлось. Нехорошо кусаться…
– Никодим! – Она сделала попытку подняться, но тут же снова рухнула на землю. – Не смей! Не надо! Он обманет! Ни ты, ни я никогда не увидим солнечный свет! Уж лучше пусть убьет меня. Все знают, что ты на такое не способен!
– Конечно, знают! – хохотнул Захар. – Особенно после того, как он пять лет отсидел за ограбление!
– Это ты его подставил! – Лена забилась в путах, пытаясь подняться. – Ты сам мне рассказывал, как вы сидели, пили пиво, а потом, когда он ушел, ты забрал бутылки с его отпечатками, вломился в магазин со своими головорезами, устроил погром, забрал деньги и ушел! Вот только нашли не тебя, а его! А сам он ничего не помнит! Потому что ты подмешал ему какую-то дрянь!