Закончив уборку, я перебираю свои наличные деньги с нежностью влюбленного. Может, мне надо спросить у Санни, не хочет ли он объединиться со мной и начать серьезный бизнес, где можно будет заработать действительно большие деньги. Тогда у меня будет своя собственная комната. Я смогу помочь Джейд соскочить с иглы, и мы будем жить одной большой счастливой семьей.
Это кажется таким реальным.
Я совершил какой-то детский проступок. Я уже не помню, что это было, но это было плохо. Мой отец схватил колесо нашего фургона, его шишковатые суставы побелели, а челюсть раскрылась и дергалась, как медвежий капкан.
— Папа, прости!
— Прости, папа…
— Папа, что с тобой?
— Ты сумасшедший, папа?
— Прости меня, папа…
Он не говорит ни слова. И чем дольше он молчит, тем больше я чувствую себя несчастным маленьким пятнышком на пассажирском сиденье.
Я направил мотоцикл в 3-Д. На улице дул легкий приятный зефир. День был умиротворяющим. А может, это я был умиротворенным.
Я не думал о том, что оскорбил Кристи, о том, что она подставляет себя, выгораживая меня. Меня не волновало, как она себя чувствует, когда объясняет родителям мое отсутствие, а они неодобрительно качают головами. Я вообще не думал ни о чем таком, наслаждаясь песней «Бич Бойз», звучащей то ли у меня в ушах, то ли откуда-то из машин или домов.
В 3-Д я почувствовал себя самураем, героем, толкающим огромный камень на высокую гору.
— Привет, мальчик, — поздоровался со мной Санни, — я знал, что ты не сможешь не прийти. Он был одет в зеленое платье, на руках — браслеты, а на голове — огромная пасхальная панамка с прикрепленной к ней корзиночкой с яйцами.
Не засмеяться было невозможно. Я и засмеялся. И почувствовал себя как дома, со своими родственниками.
Санни расцеловал меня в обе щеки. Вокруг сновала толпа народу — блондины, брюнеты, шатены, опять блондины.
А я глазами искал Джейд.
— Она здесь? — спросил я взволнованно.
— Не торопись, малыш, сначала я тебя накормлю, — Санни потянул меня на кухню и подвинул мне тарелку сладкого картофеля, черные бобы, бисквиты и пару кусочков ветчины.
Когда еда исчезла с моей тарелки, Санни провел меня в гостиную сквозь веселящуюся пасхальную толпу. Там, в глубине комнаты, в кресле сидела девушка в закрытом купальнике, с маленьким заячьим хвостиком и большими картонными ушами, прикрепленными к голове. В руках у нее была пасхальная корзинка, полная ликера, сигарет с марихуаной, желтых, красных, зеленых и синих пилюль и серых волшебных грибов. Девушка выглядела смешно, но мило: оливковая кожа, кудрявые каштановые волосы, курносый нос, щеки с ямочками, полные губы, зеленые глаза, красивое тело и, мягко говоря, заполненное до отказа декольте.
— Это Сладкий Зайчик, — кивнул мне Санни, а потом обратился к ней: — А это тот парень, о котором я тебе рассказывал. Делай все, что он тебе скажет. Я имею в виду, абсолютно все.
Он подмигнул ей, и она рассмеялась. У нее был очень сексуальный смех.
— Привет, Сладкий Зайчик, — улыбнулся я ей, когда Санни испарился.
— Счастливой Пасхи, — ответила она голоском маленькой девочки.
— Я всегда путаюсь с Пасхой. Это тот праздник, когда Иисус воскресает, выглядывает из норы и, если видит свою тень, значит, зима закончилась? — я сразу же перешел к беспроигрышному материалу.
— Смешно… Ты это только что придумал? — она пристально посмотрела на меня и улыбнулась. А теперь она была похожа на студентку-акселератку из высшей школы Линдона Бэйнса Джонсона.
— Вообще-то нет. У меня есть штат писателей, которые пишут мне различные речи, шутки и прочую дребедень, — я слегка улыбнулся ей после своего провала, давая понять, что пытаюсь ее развеселить.
У нее был приятный смех, а в глазах светился ум. Как могла девушка, такая, как она, быть Сладким Зайчиком с токсическими яйцами в пасхальной корзинке в квартире Санни?
Я снова осмотрел комнату в поисках Джейд. Где же она, моя крошка? Моя крошка празднует Пасху со своими родителями и овчаркой Марти, пытаясь не думать о том, каким дерьмом я оказался.
Смени пластинку, идиот.
В квартире у Санни очень легко сменить пластинку. Здесь много интересной музыки.
Сладкого Зайчика не надо долго уговаривать рассказать о себе. Ее мать умерла от рака груди, а отец-алкоголик делал с ней и ее младшей сестрой «разные вещи». Она рассказала об этом учительнице, а та обратилась к властям. Так что папашу арестовали, лишили родительских прав и отправили в тюрьму. А потом ее бабушка с дедушкой попали в аварию — столкнулись с грузовиком, за рулем которого сидел пьяный в дымину водитель. Тогда их с сестрой передали в какое-то заведение для круглых сирот, где они дожидались какой-нибудь хорошей семьи, которая вызволила бы их оттуда. Только пока они ждали, один из опекунов начал приставать к ней и к ее младшей сестре. Она обратилась к властям, а те обвинили ее в том, что она создает проблемы, и наказывали их с сестрой до тех пор, пока они не сбежали в Лос-Анджелес. Тут они сильно разругались с сестрой из-за Санни и денег, зайчиков и цыпочек, и ее сестра ушла. А она очень волнуется, не случилось ли с ней чего-нибудь ужасного. Она хочет поработать на Санни, потому что у них совсем ничего нет. Абсолютно ничего. А если все пойдет нормально, то она сможет заработать денег.
— Я хочу поступить в Гарвард, — сказала она, — на юриспруденцию. Хочу быть адвокатом, чтобы наказывать всех, кто делает плохие вещи с маленькими девочками.
— Скажи, — помолчав, добавила она, — эта работа не слишком ужасна?
Она смотрела на меня, как голодный осиротевший щенок.
— Лучше, чем острая палка в глазу, — улыбнулся я и сказал ей, чтоб она копила деньги, а потом валила подальше от такой жизни.
— Я как раз сейчас этим занимаюсь, — услышал я свой голос.
Но так ли это?
Тогда почему я здесь, вместо того чтобы быть с Кристи и ее родителями?
— Спасибо, — сказала она, а потом взяла мою руку и поцеловала, словно в какой-то восточной сказке, и меня окатило многообещающими волнами ее непередаваемой сексуальности.
Мне тринадцать лет и я один дома. Я только что обнаружил, как приятно водить рукой по собственному пенису. Наша собака Гвинневер входит в комнату. Она очень веселая и милая, с большими любящими глазами.
Внезапно она воспринимает меня как своего человеческого детеныша, и, прежде чем я успеваю что-либо сказать или сделать, ее мягкий язык уже облизывает мое интимное место.
Кажется, Гвинневер это нравится.
По правде говоря, мне тоже.
У меня никогда не было понятий «хорошо» и «плохо» в сексе.
В конце концов мы всего лишь мальчик и собака, наслаждающиеся компанией друг друга.
— Как тебя зовут по-настоящему? — спросил я Сладкого Зайчика.
Я почти никогда не задавал этот вопрос. Обычно мне это не интересно. Но эта девушка мне нравится. Она такая симпатичная, умная, кудрявая и сексуальная, и было бы так классно уткнуться лицом прямо ей между ног. И я готов поспорить, что она может заработать очень много денег. Может быть, мы можем найти ее младшую сестру и тоже взять ее на работу. И жить втроем, и целовать друг другу руки.
— Софи, — ответила Сладкий Зайчик.
Она выглядела точь-в-точь как Софи. Мне захотелось защитить эту девушку. И уничтожить ее. Так же, как я это делаю с собой. Точно так, как я делаю это с Кристи.
Я только собирался спросить «не вернуться ли нам обратно?», когда кто-то вошел.
Угадайте, кто?
Это была младшая сестра Софи, которая выглядела так, будто кто-то гнался за ней и хотел сделать с ней «плохие вещи».
Софи вскрикнула так громко, что вечеринка замерла. Они с сестрой сгребли друг друга в объятия, да так сильно, будто это была их последняя встреча перед концом света.
После дружного вздоха и парочки ехидных замечаний вечеринка вернулась в свое обычное русло, а я остался наблюдать за девчонками.
Софи сняла свой заячий наряд, а ее сестра прошептала что-то о том, что теперь они больше никогда не расстанутся. На младшей сестре был грязный белый комбинезон, она выглядела немного стройнее Софи, но они все равно были очень похожи.
Эй, может заняться сексом с ними обеими? Может, боги все-таки улыбнутся мне.
Софи ведет себя как старшая сестра, и это так мило смотрится. Я вспомнил своего младшего брата, как мы лежали без сна в ночь большого скандала в 1964 году. Мы всегда любили и будем любить друг друга. Я очень скучал по братишке.
Софи подвела свою сестру познакомиться со мной. Ее звали Мэри Бет. Они рассказали мне, что Мэри Бет позвонила кузену в Феникс, и он прислал им денег на дорогу, так что они могут пока что жить с ним, пока не решат, что делать дальше.
Мне было интересно наблюдать, как это произошло прямо на моих глазах. Я представил их рассказывающими об этом эпизоде свои детям и внукам.
Как они вырвались отсюда через дыру во времени.
17. Морж
Я — не святой, и благодарю богов за то, что грешен.
В последний день моей карьеры цыпочки зазвонил телефон.
— Привет, мальчик, — в голосе Санни не было и намека на обычную веселость.
— Что случилось? — спросил я, ощущая, как у меня подкосились ноги.
— У меня плохие новости, мне только что позвонили. Джейд… Она умерла. Ее убили прошлой ночью. Мне очень жаль, я знаю, что она тебе нравилась. Так что я хотел, чтобы ты узнал об этом от меня, — мягко проговорил Санни.
Мое сердце остановилось, и, не устояв на ногах, я плюхнулся обратно на кушетку. Я вспомнил Джейд, танцующую под мелодию, раздававшуюся только у нее в голове. Наполовину гейша, наполовину профессиональный киллер. На глаза навернулись слезы, и я закрыл лицо руками, чтобы остановить их. Чтобы не дать им брызнуть из глаз. А они были так близко. Но я не собирался позволить им катиться по щекам.