Пелагея Николаевна не возразила, оставаясь при своём мнении, и, отвернувшись, продолжала смотреть в окно кареты.
После невесёлого разговора с маменькой в карете граф Николай Ильич вошёл в свою комнату и присел на стул. «Может, я делаю что-то не так, – с грустью подумал он, – и стоит прислушаться к совету маменьки? Истинно, она не красавица и даже чуть старше меня. Ещё есть время и можно отказаться от свадьбы». От возбуждения он вскочил, и тут же резкая боль в груди словно отрезвила его. «Я прав, я тысячу раз прав! Как бы ни стонала маменька, я женюсь на княжне и, верю, никогда не пожалею об этом».
Чтобы утишить боль, Николай поднял руки и замер, боясь глубоко вдохнуть, и, только ощутив, что боль отпустила, позвал камердинера, который помог ему раздеться и лечь. В кровати он продолжал думать о своём решении. Перед ним словно проплывало счастливое лицо княжны Марии, её распахнутые прекрасные глаза, которые искрились от счастья, и он понимал, что с этой дамой он не только вернёт свои имения, но и обретёт настоящую семью. В глубине души он был согласен с переживаниями маменьки, которая жаждала, чтобы он сделал предложение молоденькой княжне или графине, но сам он, пройдя суровые испытания на вой не, знал, что не может никого глубоко полюбить, так как с отрочества боготворил Татьяну Ёргольскую. Она была его царицей, и он переживал, что не может с ней соединиться церковным официальным браком, не желая нарушать покойное состояние маменьки, тем более после того, как они разорились. Нужного достатка в семье не было, а посему лучшим другом для него станет теперь княжна Мария, и другой девицы ему не надо. Он до сих пор помнил, какое божественное наслаждение получал от любовных отношений с Туанетт. В юности он засыпал и просыпался с её именем. Хотя они не были обручены, каждый день она была рядом с ним, и, главное, он ни от кого не скрывал, что любит её! Потом ушёл на службу в армию и там знал, что она верна своему слову и ждёт его.
Встречаясь и беседуя с княжной Марией, он уловил некую схожесть интересов и взглядов на жизнь княжны и Туанетт. Больше всего его поражали умные и лучезарные глаза Марии Николаевны, которые выражали задумчивость и страстность. Её чувства, глубокие и серьёзные, а иногда лёгкие и быстрые, как тени облаков в солнечный день, перебегали по её глазам. Но если она начинала что-нибудь рассказывать, то и он, и все присутствующие зачарованно слушали её. Неслучайно княгиня Трубецкая заметила, что нередко, приехав на бал, княжна своими повествованиями завораживала не только девиц, но и молодых кавалеров.
Чему быть?
С той минуты, как княжна Волконская встретилась с графом Толстым, она находилась словно в горячечном сне. На происходящее смотрела как бы со стороны, и порой ей казалось, что всё происходит как будто не с ней, и она была готова к любой развязке, понимая, что граф Толстой может и передумать. Тем более что предпосылки для этого были! Княжна слышала, что маменька графа, Пелагея Николаевна, – женщина капризная и с характером, но главное – она недовольна решением сына, и Мари была готова к любому повороту событий. Граф Толстой попросил княжну написать его матери несколько слов и спросить, когда она сможет принять её.
Мари по привычке прошла в свою комнату и прилегла, размышляя, как к графине Толстой лучше письменно обратиться, а больше всего – как она примет её. Княжна сознавала, что она старая дева, к тому же не красавица, и неудивительно, что графиня против этого брака. Если бы она не знала, что это её последний шанс, то отступила бы, но желание было велико, к тому же она видела, что Толстой расположен к ней искренне.
Княжна Мари поднялась и пошла в кабинет папеньки с мыслью написать деловое письмо. Достав из конторки чистый лист бумаги, написала: «Дорогая графиня Пелагея Николаевна! В связи с предстоящей помолвкой…» «Что это я так разошлась? Может, до этого ритуала и дело не дойдёт! Скажет она нет, и всё!» Отбросив испорченный лист, Мари написала строго и лаконично: «Дорогая графиня Пелагея Николаевна! Разрешите посетить Вас в удобный для Вас день и час. С искренним уважением и любовью, княжна Мария Волконская». Вызвав казачка, она передала ему конверт и попросила доставить его графине Толстой. Ответа ждать не надо.
Приехав домой, Николай Ильич заглянул к маменьке. Она сидела в любимом кресле и нюхала табак. Стакан с оранжадом стоял возле неё на столике. Она волновалась. Увидев вошедшего сына, воскликнула:
– Мне тут записку передали от княжны Волконской! Спрашивает, когда я смогу её принять у себя. С какой стати она желает меня видеть?
– Маман, ёрничать ни к чему, всё вы отлично понимаете!
– Я не желаю, Николай, чтобы вы женились на ней. Ваша обязанность – подобрать более достойную партию!
– Вы можете мне её представить?
– Вы знаете, Николай, что сейчас я никуда не выезжаю!
– Я тоже, поэтому прекратим этот спор!
– Я сейчас неважно себя чувствую.
Поняв, что этот разговор ни к чему не приведёт, граф вошёл в свою комнату и, присев около стола, задумался. Он понимал, что маман покапризничает и примет Мари. Ей нужно время, чтобы привыкнуть к мысли, что его выбор правильный: ему не надо молодой воздыхательницы, тем более что он продолжал любить Туанетт. Необходима обеспеченная домашняя жизнь. Самое же главное – они с Мари понимали и уважали друг друга. Граф слышал, что сейчас в Москве находится его дальний родственник, командир, генерал, князь Андрей Иванович Горчаков.
«Маменька к его мнению должна прислушаться», – подумал он и тут же направился к Андрею Ивановичу.
Камердинер доложил князю Горчакову, что его просит принять граф Николай Ильич Толстой. Поняв, что это племянник, Горчаков радушно принял Николая. Генерал знал о смерти старого графа и о разорении семьи Толстых. Поприветствовав графа, он поинтересовался его самочувствием.
– Пока, Андрей Иванович, не жалуюсь, хотя не скрою, боли в груди иногда дают о себе знать.
– Берегите, любезный Николай, своё здоровье.
– Не всегда получается. Я к вам, Андрей Иванович, с большой просьбой.
– Говорите!
– Я решил жениться на княгине Волконской, и всё складывается благополучно, но маменька бунтует, заявляя, что княжна мне не пара. Кто как не вы знаете характер моей маменьки. Очень прошу, поговорите, пожалуйста, по душам с ней.
– Понимаю, Николай Ильич, завтра к обеду я буду у вас.
В душе Андрей Иванович был возмущён поведением старой графини. «Капризная истеричка должна быть рада, что сын стремится сделать всё, чтобы она жила в довольстве, не беспокоясь о завтрашнем дне, чтобы не пришлось им затягивать пояса. Он выбирает достойную себе партию в лице княгини Волконской. И опять недовольство!»
На следующий день Горчаков появился в доме Толстых. Пелагея Николаевна обрадовалась нежданному гостю.
– Знаете, Андрей Иванович, мой сын Николай дурит, и я никак не могу его остановить, – заблажила она.
– В чём же это выражается?
– Задумал жениться на старой деве, княжне Волконской, когда вокруг столько прекрасных молодых девиц.
– Простите, Пелагея Николаевна, я слышал, что вы разорены и вашего сына чуть не посадили в долговую яму?
– Твоя правда, князь! Покойный Илюшенька все имения прожил, и кредиторы рвут нас на части.
– И как же вы, любезная Пелагея Николаевна, предполагаете дальше жить?
– Николя поступил на службу, и я надеюсь, что мы выкрутимся.
– Надежда, любезная графиня, юношей питает, а Николай Ильич уже, к сожалению, не юнец, прошёл тяжёлую службу в армии, воевал, был в плену и ранен. Хочу подчеркнуть именно вам, не для передачи, что он и в отставку ушёл по состоянию здоровья.
– Разве? Он мне об этом не говорил.
– Он и мне многого не говорил, поэтому очень прошу вас, графиня, пойти навстречу своему сыну, тем более что я знаю: вы его любите.
– Очень люблю, князь, потому и желаю, чтобы он был счастлив!
– Счастье, Пелагея Николаевна, каждый человек понимает по-своему, и если граф питает нежные чувства к княжне Волконской и ещё желает, чтобы вы продолжали жить в приемлемых для вас условиях, то это надо приветствовать и не выказывать своего «фи».
Князь заметил, что она задумалась и возражать против решения сына должна прекратить. «А там Бог её ведает, что у неё в голове», – подумал он. Князь также рассказал, что недавно был в Петербурге, где известный английский художник Даву (Доу) написал его портрет как активного участника войны 1812 года. Николай Ильич пригласил маменьку с гостем в столовую. В конце трапезы графиня заулыбалась, словно что-то вспомнила, и, обращаясь к сыну, произнесла:
– Николя, завтра я хочу помолиться в церкви, а послезавтра смогу принять княжну Волконскую.
– Благодарю вас, маменька. Она обязательно будет.
– Ну а вас, Андрей Иванович, мы всегда рады видеть.
– Спасибо, Пелагея Николаевна, по возможности всегда готов вас навестить.
Приглашение
Отправив записку к графине Толстой с просьбой принять её, княжна Мария словно замерла в ожидании. Она понимала, что Николай Ильич по отношению к ней настроен серьёзно, но сумеет ли он убедить маменьку? Сватовство – дело серьёзное, и в Москве оно не прошло незамеченным. В гостиных ходили слухи и небылицы о жизни княжны, но она не обращала внимания на эти пересуды. Узнав, что граф Толстой сделал предложение княжне, одни удивлялись, не веря этому, другие придумывали свои версии. Сама же княжна, дожидаясь приглашения, никуда не выезжала, чтобы лишний раз не травмировать себя.
Только на третий день, получив приглашение и собрав всю свою волю, поехала в гости к Толстым. Она знала, что дом графов сгорел в вой ну 1812 года, и сейчас, войдя в квартиру, которую они снимали, удивилась той простоте, в которой они жили. Самого Николая эта обыденность не коробила, он её просто-напросто не замечал, так как на военной службе привык к кочевой жизни, но старая графиня испытывала некоторые неудобства, хотя и не роптала.