длежала к числу людей бескорыстных и преданных.
Разговор с внучкой
Теперь графиня Мария была переполнена жизнью, и после нескольких лет затворничества ей страстно захотелось побывать в Москве, которую она беспредельно любила. Стояла зимняя прекрасная погода. В городе был разгар увеселений, балов и театральных постановок. У Трубецких, где остановились Толстые, все невольно заметили, как преобразилась графиня Мария. Она с оживлением рассказывала о своих сыновьях, которых у неё было уже четверо, мал мала меньше, сколько радости и умиления дети приносят в семью и как весело и дружно они живут в своём имении Ясная Поляна.
Её появление в театре тоже вызвало немало толков.
– Скажи-ка, милая, – обратилась старая княгиня Голицына к своей внучке, – не подскажешь, кто это рядом с графом Толстым находится?
– А разве вы не знаете, что несколько лет назад, чтобы избавиться от долгов, которые наделал его папенька, граф Николай вынужден был жениться на старой княжне Волконской?
– Ну, это ты мне брось – её старой называть! Какая она старая, если она вся светится от счастья и глаза горят огнём?! Прости меня, любезная, взгляни вокруг себя внимательно: ты много видишь счастливых глаз? Всё больше равнодушные и уставшие. А она истинно молодая! Не ведаешь, дети есть у них?
– Если не ошибаюсь, три сына.
– Ну слава Богу, наконец повезло деве, а то тиран батюшка замордовал и даже замуж не желал отдавать, а пустоцветом быть – это не жизнь. Ты, милая, если к тебе зашлют сватов, не отказывай, порадуй меня правнуками.
– Конечно, бабушка, – стушевавшись, покраснела внучка.
Старая княгиня вспомнила князя Николая Сергеевича Волконского, такого лощёного, всегда безупречно одетого, но бездушного, не любящего, по сути, никого, кроме своей персоны. Правда, образование дочери он дал достойное. Царствие небесное, Всевышний вовремя забрал к себе, и дочь вышла замуж. Княгине понравилось, что граф Николай, сидя около жены, уделял ей должное внимание и не скользил жадным взором, отыскивая записных красавиц. А графиня Мария, подавшись вперёд, смотрела на сцену и слушала, вся поглощённая происходящим там действом.
В гостях у Толстого
Наступил 1826 год. После декабрьского восстания на Сенатской площади и воцарения императора Николая I в армии было неспокойно. Аресты офицеров, грозные циркуляры, поступавшие из столицы, усиление шагистики и подозрительности не только среди личного состава, но и в высших эшелонах власти не шли на пользу службе. Исчезала налаженная доверительность офицеров с солдатами, запретили ланкастерские школы, и вновь стала превалировать сила фельдфебельского кулака. Из второго корпуса, которым командовал генерал князь Горчаков, арестовали двух толковых офицеров и несколько нижних чинов. В Южной армии продолжалось глухое брожение. Поняв, что с воцарением нового императора армия возвращается, по выражению дядюшки Суворова, в степень немогузнаек, князь Горчаков, сказавшись больным, тем более что старые раны давали о себе знать, просится в отпуск и, получив его, отправляется в Москву.
Стояла золотая осень. Старому генералу, посвятившему себя службе, было тяжело расставаться с корпусом, и грустные мысли одолевали его. И было отчего: близких родственников почти не осталось. Старший брат, генерал князь Алексей, тоже посвятивший себя службе, был обвинён в хищении и от переживаний скоропостижно скончался в семнадцатом году, две сестры умерли, а своей семьи он так и не заимел. Теперь как будто поздно было об этом думать.
Прохлада ещё не наступила, хотя ночами уже иногда пытался задувать северный ветер, неся тяжёлые свинцовые облака. Но князь Андрей не торопился и предпочитал ехать в коляске только днём, а на ночлег останавливался в гостинице, а то и у старых сослуживцев, которые с радостью принимали у себя коллегу по службе. Андрей Иванович знал, что граф Николай Ильич Толстой после женитьбы на княжне Волконской постоянно проживает в имении Ясная Поляна, что недалеко от города Тулы, и приказал своему ординарцу не проскочить мимо и обязательно заехать к в гости.
– К Крапивне подъезжаем, ваше сиятельство, – радостно доложил ординарец Кузьма, и перед генералом открылась прекрасная панорама уездного городка.
На центральной площади стояла Никольская церковь, а от неё расположились на уступах ряды домов, утопающих в зелени, и дорога вела к реке Плаве. Через несколько часов они подъехали к двум сторожевым башенкам, на которые были навешаны кованые ворота. Только гости хотели постучать, как заметили, что ворота открываются, и коляска поехала по «прешпекту» к дому. Генерал легко соскочил на землю и вошёл в дом. Навстречу ему спешил граф Николай:
– Андрей Иванович, рад, что решились навестить меня.
– Не ждал, не гадал, – с улыбкой произнёс князь.
– Вы правы, я знаю, что вы находились в Южной армии!
– Был, да весь вышел!
– Неужели в отставку?
– Пока что в отпуск, ну а дальше – как карта ляжет.
– Невмоготу? – догадываясь о настоящем положении дел в полках, почему-то шёпотом произнёс граф.
– По-всякому, – не стал уточнять генерал.
И Николай Ильич, спохватившись, взял его за руку и повёл на второй этаж, в гостевую комнату, при этом заметив:
– Отдохните с дороги, а потом милости прошу к нашему шалашу.
– Ты прав, Николай, чуть-чуть прилечь не мешает.
Немного ополоснувшись, генерал сразу же лёг и крепко уснул. Открыв глаза, Горчаков с удивлением стал рассматривать комнату. Вспомнив, что только сегодня заехал в гости к графу Толстому, поднялся и, надев парадную форму, спустился в гостиную. Первым, кого он увидел, была старая графиня Пелагея Николаевна, которая сидела за небольшим столиком и раскладывала пасьянс.
– Решили навестить изгнанников, Андрей Иванович?
– Вы о чём, Пелагея Николаевна?
– О том, что мы сидим здесь, как сычи, и света Божьего не видим!
– А вам, графиня, очень нужен большой свет?
– Не помешало бы там иногда появляться!
– Я вас, маменька, постараюсь в ближайшее время свозить в Москву, – на полном серьёзе заверил граф Николай.
– Посмотрим!
И, видимо осознав, что со своими капризами переборщила, улыбнувшись, старая графиня произнесла::
– Просто иногда побурчать хочется!
В малой гостиной находилась графиня Мария, которая выразительно и громко что-то читала. Рядом с ней сидела Татьяна Ёргольская. Увидев вошедшего гостя, графиня отложила книгу и предложила ему присесть.
– Перед обедом мы всегда проводим время в гостиной, – заметила она.
Не успела графиня договорить, как вошедший дворецкий доложил, что кушанье поставлено. Все направились в столовую, и генерала посадили рядом с Пелагеей Николаевной и Николаем Ильичом. Только сейчас Горчаков ощутил, что основательно проголодался, и с удовольствием приступил к трапезе. Поглощая то или иное блюдо, краем глаза наблюдал за домочадцами. Заметил, с какой нескрываемой любовью графиня Мария смотрит на мужа. Как бы в противовес ей старая графиня, видимо от ревности, вымещала своё недовольство этим на камердинере, который, на её взгляд, недостаточно расторопно обслуживал её.
– Не скажешь, Андрей Иванович, какая заминка произошла с воцарением нового императора? – спросила Пелагея Николаевна.
– Что именно?
– Ну как же, слухи идут, что одни ратовали за Константина, другие – за Николая.
– Дело в том, что по закону после смерти Александра на престол должен был вступить Константин Павлович, а он наотрез отказался от трона, оставаясь наместником в Польше. Как говорят, узнав о внезапной кончине Александра Павловича, одним из первых присягнул ему Николай Павлович. Вот и произошла эта неразбериха.
– Хороша неразбериха, закончившаяся бунтом и жертвами.
– Не будем, маменька, так пессимистично смотреть на вещи, нас не касающиеся, – заметил Николай Ильич. – Я верю, новый государь Николай Павлович во всём разберётся и наведёт должный порядок. Андрей Иванович! А кто-нибудь из ветеранов в вашем корпусе остался?
– Вы имеете в виду офицеров?
– Разумеется!
– У меня в корпусе – нет, а в других, думаю, считаные единицы.
Николай Ильич понял, что сейчас генерал не хочет говорить о последних событиях, произошедших в их армии, и сразу же после застолья решил показать ему новый дом, строительство которого недавно закончил. Здание, построенное в стиле ампир начала XIX века, насчитывало сорок две комнаты. На нижнем, цокольном, этаже были поставлены высокие колонны, между ними – балкон. В комнатах – простая мебель, выполненная своими крепостными мастерами. Граф Николай с упоением рассказывал о недавнем процессе строительства и был рад, что приложил к нему свои руки и умение.
– Вы представляете, Андрей Иванович, неслучайно в юности со мной занимался знаменитый Росси, что-то в памяти осталось. Я даже сумел подсказать своему архитектору, и он был несколько удивлён, узнав, что я немного разбираюсь в архитектуре, и с большим уважением прислушивался к моим советам.
Генерал заметил, что дом построен прочно и основательно, словом, живи и радуйся каждому прожитому дню.
– Как я понял, ты не жалеешь, что женился на княжне Волконской? – поинтересовался Горчаков.
– Конечно, нет. У меня уже двое сыновей: Николенька и Серёжа – и, надеюсь, ещё будут!
– Дай-то Бог!
– А вы, Андрей Иванович, всё так же одиноки?
– Пока не нашёл своей княжны.
– Какие ваши годы, дорогой генерал, а сейчас я очень прошу вас пожить недельку-другую у нас.
Граф Николай показывал дорогому гостю усадьбу. Они много гуляли и беседовали. Горчакову понравилось, как граф ведёт своё хозяйство. Заметил он и глубокий интерес к литературе графини Марии. Как-то речь зашла о Пушкине, который обладает большим талантом, но иногда, по мнению князя, ведёт себя неадекватно.
– Во-первых, он молод, и я с вами, князь, отчасти согласна, но надо понять, что до сих пор никто из русских поэтов не постиг так глубоко тайны русского языка, никто не может сравниться с ним свежестью красок в картинах, созданных его пламенным воображением.