Как-то не выдержав, Лев в беседе с тётенькой в сердцах воскликнул:
– Дорогая Туанетт, как он не поймёт, что если я и моя жена не разделяем его взгляда на сложившуюся ситуацию, то не надо на нас смотреть как на врагов?
– Милый мой мальчик, я разделяю вместе с тобой эту боль, тем более что по жизни вы, братья, и я не разделяли его увлечения, умоляли оставить эту цыганку в покое. Петь и плясать – это одно, а семейная жизнь – совершенно другое. Поверь мне, жить с ней в пристойном браке он не сможет!
Лев понимал, что слова словами, а дела делами, поэтому в очередной приезд брата в Ясную с присущей ему прямотой заявил:
– Сергей, ты мне дорог как самый близкий человек, и люблю я тебя как своего брата, но прошу тебя, без обид, сам реши вопрос с Татьяной. Никто из нас препятствовать тебе в браке с ней не будет.
Ранней весной тётенька Татьяна Александровна Ёргольская встречает приехавшую из Москвы младшую сестру Софьи и по-французски приветствует её радостными словами:
– Notre cherie, Таня, nous revient avec les hirondelles[14].
Через несколько дней в Ясную снова приезжает брат Сергей.
Лев обеспокоен его появлением, понимая, что у него уже есть семья, но тётенька его успокаивает, заявляя:
– Rien ne peut arriver à Таня, une fois que Serge est là[15].
– Зная брата, хочу успокоить тебя, что к Татьяне у него возвышенные чувства, и я уверяю тебя, что он ничего себе низменного не позволит! Самый хороший советчик – время, оно всё расставляет по местам!
В имении Пирогово Татьяне очень понравилось, и она ждала продолжения отношений.
Именно здесь они поняли, что это было так называемое акме в их отношениях, которые французы называют quitte amoureuеsе…[16] И каждый из них испытал чувство полного понимания и сердечного умиления. Как потом она вспоминала: «В этот вечер без объяснения в любви мы чувствовали ту близость и единение душ, когда и без слов понимаешь друг друга. Это было зарождение того сильного чувства веры в будущее счастье, которое и возвышает, и поднимает человека, и делает его лучше и добрее…» Сергей Николаевич понимает, что предмет его любви совсем юн, и свадьба откладывается на год. Сам он уезжает за границу.
Татьяна молода, она радуется каждому прожитому дню, принимает активное участие в жизни молодой семьи Льва Толстого, ездит с ним на охоту, принимает гостей, помогает сестре ухаживать за маленьким ребёнком.
Прошёл год, и они вновь начинают встречаться, планируя венчаться в Курской губернии. А в это время у цыганки Маши рождается третий ребёнок от Сергея Толстого, и он серьёзно задумывается о своей судьбе. Испытав сиротство полной чашей, он как никто другой понимает, что значит детям расти и воспитываться без отца. Он едет к ней, чтобы сообщить о решении оставить её. Вой дя в комнату, видит, что Маша плачет и молится, чтобы Толстой не покидал её и детей. И у Сергея Николаевича не поворачивается язык сказать ей об этом. Возвратившись в Ясную Поляну, он сообщает Тане, что остаётся с цыганкой Машей.
Татьяна не переносит этого известия и принимает решение отравиться. Она выполняет задуманное, но, приняв зелье, не выдерживает и сообщает об этом близким. Её спасают.
Она принимает решение выйти замуж за Кузминского, который любил её с отрочества. И хотя мать его была против этого брака, сын настоял на своём решении. Венчаться в храмах Москвы было им запрещено, так как они были родственниками, хотя и дальними. Они искали какую-нибудь небольшую церковь в селе, где можно было провести этот обряд тайно.
Июльским днём Татьяна ехала в дрожках по лесной дороге с женихом Михаилом венчаться в сельскую церковь, весело обсуждая предстоящее торжество, и увидела встречный кабриолет, в котором находился Сергей Николаевич со своей цыганкой Машей. Татьяна, вдруг оборвав себя на полуслове, замолкла и неподвижным взглядом уставилась в угол.
– Танюша, милая, что с тобой? – обнимая её, растерянно спросил Кузминский. Она продолжала молчать, и он снова повторил вопрос.
– Нет-нет, ничего, – с глубоким вздохом отозвалась она, – просто что-то резко кольнуло в груди.
– Больно?
– Надеюсь, пока доедем, пройдёт!
«Я не помню, кто-то обозвал меня взбалмошной и даже сумасшедшей. Одна дама в сердцах воскликнула: “Надо же, из-за мужика яд принять! Что они понимают в любви? Я никому не позволю властвовать над моей душой и сердцем!”» – с горечью думала Татьяна.
Одиночество брата Сергея
У Льва Николаевича постоянно в гостях бывают поэт Фет, драматург Островский, близкие друзья и знакомые. Приехал, как всегда один, Сергей Николаевич. После интересной беседы сестра Мария Николаевна вместе со Львом сели за рояль и стали исполнять в четыре руки русские песни и романсы. Афанасий Афанасьевич Фет попросил Татьяну спеть. Лунный свет ложился полосами на полутёмную гостиную. Соловьиные трели перемежались с её голосом. Начав от волнения очень робко, она запела один из романсов Фета:
Только станет смеркаться немножко,
Буду ждать, не дрогнет ли звонок.
Приходи, моя милая крошка,
Приходи посидеть вечерок.
Фет заметил, что музыка действует на него так же сильно, как красивая природа, а Сергей Николаевич сидел, погружённый в себя, со слезами на глазах. Жена Фета, Мария Петровна, с чувством проговорила: «Этот вечер для мужа не пройдёт даром, он что-нибудь да напишет в эту ночь…» И все разошлись спать, когда зачинался рассвет. А утром, появившись к завтраку, поэт подал листок Татьяне со стихами:
Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нём дрожали,
Как и сердца у нас за песнию твоей.
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна – любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна – вся жизнь, что ты одна – любовь.
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!
Фет прочитал, стихи всем понравились, и вдруг Лев Николаевич заметил:
– Стихи, Афанасий, прекрасны. Но в последней строке зачем ты хочешь обнять Татьяну? Ты человек женатый!
Все рассмеялись, а Фет, хитро улыбнувшись, произнёс:
– Это же стихи!
Прошли годы. Лев Николаевич стал великим писателем. Жена Софья Андреевна родила девять детей, которых надо было не только воспитывать, но и содержать. Писатель принимает решение все гонорары за свои произведения отдавать в пользу государства, кроме ранних произведений, которые он подарил жене.
Как-то в один из приездов в Ясную Поляну Лев жалуется брату Сергею на жену, которая ездила в Петербург и обратилась к императору Александру III, чтобы он разрешил в тринадцатой части собрания сочинений Толстого напечатать запрещённую цензурой «Крейцерову сонату» и его трактат «Так что же нам делать?». Император разрешил.
– Лёва, – с раздражением заметил Сергей, – ты, как говорил покойный Николенька, всё продолжаешь юфанствовать, забывая, сколько у тебя детей? Или ты собираешься их пустить по миру? Наш покойный папенька принял раннюю смерть, чтобы вернуть все имения, а ты готов всё отдать!
– Я, Сергей, вижу, как страдают и голодают крестьяне.
– Они страдают от своей лени и нерасторопности.
– Позволь, дорогой брат, с тобой не согласиться!
В горечи прожил Сергей Николаевич свою жизнь с Марией Михайловной. Всё больше и больше сказывается разница в воспитании и культурном уровне. В старости он особенно ощутил одиночество, а дети доставляли, скорее, разочарование. В собственном доме он уединился в своей комнате, приказав даже еду подавать через проруб ленное окошко в стене. И праздником в семье становился только приезд в гости Льва Николаевича, когда в пироговском парке он с большим удовольствием слушал пение соловьёв, которые, на его взгляд, пели лучше, чем в Ясной Поляне.
В 1904 году, за несколько дней до смерти, в гости к брату приехал Лев Николаевич. Братья много говорили о смысле жизни перед неминуемым расставанием. Они были красивы. Сергей Николаевич обладал красотой от природы, а Лев Николаевич приобрёл её, проникаясь светом духовности и доброты.
Отошла к ангелам
Шли годы. Её любимый Леон давно не только оперился, но и стал известным писателем.
Когда Лёвочка женился, она всё хозяйство передала в руки его жены, Софьи Андреевны, и всегда с радостью помогала ей. А когда болезни и старость стали одолевать её, она полностью предалась созерцанию, принимая в жизни семьи посильное участие.
Старая горничная Агафья Михайловна последние дни не отходила от постели Ёргольской. «Слава Тебе, господи, отмучилась и отошла к ангелам», – прошептала она и, заметив крутящуюся около двери шестилетнюю дворовую Василиску, послала её сообщить Льву Миколаевичу, что его тётенька приказала долго жить.
Толстой сидел в комнате под сводами и что-то писал. Все в доме знали, что когда он работает, то шуметь и беспокоить его нельзя. Василиска проворно пробежала и, открыв дверь в кабинет, с ходу прошепелявила: «Она отошла!» Лев настолько был углублён в работу, что совершенно не прореагировал на её появление и слова. Девочка же, подойдя к нему вплотную и дёрнув его за рубаху, громко крикнула: «Она отошла!»
– Кто и куда отошёл? – вопросительно глядя на неё, переспросил Толстой.
– Тётка Агафья просила тебе передать, что она отошла к ангелам.
Наконец, уразумев, о ком идёт речь, он вскочил и широким шагом направился в маленькую комнату, где в последнее время жила Ёргольская. Он увидел, как лицо её просветлело и просияло. Он попросил пригласить Софью Андрее