– Не понимаю… – тихо произнесла Аиша, словно говоря сама с собой. – Вот правда, не могу понять этого.
– Ты о чем?
– Об апатии нашего народа. Мы – сильный и умный народ. Если бы все племена и кланы объединились, мы смогли бы покончить с этой шайкой кретинов, правящих нами. Могли бы жить по нашим собственным законам. Но у нас нет настоящего лидера, а его отсутствие, в конце концов, приведет к тому, что мы, туареги, исчезнем окончательно. Разобщенные маленькие группки невозможно назвать народом. Таким лидером мог бы стать наш отец, да?
– Конечно, – кивнул Гасель.
– А ты?
– Нет. Я – нет.
– Почему?
– У меня мало опыта.
– Опыт с годами накапливается.
– Чтобы опыт накапливался, нужна основа, на которую можно было бы опереться. У меня такой основы нет. Наш отец погиб, года я был еще ребенком, и у него не оказалось времени научить меня. Не считая некоторых прочитанных книг, все эти годы пролетели впустую… – Гасель на мгновение замолчал, а затем уверенно продолжил: – Лидер, которой нам нужен, должен быть не только сыном пустыни. Этого мало, сейчас нужны знания. Он должен быть кем-то вроде Гепарда, но только намного моложе.
– Я его однажды видела, но была очень маленькой… Скорее, это не мое воспоминание, а то, что рассказывала о нем мама.
– Меня больше всего впечатлила его образованность. Я тоже был мальчишкой, но мне показалось, что он знает обо всем. Возможно, он смог бы объединить наш народ, но после такой кровавой войны у него не было сил.
– Как странно слышать… Я всегда считала, что туарег никогда не устает от войны.
– Это была другая война, Аиша. Там сражались не один на один и даже не племя на племя, когда все решается в одной битве… В эту мясорубку были втянуты все страны, и оружие у них было не такое, как у нас. Этим оружием можно убивать на огромном расстоянии… Но сейчас появилось новое оружие, еще более страшное. Помнишь, я рассказывал тебе, как видел в городе по телевизору ночной обстрел какого-то города? Еще тогда я понял, что мы отстали окончательно. Наши войны в пустыне – детская игра.
– А что с ним сталось? – спросила Аиша.
– С кем?
– С Гепардом.
– Не знаю. Возможно, умер. Он был уже очень стар.
– Как ты думаешь, а что бы он сделал, если б его колодец отравили?
– Уверен, то же самое, что и мы. Из людей старой закалки никто бы не отреагировал иначе…
Он хотел еще что-то сказать, но его прервало появление матери. Лейла принесла маленький чайничек и три стакана, разлила чай и сказала:
– Один из заложников хочет поговорить с тобой.
– О чем?
– Откуда мне знать, но он утверждает, что это единственное, что может упорядочить весь этот бедлам. Ты бы выслушал его.
Гасель подул на чай, раздумывая, затем кивнул:
– Хорошо. Попроси Сулеймана, чтобы привел его. Послушаем, что он предложит.
Сулейман привел мускулистого светлоглазого юношу с буйной шевелюрой, перехваченной на затылке резинкой. Повинуясь жесту Гаселя, парень сел на камень и с опаской оглядел своих похитителей.
– Ну и?.. – спросил Гасель, допивая чай. – У тебя есть какой-то план? Выкладывай.
– Будет лучше, если для начала я представлюсь… – сказал парень дрожащим от волнения голосом. – Меня зовут Пино Феррара, я – неаполитанец.
– Это мы уже знаем. У нас твой паспорт.
– Я догадался, что вы возьмете документы. Но в паспорте не написано, что мой отец – банкир, один из самых богатых в Италии.
– Во всей этой истории деньги не играют никакой роли, – усмехнулся Гасель. – Мне все равно, кто твой отец. И твоя судьба будет точно такой же, как у твоих спутников. Мое условие вы знаете, и если оно не будет выполнено, вы все умрете.
– Про ваше условие я все понял и про деньги тоже. Я знаю, что деньги нам не помогут. Но я знаю еще кое-что.
– И что же?
– Организаторы этого ралли и пальцем не пошевелят, чтобы доставить вам того, кто отравил колодец.
– Вот как?
– Да. Я уже в четвертый раз принимаю участие в гонках и стал разбираться кое в чем. У организаторов своя политика, замешанная на деньгах и престиже. Как только этот негодяй, отравивший ваш колодец, прознает о том, что ему собираются отрубить руку, он тут же умотает. И никто не будет его ловить. Во всяком случае, организаторы ралли уж точно.
– Ты только что говорил о престиже. Тогда они сильно рискуют подмочить репутацию этого вашего мероприятия.
– Ничем они не рискуют. Подписывая контракт, мы все добровольно согласились на риск, и это освобождает их от всякой ответственности. То есть от ответственности моральной. Но есть и другая ответственность… Если бы они задержали участника соревнований с целью передать его «каким-то бандитам», простите, что я так говорю, которые хотят отрубить ему руку, им светит тюрьма. Даже если до этого не дойдет, престиж ралли сильно пошатнется. Теперь понятно, о чем я говорю?
– Вполне.
– И что вы думаете?
– Что ты все логично изложил.
– Человек, отвечающий за безопасность ралли, Алекс Фаусетт, в тот же день, когда гонщики прибудут в Каир, умоет руки. Он нас считает безголовыми водилами, которых можно использовать с целью получения прибыли. По окончании гонок мы для него будем отработанным материалом. Что тогда произойдет?
– Я буду вынужден убить вас.
– Точно! Вы нас убьете, а те, кто выдал нам маршрутные листы с ошибкой, Фаусетт, ваш обидчик, – все они отправятся домой или отдыхать где-нибудь на Карибах… – Пино Феррара вскинул голову. – Мне это не кажется справедливым.
– Мне тоже, но тут мы не можем вмешаться.
– Вы – нет, а вот я – да, потому что, как я уже сказал, мой отец – банкир, и… он занимается отмыванием денег.
Сайяхи растерянно обменялись взглядами.
– Отмыванием денег? – изумленно переспросила Лейла.
– Именно это я и сказал.
– Но ведь деньги нельзя постирать… Однажды я забыла банкноту в кармане, и от нее после стирки остались клочки…
Итальянец покрутил головой, не зная, как отреагировать.
– Речь идет не о стирке банкнот… – промямлил он наконец. – Речь идет о… м-м-м… отбеливании крупных сумм.
– Отбеливании?
– Совершенно верно.
– Но зачем отбеливать деньги? Каждая банкнота имеет свой цвет, у каждой свои размеры, в зависимости от номинала. Не понимаю, зачем пытаться сделать их одинаковыми. Или в твоей стране все по-другому?
До Пино Феррары дошло, что его действительно не понимают. Эти бедные бедуины очень редко видели в своей пустыне деньги.
– Когда я говорю «отмывать» или «отбеливать», я имею в виду легализацию нелегальных денег, – предпринял он последнюю попытку.
– Ты говорить про фальшивые деньги? – спросил Гасель.
– Нет! – Итальянец с трудом сохранял выдержку. – Деньги настоящие, но… нелегальные.
– Однажды мне попытались всучить фальшивую банкноту, – признался Гасель. – Но чтоб нелегальную… А как она выглядит?
– Она настоящая, – вздохнул Пино Феррара. – Нелегальные деньги – те, что прирастают путем грязных сделок. Ну, когда кто-то берет взятки или, например, торгует наркотиками… То есть получает много денег, но их происхождение не может продекларировать, иначе его посадят в тюрьму. Чтобы избежать этого, он прибегает к помощи некоторых банков, которые специализируются на легализации денег. Ну, якобы эти деньги были приобретены честным путем.
– И банк твоего отца этим занимается?
Получив в ответ кивок, Сулейман не удержался и воскликнул:
– Ничего себе. Ну и ловкач!
– Давайте не будем обсуждать дела моего отца. Я все это рассказал вам с одной целью – ни мне, ни моим товарищам не хочется умирать. Мы хотим спастись, и мне не стыдно признаться в этом. Видите ли, мой отец поддерживает очень хорошие отношения с крутыми людьми…
– Я что-то такое читал. У вас, итальянцев, к «крутым людям» относятся…
– Мафиози? – перебил Гаселя Пино Феррара. – Нет. Мой отец не имеет особых связей с мафиози, но вот с деловыми людьми – да, он знает их очень хорошо. Они ему многим обязаны, и я уверен, что, если отец попросит, они доставят сюда этого кретина. Притащат в подарочной обертке.
– Что-то мне не по душе этот план, – тихо сказала Лейла.
– Мне тоже, – кивнул Гасель. – Но итальянец показал путь, который может привести к результату. Если мы хотим чего-то добиться, возможно, нам придется закрыть глаза на какие-то вещи.
– Но в таком случае, чем мы будем отличаться от них?
– Ты права, мама. Однако может случиться так, что в итоге нам придется выбирать: или казнить невиновных, или отпустить их с миром, забыв про свое условие, и тем самым выставить себя на посмешище.
– Я не боюсь быть посмешищем. Меня не волнует, что обо мне подумают.
– А меня волнует. Но еще больше волнует другое – если итальянец прав и организаторы гонок палец о палец не ударят, мне придется сдержать слово. Я убью заложников, и этот груз будет давить на меня, пока живу.
– Поверьте мне, – сказал Пино Феррара, питая надежду, что туарег услышал его. – Ралли уже проводились здесь, и, вероятно, будут еще проводиться. Организаторы хорошо греют на нем руки. Свой процент они получают от всех, кто через ралли рекламирует свой товар. То есть выгода очевидна для всех. Участники ралли, даже если они не приходят первыми, тоже имеют свою выгоду, и я не только про адреналин говорю.
– Чтобы начать понимать ваш мир, мне понадобится лет сто, – покачал головой Гасель.
– У вас еще будет время разобраться, а сейчас вы должны поверить мне, ибо я знаю, как все это работает. Мой отец – один из немногих, кто может добиться, чтобы вам передали того, кто отравил колодец.
– Но твой отец находится в Италии. А Италия очень далеко отсюда. Как ты все это видишь? Хочешь, чтобы я позволил тебе уйти? Но кто мне гарантирует твое возвращение?
– Никто, и я вовсе не прошу, чтобы вы позволили мне уйти. Мне достаточно поговорить по телефону.
Сайяхи снова переглянулись. Что за бред несет этот бедный юноша?
– Ты хочешь с кем-то поговорить по телефону из самого сердца пустыни? – осторожно задала вопрос Аиша.