м будет думать не о выполнении задания, а лишь о том, как не потерять способность дышать.
– Ну и что теперь будем делать, командир?
Он повернулся в сторону Одиннадцатого, который решился задать вопрос, вертевшийся у всех на языке.
– А сам что думаешь? – зло ответил Механик.
– Предпочитаю ни о чем не думать, кроме того, что меня подвела логистика, когда я дал согласие на эту работу.
– Не логистика, а логика. Ты сначала слова выучи. – Механик хотел сплюнуть, однако слюны не было. – Тебе пояснить? Что суперпрофессионалы не смогли защитить запас воды от вшивого бедуина – вот это лишено всякой логики.
– Да уж, фантастика! – встрял кто-то. – Какой-то тип на верблюде дал нам всем под задницу.
– Соглашусь, здесь есть и моя вина, – честно признался Механик. – Я ждал от них чего угодно, но только не того, что они решатся сразиться в открытую, да еще таким способом.
– Туарегам на открытом пространстве нет равных, – напомнил Мендоса. – Ты должен был это предвидеть.
– Не предвидел и сожалею об этом. Что еще вы хотите услышать?
– Ничего. От того, что ты скажешь, фонтан не забьет.
– Есть кое-что, чего я не понимаю, – вступил в разговор Сэм Мюллер. – Ты вроде как говорил, что эти места пустынны, животных тут нет и любое шевеление выдаст нашего врага?
– Ну да, говорил.
– Так вот, вчера я видел стервятников, гиен и шакалов. Вот тебе и пустынный уголок Тенере. Зоопарк какой-то.
– Я и сам это заметил. Хищники обычно слетаются на запах разложения.
– Разложения чего? Трупов заложников?
– Скорее всего…
– Но почему тогда стервятники кружили в четырех разных местах? – Сэм Мюллер поморщился и добавил: – То есть в пяти. Еще на трупах мальчишки и нашего Второго устроили банкет… – Он искоса посмотрел на шефа. – Ты в самом деле думаешь, что они убили заложников?
– Не знаю, черт возьми!
– У меня в голове не укладывается, чтобы кто-то казнил четырех человек в четырех разных местах, причем довольно отдаленных друг от друга.
– Да, ты прав, – кивнул Механик. – Однако никакого другого объяснения я не нахожу… И какая теперь разница, над кем кружат стервятники? Если мы ничего не придумаем, скоро они будут кружить над нашими телами.
– Когда спланировано возвращение самолета?
– Через три дня. По расчетам, мы должны были быстро управиться, а потом дождались бы вывоза с учетом того, что воды хватит.
– Три дня! – присвистнул один из наемников. – А что, нет способа связаться с летчиками, чтоб прилетели пораньше?
– Самолеты базируются в Анголе, летают они по ночам, и у летчиков полно других заданий. Самолет может приземлиться здесь только на рассвете. В темноте этого не сделать.
– Ну и как мы сможем продержаться три дня с мизером воды?
– Могу предложить два выхода.
– Первый?
– Соорудить палатки из парашютов. Забраться внутрь и терпеть, расходуя как можно меньше воды.
– Ты охренел?! Палатки черные, мы в них зажаримся. А второй?
– Как можно быстрее найти пещеру и завладеть водой, которая у них есть – вертолет доставил. Если туареги убили заложников, то воды должно остаться более чем достаточно. Да даже если и не убили…
– Они будут подстерегать нас за каждым выступом.
– Нужно понимать.
– То, что они превосходные стрелки, – доказано, и они, как сказал Мендоса, располагают винтовками с оптическим прицелом.
– Да, похоже…
– Сколько пещер может быть в этих гребаных горах?
– Кто ж знает. Но, если горы образовались в результате вулканического извержения, пещер там множество. Когда лава остывает, в ней остаются большие каверны.
– Тогда почему ты считаешь хорошей идеей атаковать в лоб, зная, что в каждой такой каверне нас может подстерегать туарег с винтовкой в руках?
– Я не сказал, что эта идея хороша! – зло огрызнулся Механик. – Я сказал, что мне в голову пришло два способа.
– И оба – какашки.
– Признаю, что оба плохи, но тогда надо решить какой из них лучше. Или предлагайте свое.
– Ты сам-то к какому склоняешься?
Ответ Механика всех удивил:
– Считаю, что при сложившихся обстоятельствах у меня нет никакого права высказывать, а тем более настаивать на своем мнении, – сказал он. – Я соглашусь с тем, что решит большинство.
– Может быть, есть и третий вариант, – подал голос Третий, высокий и худой американец, участник войн в Персидском заливе.
Все повернулись к нему.
– Потратить ночь, добраться до колодца у трех пальм, начерпать воду и поставить ее отстаиваться. Возможно, сняв пленку, мы сможем воспользоваться водой.
– Проблема в том, что мы не знаем, о каком масле идет речь – какой там химический состав, – напомнил Сэм Мюллер. – Есть компоненты, которые растворяются в воде, не образуя пленки. Эта вода может нас убить, сделать слепыми или паралитиками. Что до меня, я не хочу рисковать.
Большинство его поддержало, но были и те, кто хотел пойти к колодцу. Механик был вынужден поднять руку, прося тишины.
– Хорошо, – сказал он, – давайте голосовать. Атакуем или ждем самолета?
– Я бы атаковал их сейчас.
Гасель Сайях оторвал взгляд от наемников, о чем-то совещавшихся в песках, и посмотрел на брата.
– А я бы подождал. Чем больше проходит времени, тем им тяжелее. Но они – «французы», и от них можно ожидать чего угодно. Хотелось бы знать, о чем они там толкуют.
– Верблюду понятно – обдумывают, как на нас напасть. Но, подозреваю, у них сдали нервы от жары и жажды.
– Нене Дюпре говорил, что эти люди привычны к опасным ситуациям. И если они не дожидаются помощи, что тоже возможно, то, думаю, планируют пойти против нас в атаку.
– Брат, ты действительно считаешь, что у нас есть шанс добиться успеха в открытом бою с ними?
– Откровенно – нет. Ну а что другое мы можем сделать?
Сулейман пожал плечами:
– Затаиться и ждать. Им понадобится несколько недель, чтобы прочесать все пещеры, но вход в нашу они все равно никогда не найдут.
– В таком случае не им, а нам грозит окончить свои дни, умерев от жажды. Рано или поздно этих заберут, а если не успеют, ведь у них туго с водой, пришлют других. Нас обложат и будут ждать, пока мы не выползем из нашей норы. – Гасель покачал головой. – Наша единственная возможность на спасение – убедить их, что этот скальный лабиринт неприступен. Сколько времени прошло с тех пор, как мы нашли пещеру, и сколько времени нам понадобилось излазить скалы, чтобы изучить их?
– Шесть или семь лет, может, больше.
– Вот это и есть наше наилучшее оружие – знание местности. За шесть или семь лет мы прочесали все пещеры и, помнится, блудили не единожды. А у них нет такого времени, чтобы все тут облазить. И тут еще вот какое дело. Ты говоришь – атаковать. Но чем больше мы сейчас их убьем, тем больше дадим шансов остальным, если измерять на воду.
– Ты имеешь в виду, что им больше достанется воды?
– Ну конечно!
– И?..
– У меня тут возникла одна идея… – Гасель хитровато подмигнул. – Убивать мы никого не будем, а ранить – можем. Мертвый в воде не нуждается, но раненый – да. И даже больше, чем человек здоровый.
– То, что ты говоришь, это очень серьезно, – согласился Сулейман. – А ты не подумал о том, что они возьмутся добивать раненых, как сделали с тем юношей?
– Сомневаюсь, что они решатся на это. Мальчишка был не их, и я готов поклясться, что как только кто-нибудь из наемников увидит, что добивают его товарища, он сам возьмется за оружие. Одно дело, когда убивают в бою, и совсем другое – когда стреляют в беззащитного.
– Нет сомнений, что ты достоин имени отца. Он бы тоже мог придумать такое.
– Отец научил меня многому. Ты был еще совсем маленьким и ничего не помнишь, а я все впитывал как губка. Он каждый раз говорил то, что могло бы пригодиться в будущем.
Сулейман кивнул в сторону пустыни:
– Зашевелились…
– Ну, следовало ожидать.
– До скал они доберутся только к закату.
– «Ночь – добрая подруга туарегов. Они накалывают звезды на кончики своих копий, чтобы освещать себе дорогу», – вспомнил Гасель старую поговорку.
– Однако они могут видеть ночью лучше, чем мы с тобой.
– Я тебе уже объяснял, как работают эти приборы, – ответил Гасель. – Самое первое, что мы должны сделать, – раздобыть такой для тебя.
– Как?
– Очень просто. Отнимем у того, у кого он есть.
– Тебя послушать, все делается легко.
– Э, нет. Жизнь такова, что в ней ничего легко не достигается, брат. А жизни семьи Сайяхов это тем более касается. Нас лишили отца, когда мы были совсем детьми. Вспомни, нам пришлось преодолеть бесчисленные невзгоды, когда мы еще не стали мужчинами, а теперь, когда мы стали взрослыми, нас преследуют, как диких зверей. Но если нам удалось многое пережить, если мы выжили в Тенере, которую сравнивают с адом, разве трудно устроить засаду кучке вымотанных иностранцев?
– Я готов. Когда начнем?
– В серый час. Есть поговорка: «Кто сразится с „французом“ утром, наверняка проиграет. Кто сразится с ним на закате, у того множество шансов победить».
– Объясни.
– В пустыне европейцы пользуются солнцезащитными очками. И даже несмотря на очки, свет их донимает в течение дня. С наступлением сумерек, когда они снимают очки, резь в глазах не сразу проходит.
– И это делает их уязвимыми?
– Очень! И к тому же обычно в это время начинает дуть ветер, подымающий песок. Глаза еще больше страдают. Добавь сюда усталость, раздражение – даже самый лучший стрелок в таком состоянии рискует не попасть в слона и с десяти метров.
– Ух ты, я никогда не обращал внимания на такие детали.
– Все это важно, брат. Первой обязанностью имохага является изучение любых перемен на небе и на земле, в поведении людей, животных или растений, ибо от глубины познаний зависит продолжительность нашей жизни.
– Слушай, ты все это вычитал в книгах? – спросил Сулейман, которому стало стыдно за свое невежество.