– Он продолжает на этом настаивать? – насмешливо спросил парень.
– Насколько мне известно, да.
– Тогда получается, что Лукин, кроме всего прочего, еще и дурак, – загадочно произнес Шелестов и собрался выбраться из салона.
– Еще минуточку! – попросила Мирослава.
– Да?
– А у вас есть алиби?
– Есть, – усмехнулся он, – я был на дне рождения своего двоюродного брата. Это могут подтвердить гости и официанты.
– День рождения отмечали в кафе?
– В ресторане «Серж».
– Почему вы выбрали именно этот ресторан?
– Выбрали его тетя с дядей, а брат не стал возражать. Почему не уважить родителей? Ведь его день рождения – это и их праздник. Если б они не постарались энное количество лет назад, то и отмечать ничего не пришлось бы, – улыбнулся Эдуард.
– Согласна, – улыбнулась ему в ответ Мирослава. – И можно еще один вопрос?
– Интимный? – подколол он.
– Нет, просто не относящийся к делу.
– Интересно, – проговорил он, – ну что ж, задавайте.
– Насколько я понимаю, вы конструктор?
– Он самый.
– И смею предположить, неплохой.
– Ваши предположения верны, – серьезно ответил Эдуард.
– Тогда почему завод? В частной фирме вы бы за свой труд получали в разы больше.
– Предположим, не в разы. Но если бы даже так и было, я все равно остался бы на заводе.
– Почему?!
– Потому, что на этом заводе работали мой прадед, дед, отец. Когда завод разрушили, дед угодил в больницу. Еле-еле выкарабкался. Бабушке пришлось продать обручальное кольцо, старинный сервиз. Времена тогда были очень трудные. Я был совсем маленьким, но хорошо запомнил ту атмосферу всеобщей нищеты и безысходности.
– Понимаю…
– А еще помню, у соседей тогда умер ребенок. Так им не на что было его хоронить. Деньги собирали всем домом, кто сколько может. А ведь дедушка с бабушкой этих соседей отработали более сорока лет, и все годы понемногу откладывали на старость. Накопилась приличная сумма в советских рублях. Но как мило объяснило тогдашнее правительство – все их сбережения сгорели, и они стали нищими. Как вы знаете, не они одни, а все наши пенсионеры старшего возраста.
Мирослава кивнула.
– Так вот я поэтому и работаю на родном для нашей семьи заводе, чтобы эта ситуация никогда больше не повторилась, – веско сказал он.
– И вы верите, что это зависит от вас? – спросила Мирослава.
– Верю! – твердо ответил Эдуард. – От меня и от миллионов таких, как я! – Он сжал кулак: – Если мы будем заодно, то больше никто и никогда не посмеет ломать наш дом и топтаться на обломках.
– Да, наверное, вы правы, – согласилась Мирослава.
– К счастью, люди стали понимать, что колбаса – это не символ счастья.
– Это уж точно.
– Мои родители часто рассказывали мне, что в детстве их родители объездили с ними почти весь тогдашний Союз. Поездки к морю в Крым, на Кавказ или в Прибалтику были доступны любому рабочему человеку. – Эдуард вздохнул. – Разве обязательно ехать куда-то за тридевять земель? Хотя я на свою зарплату мог бы возить раз в год Майю и наших детей в ту же Турцию, Египет, Испанию… Хотя и не вижу в этом смысла.
– Детям полезно купаться в море.
– У нас есть Крым и Кавказ.
– Людям хочется посмотреть и другие страны.
– Кто мешает им честно заработать деньги и осуществить свои мечты?
– Вроде бы никто.
На этой не совсем оптимистической ноте они и расстались.
Когда Мирослава выехала из города и направила автомобиль в сторону коттеджного поселка, пошел сильный снег. Невольно вспомнилась часто звучавшая по радио во времена ее детства песня «А снег не знал и падал…»
Дома ее ждал уют, тепло и блинчики с творогом, только что вынутые из духовки.
«Как же хорошо, – подумала она, – что у меня есть Морис! И как я жила без него? Правильно Шура говорит, – Мирослава вздохнула, – прозябала».
– Что, все так плохо? – встревожился Миндаугас.
– Нет, нет, – поспешно заверила она его, – это я своим мыслям вздыхаю.
– А что, они такие мрачные?
– Да нет, скорее философские, – улыбнулась она.
– Если философские, то все не так уж плохо?
– Совершенно верно. И вообще, быть философом, сидя в собственном доме и уплетая вкусные блинчики, даже здорово, не то что сидеть в бочке в любую погоду.
– В Греции тепло, – заметил Морис.
– Ага. А если дождь? – прищурилась она лукаво.
– Судя по дошедшим до нас источникам, Диоген не размок, – засмеялся Морис, – и даже пережил Александра Македонского, который не воспользовался мудрым советом философа.
– И не говори, – согласилась Мирослава, – сидел бы дома, в смысле во дворце.
– Я уж думал, что вы предложили бы царю поставить бочку рядом с бочкой Диогена.
– Нет, нет, – притворно возмутилась Мирослава, – не царское это дело – в бочке сидеть. Пусть сидел бы в своих хоромах.
– И лакомился блинчиками, – поддел ее Миндаугас.
– Все дело, наверное, в том, – заявила Мирослава с самым серьезным лицом, – что у него не было такого хорошего личного повара, как у меня.
Оба весело рассмеялись. Потом они перебрались поближе к камину, где им составил компанию Дон. Отсветы огня падали на густую шерсть кота, и создавалось впечатление, что по черному фону бегают золотистые искры. А мудрые глаза светились темным янтарем.
Мирослава рассказала Морису о своей беседе с родителями Майи и с Эдуардом.
– Жаль парня, – сочувственно проговорил Морис.
– Мне тоже, – согласилась Мирослава.
– Надеюсь, вы больше не подозреваете его в убийстве?
– Если честно, то и не подозревала.
– Почему?
– В полицию звонила женщина.
– Ну и что?
– Трудно представить, что у Эдуарда была сообщница.
– Возможно, подруга Майи.
– Да, близкая подруга у Дементьевой имеется. Но участвовать в нападении на Майю она навряд ли решилась бы.
– Да, эта версия выглядит фантастичной. Но позвонить могла соседка.
– Могла. Тем более что она вредная. Но откуда соседка узнала не только полное имя, отчество и фамилию Лукина, но и его домашний адрес?
– Однако все возможно.
– Дудин уверен, что первым девушку обнаружил именно он. Полиция склонна ему доверять.
– А вы?
– Я тоже.
О Кротовых Мирослава пока умолчала.
– Не знаешь, где валяется мой сотовый? – неожиданно спросила она Миндаугаса.
– Нет, но если надо, сейчас найдем.
Морис достал свой сотовый и набрал номер Мирославы. Потом отправился искать его по звуку и вскоре вернулся с аппаратом.
– Валялся в прихожей, – сообщил он и добавил: – На полу.
– Извини.
– Это вы перед ним извиняйтесь. – Он кивнул на аппарат.
И Мирослава послушно погладила черный корпус:
– Извини, дружок.
Потом набрала номер Наполеонова. Шура отозвался довольно быстро.
– Чего тебе? – спросил он сердито.
– А где твое здравствуйте? – рассмеялась Мирослава.
– На месте лежит. Чего звонишь?
– Ты на работе?
– Дома я! В кои веки решил с матерью поужинать, так нет! – возмутился Наполеонов.
– Так ты ешь, – успокоилась Мирослава, – а я думаю, чего ты такой сердитый. Ладно, доедай, а потом перезвони мне. – И она быстро отключилась, не дожидаясь его встречных расспросов.
Наполеонов позвонил через час. Из вредности ему хотелось немного помариновать подругу. Ему даже в голову не пришло, что Мирослава и Морис нашли себе занятие. И когда раздался звонок, они с упоением по очереди читали строки стихов древнекитайских авторов.
– Заждалась небось? – спросил Шура вальяжным голосом.
– Ага, – не стала разочаровывать его Мирослава.
– Ну, спрашивай, чего хотела, – разрешил Наполеонов.
– Вы делали поквартирный опрос в подъезде Дементьевой?
– Естественно! Она еще спрашивает! – возмутился Шура. – Любава Залесская с Ринатом Ахметовым все квартиры обошли, разговаривали с людьми.
– Никто не признался в вызове полиции?
– Нет.
– А вы давали оперативникам прослушать запись голоса.
– Давали.
– И ничего похожего?
– Увы, – удрученно сознался Наполеонов.
– Звонить мог тот, с кем оперативники не разговаривали.
– Мы выясняли, кто в каждой квартире вернулся домой последним, и опрашивали этих последних.
– Правильная идея, – одобрила Мирослава.
– Моя! – похвастался Наполеонов.
– Я никогда в твоих талантах не сомневалась, – сказала она.
– Да? А мне иногда…
– Что?
– Так, ничего. А у тебя есть что-то новое?
– Пока ничего, Шур.
– Жаль.
– Будем работать.
– Ага. Передавай привет Морису. И пока.
– Пока.
– Ну что? – спросил Морис.
– По всему выходит, что никто из жильцов подъезда до момента нахождения Майи соседом с первого этажа в полицию не звонил.
– Значит, кто-то посторонний?
– Скорее всего.
– Но кто? Случайный гость, который потом передумал подниматься в квартиру, в которую шел?
– Этого нельзя исключать… – задумалась Мирослава, – но мне почему-то кажется…
– Что?
– Что звонить мог и сам убийца.
– Девушка?!
– А ты считаешь, что девушки не бывают убийцами?
– Нет, я так не считаю. Но какой мотив? Версию о мести брошенной соперницы вы сами исключили.
– Почти исключила, – поправила она.
За окном тем временем все шел и шел снег. Детективы уже собирались ложиться спать, когда зазвонил мобильник Мирославы. На этот раз она сразу его нашла. Номер звонившего был ей незнаком, и все-таки она отозвалась:
– Да.
– Это Мирослава Волгина? – спросил женский голос.
– Да. А кто вы?
– Я Лена Малиновская. Простите, что звоню так поздно, – произнесла девушка слегка смущенно.
– Откуда вы взяли номер моего телефона? – строго спросила Мирослава.
– Мне его дали родители Майи. Нам нужно поговорить.
– Хорошо. Завтра.
– Да, конечно, только скажите, куда мне приехать и во сколько? – жалобно попросила девушка, по-видимому опасаясь, что детектив прервет связь.