За Рината, Гузель и Гулю мать Любавы в Полтаве никогда не забывала ставить свечку в храме. Ну и что, что они мусульмане, рассуждала добрая женщина, Бог-то один, говорила она, он всегда отличит хороших людей от плохих.
Любава пришла во двор Дементьевых заранее и, присев на качели, стала медленно раскачиваться. Через некоторое время ей показалось, что Ринат запаздывает. Она глянула на часы. Нет, до назначенного времени оставалось еще целых двадцать минут.
А Ринат, как чаще всего и бывало, после завтрака, приготовленного Гузель, и краткого, но теплого ритуала утреннего прощания с женой повел в детский садик их сокровище – дочку Айгуль или, как звали девочку дома и в садике, Гулю.
Гуля сначала спешила и даже тащила отца за руку.
– Папа, ну быстрей же!
– А мы что, опаздываем? – поинтересовался Ринат.
– Мы мерзнем!
– Разве? – усомнился он.
– Мерзнем, мерзнем, – сказала ему дочь, просто ты этого пока не чувствуешь.
– Надо же, – покачал он головой.
И вдруг Гуля встала как вкопанная. Ринат от неожиданности чуть не споткнулся.
– Что случилось? – спросил он.
– Папа, подними голову, – попросила Гуля, – и посмотри на небо.
– Смотрю, – покорно ответил отец.
– Ты видишь?
– Что?
– Слоника!
– Какого слоника? – растерялся Ринат.
– Белого! Ну вон же он, облако большое плывет! Это и есть слоник! Хобот, уши, лапки.
– Ноги, – машинально поправил он.
– Пусть ноги, – согласилась девочка, – но ты видишь его?
– Конечно, вижу, – быстро сориентировался отец.
– Папа, как ты думаешь, – расстроенным голосом спросила Гуля, – ему очень холодно?
– Кому? – не понял Ринат.
– Да слонику же!
– А, слонику. Нет, – уверенно проговорил он.
– Почему? – заинтересовался ребенок.
– Потому, что это наш слоник. Он закаленный.
– И он никуда не спешит?
– Конечно, нет. Он просто гуляет по утреннему небу.
– Тогда ладно, – успокоилась Гуля, – но знаешь, что, папа, – тут же проговорила она.
– Что?
– Давай проводим слоника до его дома.
– Видишь ли, Гуля, – сказал Ринат, – слоник нас с тобой в гости не приглашал, и, может быть, он не хочет, чтобы мы знали, где его дом.
– Ты так думаешь? – засомневалась девочка.
– Я почти уверен в этом.
– Тогда давай проводим его хотя бы до той елки.
– До той елки можно, – согласился Ринат, прикидывая, успеет ли он, сдав свое сокровище на руки воспитателя, добраться вовремя до места, где его ждала старший лейтенант Любава Залесская.
Дойдя до елки, они еще некоторое время постояли возле нее. Гуля махала рукой вслед уплывающему слонику и тихонько вздыхала, точно прощалась с близким другом.
Собрав в кулак все свое терпение, Ринат сказал:
– Все, Гуленька, нам пора, иначе я опоздаю на работу, и меня уволят.
– А это страшно? – поинтересовалась дочь.
– Очень! – вполне серьезно заверил ее отец.
– Я думаю, что нас мама прокормит…
– Прокормить-то, может, и прокормит, – вздохнул он, – но без работы я помру.
– Нет, папочка, – испугалась Гуля, – не надо! Побежали скорее в садик.
Ринат подхватил дочь на руки и на самом деле побежал, стараясь не поскользнуться.
Чмокнув Гулю в щеку, он так же быстро помчался на автобусную остановку. Прибыл на место он минута в минуту и увидел Любаву, задумчиво покачивающуюся на дворовых качелях.
– Привет, красавица, – улыбнулся он, – не замерзла?
– Нет, – улыбнулась она в ответ, – а у вас с Гулькой опять что-то приключилось необычное?
– Угадала!
– И что же на этот раз?
– Мы слоника провожали.
– Какого слоника? – изумилась Любава.
– Облако.
– А! Проводили?
– Да, до елки. Слезай быстренько с качелей и пошли работать.
– Пошли, – притворно вздохнула она.
Вечером в загородный коттедж прибыл Шура. Настроение у него было хорошее, и он нисколько не расстроился, когда Мирослава стала расспрашивать его о том, кто ведет дело Лукина.
– Я и веду, – признался он.
– И как, успешно?
– Весьма, весьма. А что у нас сегодня на ужин?
– Шура!
– Пока не поем, разговоры с тобой вести не буду! – заявил он категорично.
– Ладно. Морис, мы можем начинать кормить проглота?
– Ровно через десять минут, – отозвался Миндаугас.
А Наполеонов обиделся:
– Никакой я не проглот! И если будешь обзываться, я навешу на рот замок!
– Амбарный! – усмехнулась Мирослава.
– Да хоть бы и амбарный! – раскипятился Шура.
– А как же ты есть будешь? – язвительно поинтересовалась подруга детства.
– Буду снимать и надевать!
Мирослава расхохоталась. Но тут появился Морис:
– Добро пожаловать в столовую.
Шура рванул с места с такой скоростью, что чуть не сшиб Миндаугаса, стоявшего возле двери.
– Голодный, как всегда, – улыбнулся Морис.
– Ненасытный! – фыркнула Мирослава.
– Да ладно, – Миндаугас ласково коснулся ее плеча, – что вам, жалко накормить хорошего человека?
– А ты уверен, что человек-то хороший? – поддела его Волгина.
– Конечно! Так же как и вы!
– Ну ладно, идем. А то этот хороший человек съест все и нас голодными оставит.
Они рассмеялись.
– Смейтесь, смейтесь, – донеслось из столовой, – маленького следователя каждый может обидеть.
– Никто тебя не собирается обижать, – сказала Мирослава и чмокнула его в макушку.
Наполеонов зажмурился и промурлыкал:
– Вот так-то лучше.
После чая Мирослава попыталась разговорить Наполеонова.
– Это тайна следствия, – важно заявил он.
– Я и не собираюсь выведывать у тебя секретные материалы.
– А чем же ты сейчас занимаешься? – прищурил он свои глаза с лисьей хитринкой.
– Пытаюсь получить ответы на вопросы, которые через день уже опубликуют все СМИ.
– Откуда они узнают?
– От верблюда! Шура! Не юли. Скажи мне то, что не является секретом.
– Например?
– Лукин признает себя виновным?
– Нет, как и все они.
– Кто они?
– Преступники!
– Это может решить только суд.
– Ну да, ну да, – покивал он.
– Начнем заново. Значит, Лукин не признает себя виновным?
– Клянется, что не виноват. Что ни на какую встречу не ездил и ничего не знает. Но алиби у него нет. Звонок невесте сделан с его телефона. Сам Лукин утверждает, что не звонил, а телефон потерял, – выпалил Шура.
– Погоди, погоди! Не так быстро. Телефон у него нашли?
– Нет! Вернее, нашли, но другой.
– Невесту Лукина ударили ножом в подъезде?
– Да.
– Она встречалась с Лукиным?
– Нет! Прождала его целый час в кафе недалеко от дома. А он не пришел!
– Она не могла ему позвонить?
– Звонила. Телефон молчал.
– Выходит, что Майя в этот вечер возвращалась с несостоявшейся встречи с женихом?
– О чем я тебе и толкую уже битый час!
– А ты не спросил Лукина, звонил ли он невесте?
– Говорит, что нет.
– А вы распечатали звонки с их телефонов?
– С телефона Дементьевой и с нового телефона Лукина – да. Звонок был сделан со старого телефона Лукина.
– А что все-таки случилось с его старым телефоном?
– Он утверждает, что потерял его, вернее, считает, что телефон у него украли.
– Может быть, так и есть?
– Но невеста уверяет, что звонил ей Андрей, правда, она уже почти заснула, но голос жениха-то могла отличить от голоса постороннего человека.
– То есть, когда Майе позвонили с телефона Лукина, она уже спала?
– Говорит, что просто дремала.
– И не сообразила, что звонок с потерянного телефона?
– Думаю, что она на это не обратила внимания. Но голос был его!
– Можно прикрыть телефон шарфом и говорить шепотом, изменив голос. Ты не спросил ее, громко ли с ней разговаривал жених?
– Не спросил.
– Она сейчас в больнице?
– В больнице. Потеряла ребенка. Вернее, ее пришлось экстренно оперировать. Но ребенок был уже мертв. Девушка пришла в себя, узнала, что больше не беременна, и у нее началась истерика. Врачам пришлось ее усыпить.
– Как это усыпить?!
– В смысле дать ей снотворное. И поговорить с ней мне удалось только сегодня утром.
– Как она?
– Плохо. Я имею в виду морально. Ее физическому здоровью, по уверениям врачей, ничего не угрожает.
– И Дементьева сказала тебе, что звонил ей жених?
– Да, и просил подойти к кафе.
– Она не спросила зачем?
– Спросила, но он отключился. Девушка, естественно, перепугалась, подумала, что что-то случилось, наскоро оделась и поспешила к месту встречи. Но Лукин не пришел. На звонки не отвечал, и она вернулась домой абсолютно расстроенная.
– И естественно, не смотрела, идет ли кто-то следом за ней?
– Естественно.
Почему полиция решила, что напал на Дементьеву именно Лукин?
– Начнем с того, что нам позвонили.
– И это кажется мне весьма подозрительным.
Наполеонов хмыкнул.
– На ноже отпечатки пальцев Лукина.
– Он похож на идиота?
– В смысле?
– В смысле на человека, оставляющего свои отпечатки на орудии убийства?
– Похож, не похож, спорный вопрос, – пожал плечами Наполеонов, – и потом, он же не знал, что нам позвонят, и мы накроем его тепленьким. Зато он знал, что его отпечатков в нашей картотеке не было. Можно сказать, что мужика погубила самонадеянность.
– То, что ножи принадлежат Лукиным, установлено точно?
– Да. И хозяйка их признала, и сам Лукин.
– Боюсь, что я бы не смогла со стопроцентной уверенностью признать свои ножи, – задумчиво проговорила Мирослава.
– А я бы смог, – тихо вздохнул Морис.
Волгина бросила в сторону помощника далеко не добрый взгляд.
– Извините, – произнес он.
– Правильно, – одобрил поступок Миндаугаса Шура. – Платон, ты мне друг, но истина дороже.
– Алиби у Лукина нет?
– Нет! – констатировал Наполеонов чуть ли не торжествующе.
– Что же он делал в то время, когда напали на его невесту?