— И что, вы хотите сказать, что это — я? — наконец выдавил Вэнс между приступами смеха, повернув к Тони улыбающееся лицо.
— Это вы. Вы это знаете, я это знаю. А скоро это будет знать весь мир. — Он надеялся, что ему удалось взять верный тон, в котором бы бравада сочеталась с просительной интонацией. Пока Вэнс уверен, что контролирует ситуацию, существует вероятность, что он допустит ошибку.
Взгляд Вэнса снова переместился с него на экран. Там теперь шел замедленный показ увеличенных кадров. Для каждого, кто знал, кого они рассчитывали увидеть, сходство между человеком на пленке и человеком, держащим в руках пульт управления, было очевидным.
— Господи ты боже мой, — проговорил он с явным сарказмом, — и вы думаете, что кто-то возбудит дело на основании такой очевидной подделки?
— Это еще не все, — кротко сказал Тони, — поглядите дальше. Мой любимый кадр — когда вы возвращаетесь в Лидс, чтобы закончить работу.
Не обращая внимания на его слова, Вэнс нажал кнопку, и кассета остановилась. Он достал ее из магнитофона и швырнул обратно Тони, проделав это с удивительной для калеки ловкостью.
— Движения вовсе не мои, — презрительно бросил он. — Я сгорел бы со стыда, если бы за столько лет так плохо приспособился к своему увечью.
— Машина была вам незнакома, ситуация экстраординарная.
— Вам придется придумать что-нибудь получше.
Тони бросил Вэнсу копию своей докладной. Ловким движением левой руки Вэнс тут же поймал ее. Открыл докладную на первой странице и взглянул. На короткое мгновение мышцы возле его рта и у глаз напряглись. Тони почувствовал, что одно лишь усилие воли удержало его от более бурной реакции.
— Там все есть, — сказал Тони, — подборка ваших жертв. Фотографии, на которых вы с ними запечатлены. Их удивительное сходство с Джилли. Увечья, нанесенные Барбаре Фенвик. И все это так или иначе замыкается на вас.
Вэнс поднял свое красивое лицо и с явной жалостью покачал головой.
— У вас нет ни малейшей надежды, — сказал он с презрением. — Чепуха, не имеющая прямого отношения к делу. Кучка поддельных фотографий. Вы хоть представляете себе, у скольких людей за год появляются фотографии, где они сняты вместе со мной? Если принять в расчет статистику, можно лишь удивляться, что среди них так мало убитых. Вы зря теряете время, доктор Хилл. Точно так же, как до вас констебль Боумен.
— Не заговаривайте мне зубы, Вэнс, — сказал Тони. — Совпадений тут более чем достаточно. Ни один суд в стране вам не поверит.
— В стране нет такого суда, в состав которого не входили бы как минимум пять-шесть моих поклонников. Если им скажут, что все это — охота на ведьм, они мне поверят. Если я услышу еще хоть слово на эту тему, я не только напущу на вас своих адвокатов, но вдобавок обращусь к прессе. Я поведаю журналистам историю про одного скорбного рассудком пигмея, который работает на министерство внутренних дел и сохнет по моей жене. О, он конечно заблуждается — как все эти скорбные рассудком пигмеи, которые влюбляются в образ на телеэкране. Всего только раз с ней поужинав, он вбил себе в голову, что, если бы я не мешался, она тут же упала бы к нему в объятья. Поэтому он пытается повесить на меня какие-то вымышленные серийные убийства. Вот и поглядим, доктор Хилл, кто в конце концов будет выглядеть дураком, — и зажав папку под локтем правой руки, Вэнс порвал ее пополам.
— Вы убили Шэз Боумен, — сказал Тони. — Вы убили еще многих девочек, но вы убили Шэз Боумен, и вам от этого не уйти. Вы можете рвать мою докладную, если вам нравится, но мы вас достанем.
— Вряд ли. Будь в этой папке что-то, хоть отдаленно напоминающее улики, тут сейчас было бы полно полиции — и не констеблей с сержантами. Это все выдумки, доктор Хилл. Вам нужно обратиться к врачу.
Тони только собирался ответить, как вдруг на стене, рядом с дверью, замигала зеленая лампочка. Вэнс быстро подошел и снял трубку домофона.
— Кто это? — Какое-то мгновение он слушал. — Вам не нужно подниматься сюда, детектив. Доктор Хилл уже собрался уходить.
Он положил трубку на рычаг и смерил Тони неторопливым взглядом.
— Что ж, доктор Хилл? Вы ведь сейчас пойдете? Мне не нужно будет для этого звать полицейских, которые более трезво подходят к истории с констеблем Боумен, чем сержант Девайн?
Тони поднялся.
— Я на этом не остановлюсь, — сказал он.
Вэнс рассмеялся:
— А мои друзья в министерстве внутренних дел считали, что вы делаете такую многообещающую карьеру. Послушайтесь моего совета, доктор Хилл. Поезжайте отдохнуть. Забудьте о Боумен. Наслаждайтесь жизнью. Вы явно слишком много работали.
Но его глаза не смеялись. Несмотря на все свое умение показывать миру лишь фасад, даже Джеко Вэнс не мог помешать страху выглядывать из-под маски участливости.
Тони подавил искушение дать волю ликованию, которое в этот миг почувствовал, и начал спускаться по лестнице с видом человека, тяжело переживающего поражение. Он добился почти в точности того, чего ожидал. Это было не совсем то, о чем он говорил Крис Девайн, потому что не был уверен, что у него получится. Вполне удовлетворенный, Тони дотащился по коридору до дверей и вышел на улицу.
В свое время часовня была построена для маленькой, но истово преданной Богу общины. Она была проста, но по-настоящему красива, думала Кэй, стоя на пороге. Переделка под жилье обнаруживала большой вкус, сохраняя ощущение воздушности. Вэнс подобрал мебель простую и изящную, единственным украшением служили несколько пестрых ковров, разбросанных по каменным плитам пола. Единственная комната включала кухонный уголок, маленькую столовую и пространство для отдыха с парой диванов, окружавших низкий стол черного дерева. В дальнем конце, на возвышении, находилась спальня, а ниже — то, что больше всего напоминало верстак, уставленный и увешанный разнообразными инструментами. Глядя, как Саймон и Леон бродят по комнате, делая вид, что ищут следы вымышленного взломщика, Кэй чувствовала замирание в животе.
Рядом с ней, квадратная и непоколебимая, стояла Дорин Эллиот, женщина лет пятидесяти с небольшим, похожая на приземистый, грубо высеченный обелиск, и лицо ее было таким же бесстрастным, как массивные каменные глыбы, из которых сложена стена Адриана.
— Кто вам сказал, что в дом проник посторонний? — строго спросила она, ревниво оберегая свое право быть единственной хранительницей собственности Джеко Вэнса.
— Точно не знаю, — ответила Кэй, — по-моему, звонок был прямо из машины. Кто-то ехал мимо и увидел в окнах свет, как от карманного фонарика.
— Наверное, мало у вас работы, если втроем выехали ради такого пустяка.
Ядовитый тон, которым это было сказано, недвусмысленно говорил о том, что местную полицию миссис Эллиот не жаловала.
— Мы находились поблизости, — пояснила Кэй, — легче было распорядиться, чтобы мы заехали сюда, чем вызывать бригаду. Кроме того, — добавила она с простодушной улыбкой, — когда речь идет о ком-то вроде Джеко Вэнса, мы, наверное, чуть больше стараемся.
— М-м-м… Что они думают там найти, эти двое?
Кэй заглянула в комнату, где в этот момент Саймон, казалось, обнюхивал пол, отворачивая носком ботинка углы у ковров и заглядывая под них. Леон на кухне открывал все ящики подряд, ища, как Кэй сразу же поняла, какие-нибудь следы того, что Донна Дойл побывала здесь.
— Просто хотят убедиться, что ничего не пропало. Тут же совершенно негде спрятаться, — сказала она.
Саймон закончил с коврами и двинулся в направлении верстака. Она увидела, как напряглась его спина, едва он подошел поближе. Его походка изменилась, он уже не шел, а крался. Вдобавок он склонил набок голову, явно пытаясь получше рассмотреть то, что привлекло его внимание. Он повернул к ним лицо, и Кэй увидела в его глазах радостный блеск: нашел!
— Похоже, мистер Вэнс любит работать по дереву, — произнес Саймон, делая Леону знак подойти.
— Он вытачивает игрушки для детишек в больнице, — сказала миссис Эллиот так горделиво, словно Вэнс был ее собственным сыном. — Он столько для них делает, а ему все мало. Крест святого Георгия — ерунда, медаль — вот что ему полагается за все те часы, что он проводит у постели умирающих! Настоящий ангел-утешитель, вот кто он такой!
Леон подошел, и теперь они вместе склонились над верстаком.
— Да тут нешуточный арсенал, — присвистнул он. — Господи, стамески острые, как бритва. — Его лицо помрачнело и приняло жесткое выражение. — Ты должна обязательно взглянуть на эти тиски, Кэй. В жизни не видел ничего подобного.
— Они ему нужны, чтобы зажимать деревяшки, — строго сказала миссис Эллиот. — С одной рукой ему иначе не управиться. Он их называет своей второй парой рук.
Еле передвигая ноги, повесив голову, Тони прошел по двору Вэнса до ворот — он все еще слышал в ушах грохот захлопнувшейся двери. Он поднял глаза и поймал обеспокоенный взгляд Крис. Откровенно подмигнув ей, он продолжал поддерживать иллюзию подавленности и угнетенности, пока не миновал распахнувшиеся перед ним ворота и не оказался на улице, отгороженный от дома высокой изгородью.
— Что еще за хрень у вас там получилась? — пошла в наступление Крис.
— Вы это про что? Я только-только подобрался к нему, как тут вломились вы, — запротестовал Тони.
— Вы пропали из эфира. Я не могла понять, что происходит.
— Пропал из эфира — как это?
— Просто вдруг ничего не стало слышно. Он сказал: «Первая комната направо», а потом — ничего, полная тишина. Я решила, что он вас прихлопнул.
Тони нахмурился, пытаясь понять, что произошло.
— Наверное, у него в комнате установлена защита от прослушки, — наконец сказал он. — Ну конечно. Ему меньше всего нужно, чтобы кто-нибудь что-то пронюхал о его делах, а он бы ничего не знал. Мне это в голову не приходило.
Крис прикрылась ладонью от ветра и прикурила.
— Господи, — пробормотала она, выпустив это слово вместе с длинной струей дыма, — больше никогда меня так не пугайте. Итак, что там было? Он раскололся? Только не говорите, что он раскололся, а на пленке этого нет.