. Калнин: «Мы с товарищем Тухачевским тогда поставили для себя девиз: если умереть, то умереть только истинными бойцами после последнего выстреленного патрона — даже при условии, если весь центр будет захвачен и отрезан от нас». Однако такое трогательное единение под огнем противника не помешало комиссару и командарму несколько месяцев спустя затеять довольно банальную свару, следствием которой стало перемещение Тухачевского на другой фронт. Но мы несколько забежали вперед.
Тухачевский очень рано осознал необходимость мобилизации в Красную армию не только военнослужащих царской армии, оказавшихся на советской территории (еще 29 июля он провел такую мобилизацию в обороняемой 1-й армией части Симбирской губернии), но и захваченных в плен белых солдат. Он прекратил поощрявшиеся в свое время Муравьевым грабежи и бессудные расстрелы пленных. И издал приказ, где предписывал «под личную ответственность командиров и политических комиссаров при них: никаких насилий и репрессий над перебежчиками и пленными из мобилизованных белогвардейцами крестьян и рабочих не чинить, а доставлять в штаб дивизии. Политические комиссары сумеют расправиться с явными врагами революции и сохранить жизнь тем рабочим и крестьянам, которые, будучи мобилизованы чехословаками, не захотели идти против своих братьев-красноармейцев».
Энергия и распорядительность Тухачевского, его готовность применять жесткие меры для водворения в своих частях революционного порядка удостоились похвалы от самого Троцкого. Он ставит в пример другим командармам «славное имя товарища Тухачевского».
Казань была возвращена частями Красной армии 10 сентября. 1-я армия Тухачевского в это время наступала на Симбирск, отрезая путь отхода казанской группировке белых на юг. Симбирская операция стала первой крупной операцией, разработанной и успешно осуществленной Тухачевским. В очерке «Первая армия в 1918 году» он подробно описал ее ход. Сначала должны были быть разбиты группировки белых южнее (в районе станции Кузоватово) и севернее Симбирска, у села Большое Батырево, потом быстрой атакой планировалось захватить город и железнодорожный мост через Волгу, чтобы без промедления переправиться на левый берег. На Кузоватово наступала Инзенская дивизия и Витебский полк Симбирской дивизии, на Большое Батырево — алатырская группа Симбирской дивизии. Теперь предоставим слово Тухачевскому, описавшему первый свой крупный успех со свойственным молодости восторгом и три года спустя всё еще захваченному азартом сражения: «25 августа начинается стремительное выполнение поставленной задачи. Противник сбит и ошеломлен. 27 августа Инзенская дивизия выходит на линию восточнее деревень Русская Темрязань — Поливанов — Акшоут. Витебский полк, атаковав противника с тыла, вышел того же числа к юго-западу от деревни Баевка. Разбитый противник, стремительно ускользая из мешка, бежал к юго-востоку от станции Кузоватово…
28 августа Инзенская дивизия заняла станцию Кузоватово, и, таким образом, справа наступление на Симбирск было обеспечено. Для обеспечения операции слева алатырской группе была поставлена задача разбить батыревскую группу противника ударом со стороны станции Ибреси. Алатырская группа выставила заслон на подступах к городу Алатырю, а удар главными силами нанесла со станции Ибреси, в направлении Б. Батырево. Скопление противника было рассеяно, и остатки его бежали на Буинск… Главкомом были обещаны значительные подкрепления примерно к 25 августа. Однако в начале сентября я получил от него извещение, что подкрепления несколько запоздают. В связи с этим, а также с тем, что обстановка на фронте армии слагалась благоприятно, пришлось отказаться от мысли ожидать подкреплений. Необходимо было начать операцию наличными силами…
Приказом по армии за номером 7 начало наступления было назначено на утро 9 сентября и взятие Симбирска было рассчитано на третий день наступления… В основу этих расчетов было положено: во-первых, превосходство наших сил, во-вторых, выгодность обхода при намеченном концентрическом движении и, в-третьих, быстрота движения и внезапность. На линии расположения противника наши части уже достигали полного взаимодействия, широко обходили расположение противника и тем предрешали быстрое его поражение.
Все эти расчеты полностью оправдались на деле. К вечеру первого же дня белогвардейские войска охватила паника. В центре они оказывали ожесточенное сопротивление, но бесконечный обход их флангов совершенно расстроил последние, и отступление приняло беспорядочный характер. На подступах к Симбирску они попробовали устроиться и оказать последнее сопротивление, но дружным натиском наших воодушевленных войск они были быстро сбиты и опрокинуты за Свиягу, а далее — за Волгу.
Таким образом, основательно подготовленная операция одним ударом решила чрезвычайно важную задачу. Сильная симбирская группа противника была разбита и была перерезана Волга, а стало быть и наилучший путь отступления для белогвардейцев из-под Казани, павшей почти одновременно с Симбирском… Нами были захвачены колоссальные военные трофеи. Железнодорожный мост через Волгу был захвачен в полной исправности».
Во время операции по захвату Симбирска Тухачевский проявил черты своего собственного полководческого стиля. Здесь и суворовские «быстрота и натиск» (позднее, в Москве, Михаил Николаевич, собрав богатейшую библиотеку, специальный раздел в ней посвятил редким книгам о жизни и войнах Суворова). Здесь и стремление достичь успеха с минимальными потерями для своих войск. Здесь и обыкновение в решающем пункте фронта вводить в дело почти все наличные силы, практически не оставляя резервов и отодвигая на второй план заботу о флангах. Данная тактика базировалась на твердой вере в превосходство собственных войск над войсками противника как в моральном отношении, так и по уровню боевой подготовки. Когда дело в действительности обстояло подобным образом, Тухачевскому сопутствовала удача. Однако однажды противник оказался не лыком шит, и тогда, как мы скоро увидим, последовал полный разгром. Еще отмечу, что Тухачевский смело использовал новые средства борьбы. Так, он едва ли не первым повторил опыт французского генерала Ж. Галлиени, во время Марнского сражения 1914 года организовавшего переброску на фронт целой дивизии на мобилизованных для этого парижских такси. Тухачевский применил для той же цели более пригодные для военных перевозок грузовые автомобили.
Успехи красных на Восточном фронте облегчались тем, что почти все чехословацкие войска уже были выведены из боя. Командование корпуса исповедовало почти что ленинский принцип: всякая русская контрреволюция только тогда чего-нибудь стоит, если она умеет себя защищать. Братья-славяне не собирались таскать каштаны из огня для собравшихся в Самаре депутатов разогнанного большевиками Всероссийского Учредительного собрания. Народная же армия Комуча была еще слаба — она начала формироваться позже, чем Красная армия, и только-только училась по-настоящему воевать. Однако и у белых уже появились отряды, способные сражаться умело и стойко. Один из таких отрядов — Стрелковая бригада Особого назначения подполковника Генерального штаба В. О. Каппеля. Позднее у Колчака он станет генерал-лейтенантом и поведет остатки белых армий в Сибири в последний трагический «ледяной поход» за Байкал, у самой цели погибнув от воспаления легких в суровую зиму 1920 года. Именно каппелевские части памятны нам по фильму «Чапаев» своей знаменитой «психической атакой» — «Каппелевцы идут!». Хотя позднее, в 1919-м, Каппелю пришлось главным образом иметь дело с новыми, только что сформированными частями, бойцы которых то и дело норовили дезертировать. Но репутацию удачливого военачальника, способного повести за собой солдат и офицеров, Владимир Оскарович сохранил до самого конца.
Сейчас, в сентябре 1918 года, у Каппеля было лишь три тысячи бойцов и бригада еще не закончила свое формирование. Но значительная часть бригады — добровольцы, готовые сразиться с большевиками. И Каппель ведет своих офицеров и солдат в контратаку отбивать Симбирск, оттесняет войска Тухачевского с левого берега Волги и завязывает бой на симбирских окраинах. Но 1-я армия смогла удержать город. Помогла ей в этом и самая сильная из армий Восточного фронта, 5-я, во главе с бывшим поручиком из латышских стрелков П. А. Славеном. Она подбросила подкрепления к Симбирску и отвлекла на себя отряд Каппеля. Армия же Тухачевского получила возможность развивать наступление на Самару — столицу Комуча.
В 1921 году командарм подробно рассказал о боях за удержание Симбирска: «Симбирск был взят утром 12 сентября. К вечеру противник опомнился, повел наступление на железнодорожный мост и потеснил наши передовые части. 13 сентября белые начали бомбардировку города. Буржуазия стала сеять панику. Молодые войска могли легко разложиться. Появились случаи грабежей.
Необходимо было решительно и быстро переправиться на левый берег Волги и опрокинуть противника. Но этот берег был уже прочно занят белыми и в наших руках оставался только один мост, в версту длиной. Вспомогательных средств переправы не было.
В таких условиях приходилось действовать смело. Было решено форсировать Волгу на глазах противника по мосту, находящемуся под непрерывным пулеметным и артиллерийским огнем белых. Такая атака окончательно должна была сломить дух противника и воодушевить наши войска.
Атака началась в час ночи. План атаки был следующий. В первую голову был пропущен паровоз без машиниста, на полных парах, с открытым регулятором, для испытания пути и разрушения бронепоезда противника, если бы таковой встретился. За этим паровозом двигался броневой поезд тов. Тулинского. За бронепоездом двигалась вторая бригада Симбирской дивизии под командой тов. Недзведского. В голове шел 2-й Симбирский полк. Артиллерийской подготовкой руководил инспектор артиллерии армии тов. Гардер. Переправой руководил тов. Энгельгардт. Артиллерия пристрелялась еще днем и с начала наступления наших войск переносила постепенно огонь на тылы противника.