По окончании расстрела толпа зашумела, раздавались возгласы: "Из-за них, проклятых, страдаем, выдавай кто знает!", "Довольно молчать!", и вышедшие из толпы представители попросили разрешения произвести всем сходом поиск оружия и бандитов путем обысков и облав. Разрешение было дано.
Крестьяне, разбившись на 3 группы, отправились искать оружие и ловить бандитов. 28 июня населением были доставлены 3 винтовки, вырытые из земли, и 5 бандитов, независимо от этого поиски бандитов производились оперативной частью "пятерки" (особотделом), было поймано 7 бандитов.
В целях оздоровления селения семьи расстрелянных заложников, а также укрывающихся бандитов были изъяты и высланы в концлагеря.
Расстреляно активных бандитов – 9, добровольно явилось бандитов без оружия – 14, с оружием – 6, изъято семей – 39, с общим числом членов до 180 человек.
В дальнейшем операция проводилась в с. Курдюках, где население, не дожидаясь приговора и приказов, по своему личному почину приступило к вылавливанию бандитов, причем все семьи, имеющие родственников-бандитов, являлись сами на регистрацию и указывали срок нахождения их в банде. Ввиду такого отношения крестьян расстрелов не производилось. Было взято 39 заложников из семей отсутствующих бандитов, которые отправлены в концлагерь.
Иное отношение со стороны крестьян встречено в д. Кареевке, в 4 верстах от Курдюков, где ввиду удобного территориального положения было удобное место для постоянного пребывания бандитов: останавливались их штабы, был мобилизационный отдел и даже за 24 часа до прибытия "пятерки" находился один из видных главарей антоновской банды, Ишин, с группой в 25 человек.
Принимая это во внимание, "пятеркой" было решено уничтожить данное селение – 2-ю Кареевку (65–70 дворов), выселив поголовно все население и конфисковав их имущество, за исключением семей красноармейцев, которые были переселены в с. Курдюки и размещены в избах, изъятых у бандитских семей. Строго после изъятия ценных материалов – оконных рам, стекол, срубов и др. – деревня была зажжена. Во время пожара рвались целыми пачками патроны и были замечены сильные взрывы, похожие на взрывы бомб.
Подобная мера произвела громадное впечатление на весь район. Остальные селения, прилегающие к Кареевке, как то: Шаболовка, Каширка и др., стали готовиться также к выселению, являлись представители с просьбой о помиловании, представителям указывалось, что их спасение – выдача бандитов и сдача последними оружия.
Результаты операции: выселено в Курдюках и Кареевке 80 семей с общим числом членов 300 человек, явилось добровольно бандитов – 150, из них 41 с оружием.
Являлись целыми группами по 15 человек, явка продолжается. Население принимает участие в охране деревень, принимает добровольно на довольствие наши части, просит оставить их возможно дольше, не выводить, окончательно отшатнулись от банды.
3 июля приступили к операции в с. Богословка. Редко где приходилось видеть столь замкнутое и сорганизованное крестьянство. При беседе с крестьянами от малого до старика, убеленного сединами, все как один по вопросу о бандитах отговаривались полным незнанием и даже с вопрошающим удивлением отвечали: "У нас нет бандитов", "Когда-то проезжали мимо, но даже хорошо не знаем, были ли то бандиты или кто другой, мы живем мирно, никого не беспокоим и никого не знаем".
Были повторены те же приемы, какие и в Осиновке, взяты заложники в количестве 58 человек. 4 июля была расстреляна первая партия в 21 человек, 5 июля – в 15 человек, изъято 60 семей бандитских до 200 человек.
В конечном результате перелом был достигнут, крестьянство бросилось ловить бандитов и отыскивать оружие. Вблизи находящегося имения, бывшего Андреевского, найден в колодце один пулемет "кольба" с небольшим повреждением, обнаружены в убежище одной из стен разрушенной постройки два активных бандита, которые, отстреливаясь (сдаваться не пожелали), застрелились сами, оказавшиеся местными руководителями бандитских шаек, один из них начальник вохры. В яме, где они помещались, найдена одна целая пулеметная лента. По сведениям, полученным от задержанных бандитов, в имении находился более 5 месяцев бандитский штаб. В одном из строений устроены бойницы, сходящиеся внутри каменные своды погреба, приспособленного для обороны. Проживавшие в имении пять семей изъяты ввиду упорного отказа дать сведения о бандитах.
Появилось добровольно 11 человек, из них 4 с оружием, дезертиров без оружия – 27, сдано населением три винтовки, один обрез, 5 сабель и 8 седел.
Окончательная чистка упомянутых сел и деревень была закончена 6 июля, результаты каковой сказались не только на районе двух волостей, прилегающих к ним; явка бандитского элемента продолжается[15].
…Вечером, после зачистки, Тухачевский, Какурин, Склянский, Никита, Антонов-Овсеенко, Ягода и Ульрих собрались в штабе. Тухачевский начал:
– Ну что ж, товарищи. Нами проведена тяжелая и кропотливая работа, последствия которой нам еще предстоит устранять и, думается мне, не один год. Что ж, и к этому Советская власть готова. Однако, наша работа, работа военных, выполнена до конца. Мы считаем, что сделали свое дело во благо мировой революции и для нашей Советской Родины! Советская власть восстановлена повсеместно, а потому я прошу разрешения у председателя Полномочной комиссии ЦИК покинуть Тамбовскую губернию и отбыть в Москву для дальнейшего прохождения службы!
Антонов-Овсеенко встал и пожал руку Тухачевскому:
– От лица ВЦИК благодарю Вас, Михаил Николаевич, за отличное выполнение боевого задания! Мы еще продолжим работу на местах, а также поручим ее выполнение местным советским органам, которые еще предстоит восстанавливать. Но Вы правы – Ваша работа сделана на «отлично». Можете возвращаться в столицу и передайте товарищу Ленину наш коммунистический привет!.. Вот только… Что с Вашими помощниками делать?
Председатель комиссии смерил Никиту и Ингу вопросительным взглядом. Тухачевский отрезал:
– Они едут со мной.
Вопросов не было – Инга была только рада вернуться в родной город с любимым. Дед Никиты вернулся в Кирсанов и стал восстанавливать хозяйство, а самому юноше оставаться здесь не очень-то импонировало. Он с радостью принял предложение будущего маршала, и уже вечером тем же бронированным поездом, на котором они прибыли сюда, вся компания возвратилась в Москву.
22 июня 1922 года, Москва
Дверь в кабинет комкора Савонина, заместителя начальника Главного управления РККА, отворилась. На пороге стоял командарм Михаил Николаевич Тухачевский. Хозяин кабинета вытянулся по стойке «смирно», завидев старого боевого товарища и командира, улыбнулся.
– Здравия желаю, това…
– Здорово, Никита Валерьевич.
Прошло два года с тех пор, как Никита с Ингой по инициативе и под опекой Тухачевского обосновались в Москве. Никита – человек, уже имеющий образование и навыки военной службы – ускоренным курсом закончил курсы «Выстрел», получил не без участия своего протеже место в Главном управлении. Они с Ингой поженились – детей, правда, пока не было, тут здравомыслие молодого человека также дало о себе знать. Им дали сначала комнату в коммуналке, а потом поселили в семейное общежитие РККА на Малой Бронной. В общем, шла обычная жизнь. Появление же своего благодетеля сегодня на пороге собственного кабинета Никита расценил как улыбку судьбы – возможность отвлечься от рутины и увидеться, наконец, с приятным ему человеком.
Они крепко обнялись. Никита пригласил гостя сесть. Тухачевский принял приглашение и принялся осматривать кабинет своего недавнего подчиненного.
– Неплохо устроился. Как чиновничья служба? Не надоела?
– Да есть немного, Михаил Николаевич. На «Выстреле» столькому учили, да и вместе с Вами тогда мы многое прошли на Тамбовщине… Что хотелось бы навыки в боях применить, а тут заставляют бумажки перебирать.
Тухачевский улыбнулся – в словах Никиты читался пыл молодого человека.
– Что ж, я ведь к тебе не просто так. Партия дает тебе возможность применить, как ты говоришь, свои знания на практике. И не просто на практике, а в родной губернии.
– Да Вы что?!
– Точно.
– Что случилось?
– Антонов нашелся.
– Быть не может…
Никита побелел – вот уже два года о бывшем предводителе крестьянской армии не было слышно ни звука, а тут такая новость.
– Точно. Сегодня получили шифровку от тамбовских чекистов – скрывается в селе Нижний Шибряй, недалеко от Кирсанова, помнишь?
– Как не помнить?!
– Ну вот. Так что поезжай туда, сговаривайся с местной ЧК и аккуратно, без шума, проведите операцию по его задержанию.
– Только задержанию?
Тухачевский несколько стушевался, опустил глаза.
– Конечно, положено бы задержать, но, если… в общем, работы будет меньше. Это не мое мнение, и я тебе ничего такого не говорил…
– Слушаюсь, товарищ командарм… Но почему я?
– Потому что хорошо знаешь места и боевые повадки Антонова, был с ним рядом долгое время. Здесь нельзя допустить к операции людей непроверенных – он уже и так много раз уходил, в том числе из глухого окружения. Так что сам понимаешь, такие кадры, как ты, в данном вопросе на вес золота.
– Когда выезжать?
– Поезд у тебя сегодня вечером. С Михаилом Васильевичем я договорился, можешь бежать домой. С Ингой проститься успеешь?
– Постараюсь, – улыбнулся Никита.
– Передай от меня привет…
24 июня утром Никита прибыл в Тамбов и сразу направился в расположение ГубЧК. Принял его начальник отдела, Михаил Иванович Покалюхин, командующий операцией.
– Здравия желаю.
– Здравствуйте, товарищ комкор. Прибыли по заданию Тухачевского?
– Так точно.
– Располагайтесь. Чаю хотите?
– Нет, спасибо, пил в поезде только что. Доложите обстановку – где Антонов и как удалось установить местонахождение?
– Да практически случайно… А установлено точно – он в доме вдовы Катасоновой в Нижнем Шибряе…