В одно мгновение начинается ливень и словно по волшебству смывает туман. Не верю своим глазам и промаргиваюсь, провожу рукой по лицу. Но это так… тумана больше нет, словно его вообще никогда и не было.
Но теперь я вижу десятки зараженных. Их кровянистые тела начинают шипеть и дымиться. Мы с Келлером больше не бежим, сейчас мы просто наблюдатели. Никогда такого не видела. Зараженные начинают кричать и дергаться, а потом замирают в неестественных позах и наступает тишина, разбавленная шумом дождя.
– Что это было? – спрашиваю я у Келлера.
– Не знаю, – отвечает он и приходит в себя намного быстрее меня. – Идем.
Приближаемся к самой большой группе зараженных. Если приглядеться, то эти ужасающие статуи дышат и одному только богу известно, когда они вновь оживут. Дождь омывает обезображенные тела, и на месте волдырей и более открытых участков… мяса образуется чёрная корка.
Бежим по мокрым улицам, в некоторых неровностях дороги уже собрались лужи. Я промокла, но безумно рада снова видеть. Город в ужасном состоянии, кругом валяются тела и стоят замершие статуи чернеющих заражённых, но я стараюсь не смотреть на них. Бежим долго, легкие колет от боли, а ноги немеют. Три месяца назад я бы точно не преодолела такое расстояние, упала бы ещё на середине дороги.
Перед нами появляется торговый центр, Келлер немного прибавляет скорость и вбегает в выбитые кем-то ранее стеклянные двери. Я за ним следом. Озираюсь по сторонам и, никого не заметив, сажусь прямо на пол огромного холла. Стеклянные витрины практически все разбиты, в магазинах ничего нет. Выжившие – те, которым не удалось попасть на базу, всё разграбили. И это ведь не вещи первой необходимости. Магазины с одеждой, техникой и украшениями разграблены подчистую, остались только обломки и следы крови.
– Идём.
– Погоди минуту, – прошу я.
– Нет времени, – говорит Келлер и связывается с остальными по гарнитуре.
Прошло только тридцать минут? Кажется, что мы бежали половину дня.
Слышу, как все отчитываются, все целы и в шоке от дождя, который убрал туман. Команда Хосе нашла два генератора, и в данный момент тащат один из них к машинам. Все стараются успеть до окончания ливня, ведь сейчас он, словно щит, оберегает нас от зараженных.
– Отлично, – говорит Келлер и отключается.
За спиной слышу щелчок и мои глаза округляются.
– Руки вверх.
Поднимаю руки, Келлер делает то же самое, но он медленно оборачивается. Следую его примеру и как только мне удается увидеть опасность, внутренности сжимаются. В конце холла стоят пять человек. Все мужчины. Их лица замотаны тряпками я могу видеть только глаза, и в них дружеского участия не наблюдается. У того, что стоит по центру, в руках ружьё, у всех остальных пистолеты.
– Опустите оружие на пол и толкните в сторону, – приказывает человек с ружьём.
– Келлер? – шепчу я.
– Делай, что велит, – отвечает он и, полностью разоружившись, отходит на два шага назад. Келлер снял с себя всё: ножи, пистолеты, запасные обоймы.
Делаю то же самое, поднимаюсь на ноги и стараюсь держаться поближе к Келлеру. Отсутствие пистолета в руках делает меня нагой и беззащитной. Выжившие – это тоже опасность.
– Военные? – с сомнением в голосе спрашивает тот, что справа от человека с ружьем.
– Так точно, – отвечает Келлер.
– Слишком молодые.
– Шишкам плевать, кто будет им таскать туалетную бумагу, – говорит мужчина по центру. – Снимайте свои намордники. И рюкзак.
Делаем, как велено. Келлер с куда большем сожалением снимает рюкзак и откидывает его ближе к оружию.
– Что у вас ещё есть? – спрашивает мужчина.
– Ничего, – отвечает Келлер.
Теперь у нас действительно ничего нет. Начиная от спичек и заканчивая водой, всё было у нас в рюкзаках.
– Тогда отойдите в сторону, повернитесь лицом к стене и не шевелитесь, пока мы не уйдем.
Не успеваю заметить, как Келлер оказывается возле меня, довольно грубо хватает за руку и тянет к стене. Идём по битому стеклу и замираем только в полуметре у стены.
Слышу шаги за спиной, мужчины подбирают наше добро, и тут я слышу голос одного из них.
– Может, девчонку тоже заберем?
Сердце уходит в пятки. Что он сказал? Меня забрать?
– Нет, – отвечает тот, что с ружьем.
– Но у нас на сорок восемь мужчин всего три женщины и одна вот-вот отдаст душу господу. Сони, ей уже восемьдесят.
Голоса удаляются, но мне удается услышать последние слова главного.
– Мы ещё не настолько обезумели, чтобы насильно брать молодых девчонок.
– Остальные не обрадуются, узнав, что ты этого не сделал.
– Твою мать, хрыч! Тащи тогда её сам!
Вот чёрт…
– Келлер, – шепчу я.
За спиной раздаются одинокие шаги, они уверенные и быстрые.
– Когда я скажу, беги, – говорит Келлер, и я еле заметно киваю.
Тот самый хрыч подходит к нам, и я слышу его голос за моей спиной, он так близко, что я ещё немного подступаю к стене.
– Ну что, красавица, пойдем.
Он хватает меня за руку, а Келлер ничего не делает. Хочу окликнуть его и отнять руку из твердой хватки хрыча, но тут Келлер резко бросается на него, и велит мне бежать.
Келлер и хрыч падают на пол, я остаюсь на свободе и бросаюсь в сторону лестницы, что ведет на второй этаж. В ушах стоит тарабарщина моего сердца, за спиной слышны крики местных и выстрелы. Пригибаюсь, и практически на четвереньках достигаю конца лестницы. Я не знаю, бежит кто-то за мной или нет. Как там Келлер. Ничего не имеет значения, только бег. Несусь по второму этажу и понимаю, что тут негде прятаться. Стеклянный потолок в виде купола пропускает слишком много света. Капли продолжают биться о стекло и моё сердце вторит этому звуку. Влетаю в один из магазинов, перепрыгиваю через стойку, где когда-то стоял продавец и сажусь на пол.
Минуту не слышу ничего кроме ливня, а потом до меня доносится звук медленных шагов.
– Ку-кол-кааа. Где же ты? Милая, выходи.
Зажимаю рот руками и пытаюсь успокоить дыхание. Шаги приближаются. Осматриваю всё, что меня окружает, и не нахожу ни единой вещи, которая помогла бы мне защититься. Значит, буду биться руками и ногами, вопить, кусаться и царапаться.
Шуршание прямо за стойкой. Что-то падает, и я ещё сильнее напрягаюсь.
– Брукс, – шепчет Келлер.
Выглядываю из-за стойки и вижу Зейна. Губа разбита, он держится за левое плечо, из-под черной перчатки сочится кровь.
Келлер поворачивает голову направо и сжимает зубы. Кивает мне налево, и мы как можно бесшумнее перебегаем к соседнему магазину. Шкафы, тут продавались шкафы. Келлер заталкивает меня в один из них и забирается следом, закрывает дверь, и мы стоим практически максимально прижатые друг к другу. Наше укрытие предназначалось для гардероба, горизонтальные полоски пропускают достаточно света, и я могу видеть полосатое лицо Келлера.
Собираюсь спросить, как он, но Зейн закрывает мне рот рукой в перчатке и отрицательно качает головой. Киваю, и он убирает руку. Двое из пяти продолжают ходить по второму этажу, так проходит около десяти минут. Потом всё затихает. Неужели они ушли?
Выжидаем ещё пять минут.
– Нужно сказать остальным, что мы безоружны и, – прикасаюсь руками к лицу и, не обнаружив там маску, встречаюсь взглядом с Келлером. – Мы заразимся?
– Может быть, – отвечает он. – Мы не будем ни с кем связываться, только по времени.
– Поняла.
Обследуем первый и второй этажи, но никакого оружия не находим. Растащили всё. На втором этаже, там, где я пряталась, осталось лежать тело одного из местных, а вот его пистолет друзья предусмотрительно забрали с собой.
– Идём вниз. Генератор должен быть там.
Следую за Келлером невидимой тенью. Находим дверь, на ней надпись: "Только для персонала". Открываем её и спускаемся по лестнице вниз. Темнота, практически ничего не видно, единственный источник освещения – это не закрытая дверь за нашими спинами.
Невнятная речь перед нами моментально приводит меня в режим "бежать", но Келлер быстро бросается ко мне, толкает к стене и практически вдавливает меня в неё своим весом. Поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом. Боюсь дышать, ведь в полуметре от нас наверх по ступеням поднимаются заражённые. Их всего двое и свет из дверного проёма даёт понять, что они находятся между новичками и уже полностью облезшими.
Чувствую дыхание Келлера на своём лбу, оно такое спокойное и ровное. Я же дышу отрывисто, но практически беззвучно.
Зараженный останавливается прямо за спиной Келлера. Если они его убьют, то и я умру. Сжимаю рукава куртки Келлера и понимаю – меня трясёт.
Со стороны комплекса разносится призыв зараженных, и эти двое срываются с места и несутся, что есть силы, а потом дверь захлопывается. Келлер стоит, прижавшись ко мне ещё пару мгновений, а потом отходит. Толкает дверь, она не поддаётся.
– Келлер? – зову его я и шарю руками перед собой.
Абсолютная темнота.
Он берет меня за руку и ведет вниз.
– Мы тут заперты. Нужно осмотреться, – говорит он.
– Я ничего не вижу.
– Как и я.
Спускаемся вниз, ступени заканчиваются. Держусь за Келлера как за спасательный круг – крепко и безжалостно сдавливаю его ладонь.
– Стой здесь.
Келлер отнимает у меня свою конечность, и я вся превращаюсь в слух. Слышу, как он ходит и что-то передвигает, и через пять минут находит фонарик. Узкая и слабая полоска света освещает небольшую комнату. В основном тут находится инвентарь для уборки. Келлер уходит вверх по лестнице, пытается открыть, выбить, вскрыть дверь, но она не поддаётся. Я же пытаюсь связаться с нашими по гарнитуре, но, видимо, ниже уровня земли она не ловит. Гадство, во всём своём великолепии.
Келлер возвращается и садится прямо на пол у подножия ступеней. Делаю то же самое, размещаюсь у стены напротив него.
– Что будем делать? – спрашиваю я.
– Ждать.
– Чего именно?
– Скоро за нами придут.
– Кто?
Келлер прожигает меня недовольным взглядом, потом находят возле себя какую-то веревку и, перевязывая сам себе руку, из которой уже практически перестала течь кровь, и он говорит: