Всё же я поглощаю всё, что лежит у меня на тарелке. До ужина осталось примерно три часа. Думаю, там еда будет поразнообразнее.
С удивлением подмечаю, что жду следующего раунда непонятной для меня игры Закари. Скорее всего это единственное, что будет украшать моё пребывание в девятке. Сегодня я отправлюсь подготовленной морально и не буду вести себя как обидчивый ребенок. Да. Именно так я и сделаю.
Вечером, выходя на улицу, отправляюсь к скамейке, на которой я раньше сидела со своими провожатыми. Кто бы мог подумать, что так скоро я начну скучать по этому времени.
Тело напрягается, и сначала я не могу понять причину.
Тишина.
Поворачиваюсь в сторону стены, но, естественно, отсюда я её не вижу. Прикрываю глаза и концентрируюсь на слухе. Ветер, короткие фразы разговора охранников у входа в церковь.
Техника не работает, да и выстрелов по зараженным нет.
Распахиваю веки и соскакиваю со скамьи.
Вопреки обыденности волк не убегает порезвиться перед сном, он, навострив уши, стоит возле меня. Друг склоняет голову вниз, и его шерсть становится дыбом.
Медленно продвигаюсь в сторону церкви, боюсь издать лишнего шороха.
А потом я их слышу.
Топот десятков босых ног, а следом выстрелы и крики.
В следующую секунду разносится тройной писк. Пронзительный и громкий, что на мгновение я вообще перестаю что-либо слышать.
– Волк, ко мне! – приказываю я другу и оборачиваюсь, чтобы вернуться в церковь.
Пробегаю несчастные метры, выстрелы со стороны стены возобновляются, но слишком быстро стихают.
Охрана так и стоит по обе стороны от двери, один из них что-то кричит в рацию, а второй, направив автомат в сторону тумана, медленно отходит от спасительных стен.
Не успеваю протянуть руку к двери, как сверху падает металлическая плита. Она перекрывает мне дорогу в убежище. В ужасе отступаю и наблюдаю удручающую картину. Все окна, из которых виднелся свет, тоже закрылись идентичными пластами.
Крепость во всём своём великолепии. Жаль, что я за её пределами.
С моим везением из комнаты вообще противопоказано выходить.
Мысли хаотично прыгают одна на другую. Пытаюсь понять, что мне делать. Охрана, что всегда стоит у дверей, безмолвно убегает в туман. Так и хочется крикнуть им: "Подождите меня!". Но я не смею поднять лишнего шума и молча следую за ними. У них есть оружие, и они умеют им пользоваться. А я даже нож не взяла. Глупая! Я настолько расслабилась, полагаясь на множественную охрану девятки, что потеряла бдительность.
Двое мужчин бегут к одному из недостроенных краев стены. Мы приближаемся к ужасающей симфонии. Я уже слышала их прежде. Там, на дороге между базами. Это зараженные раздирают тех, до кого успели добраться. Мужчины передо мной стреляют, но я даже понятия не имею, как они понимают, куда нужно пустить пули? Один из них поворачивается ко мне, достает пистолет из кобуры и бросает. Ловлю на ходу и слышу, как он кричит:
– Беги к двери в бункер!
Он хочет ещё что-то сказать, но не успевает, его сносит зараженный. Вот он был и его не стало. А после на упавшего солдата прыгают ещё трое. Страх настолько завладевает мною, что я не смею даже вскрикнуть. Разворачиваюсь и бегу назад. Буквально через пять секунд крики военного стихают, а потом смолкают и выстрелы второго.
Где все? Вся охрана периметра?
Бегу как можно тише.
Бункер. Надеюсь, я правильно понимаю и бункер – это дверь в подземелье, которая ведет к фанатикам, а дальше уходит в скрытый гараж. Если нет, то я даже не представляю, что за бункер я должна найти.
Рукоять пистолета ощущается невыносимо тяжелой, хотя я знаю – это не так. Кажется, что весь мой организм переключился на ноги и слух. Оказываюсь у церкви, заворачиваю за неё и замираю. Волк же, наоборот, прибавляет скорость и скрывается в тумане. Его рык разрезает тишину, а потом волк прилетает обратно. Кто-то выбросил его с немереной силой. Мой друг поднимается и снова бросается в туман.
– Волк, нет!
Мой крик не останавливает животное, и он снова исчезает. Я готова броситься за ним следом, но ноги приросли к земле. Прислушиваюсь, но ничего не слышу, даже шагов зараженного, который через мгновение выходит из толщи тумана.
Навожу на него пистолет и стреляю. Пуля попадает в щеку, и зараженный падает. За ним возникают ещё двое. Один идёт как человек, а второй передвигается на четвереньках, подтаскивая правую ногу, она вывернута так, что пятка смотрит в небо.
Мерзкая жуть.
Ходячий переходит на бег, и ловит пулю в глаз. Ей-богу, я не целилась, пальцы сами нажали на курок. Но вот во второго я попасть не могу. Он на удивление быстро двигается, его поползновения в мою сторону рисуют на земле зигзаги.
Они становятся умнее. Это плохо. Очень-очень плохо. Ни одна пуля не попадает в него.
Ну на хрен!
Разворачиваюсь и стартую с места, через два метра врезаюсь в другого зараженного, могу поклясться, что секунду назад его тут не было. Падаю на спину, пистолет куда-то улетает, да и не поможет он мне, патронов всё равно нет. Обойма пуста. Зараженный валится на меня и моментально впивается в руку.
Мой крик разносится по округе. Тупые зубы слишком быстро расправляются с курткой и добираются до плоти. Чувствую жар на месте укуса, он моментально разносится по венам. Брыкаюсь и пытаюсь скинуть зараженного с себя.
Не удается. Он настолько большой и голодный, что я готова проститься с жизнью. Он снова вгрызается в руку, и тут я уже не сдерживаю слез и нового крика.
Рык справа, и волк прыгает на зараженного, тот откидывает моего друга, и в следующую секунду я слышу визг Волка, он так пронзительно и долго продолжается, что я понимаю, его тоже схватили. Зараженный глодает мою руку, и я нахожусь на грани потери сознания. Боль настолько едкая, что я не сразу понимаю – волк замолчал.
О, нет!
Когда зараженный в очередной раз отрывает от меня голову, я прикладываю все силы, чтобы спихнуть его с себя. Получается. Ползу в сторону, куда улетело тело моего друга и успеваю рассмотреть серую шерсть в крови. Он не двигается.
Господи, нет! Волк! Вставай!
Зараженный хватает меня за ногу и дергает её так, что моё безвольное тело рисует волну. Левая рука бесполезна, и она не помогает мне удержаться от удара о землю. Бьюсь головой и больше не могу её поднять. Перед глазами начинают прыгать какие-то пятна, голова кружится, но я чувствую, как он меня куда-то тащит. Лицом собираю землю, свободной ногой пытаюсь оттолкнуть зараженного, но так ни разу не попадаю по нему.
Сквозь боль во всем теле, я распознаю звуки выстрелов. Это автоматные очереди, они приближаются.
Зараженный останавливается, пытаюсь перевернуться на спину и отопнуть его, но он поднимает меня и перекидывает себе через плечо.
Звуки стрельбы удаляются, точнее, я удаляюсь от них.
Темнота наступает неожиданно. Я словно в сознании, но что-то мешает мне открыть глаза. Я больше ничего не чувствую, даже боль в изглоданной руке прошла.
Но слишком рано я понадеялась, что это надолго.
Постепенно боль небольшими волнами набегает на меня… а потом я начинаю слышать.
Слышу мычание и стоны, тихие вскрики и скрежет зубов. Разлепляю веки, я лежу на мягкой неровности. Мои ноги немного выше остального тела. Бетонный потолок с толстыми перекладинами.
Закрываю глаза.
Снова открываю.
Надо мной мигает продолговатая лампа.
Глаза опять закрываются, а боль становится более явной.
Поворачиваю голову, чтобы посмотреть на руку и меня тут же тошнит. Нос начинает распознавать вонь, настолько нестерпимую, что меня выворачивает наизнанку. Пытаюсь принять сидячее положение и вскрикиваю, но на волю выходит только слабый писк.
Я лежу на куче человеческих тел, некоторые из них шевелятся. Именно тела, подобные мне, и произносят все эти стоны боли и ужаса. Пытаюсь переместиться назад, отталкиваюсь от останков и тел, и просто скатываюсь с мужчин и женщин, с детей и стариков. Валюсь на холодный и мокрый бетонный пол.
Некоторое время я просто лежу, не в силах даже голову поднять. Удар о бетон я не смогла смягчить и мешком свалилась на твёрдую поверхность.
Мигание лампы позволяет увидеть… кучи людей. Живые горы шевелятся, у кого-то, как и у Руби, отсутствуют конечности. Всё залито кровью, а над телами летают мухи, их так много.
Не смотри. Алекс, отвернись!
Приказы не помогают. Я во все глаза смотрю на истерзанных людей.
Вот я и попала в логово зараженных. И я уверена, что ад выглядит куда более привлекательным.
Не знаю какими силами, но я прекращаю смотреть на тела и перевожу взгляд на свою руку, не так страшно, как мне казалось. Рукава практически нет. Насчитываю семь укусов, два из которых вырвали кожу вместе с мясом. Но я не истекаю кровью. И знаю причину этому. Т002 не дает мне умереть, еда для зараженных должна быть живой…
Приказываю себе сесть. И это получается только с четвертой попытки. Левая рука, плечо и торс онемели, но я чувствую боль.
Заставляю себя осмотреться. Я на парковке, на много метров вперед простираются кучи тел, и вижу я это благодаря тому, что парковка подземная и сюда пробралось намного меньше тумана или же недавно был дождь.
Как долго я тут нахожусь?
Это не так важно. Выстрелы спугнули зараженного, и он не сильно покалечил меня. Вот, что имеет значение. Я в силах уйти отсюда.
Нужно выбираться.
Пытаюсь встать на ноги и это получается только с тринадцатого раза. Ноги словно отказываются мне повиноваться. Все силы уходят на то, чтобы подняться и сделать два шага, а потом я падаю.
Беззвучно глотаю слезы и стараюсь не смотреть на остальных несчастных. Но я не могу перестать их слышать. Это словно назойливый рой пчёл, и он не прекращает жужжать. Так много стонов, так много… В какой-то момент все эти утробные голоса и звуки превращаются в белый шум, я больше не стараюсь определить, кто что произносит и как им больно.
Они уже мертвы, а я ещё нет.