Прежде чем отправить меня к своему младшему сыну, полковник сказала, что именно я должна говорить. Мне даже не пришлось притворяться, ведь там, в комнате Зейна я была как никогда сама собой. Я буйствовала и рыдала, орала, вопила и раскидывала его вещи. Кричала о том, как ненавижу Келлеров и всё, что с ними связано. И это было ложью лишь отчасти, ведь ненависти к Зейну я больше не испытывала. А к Закари вообще никак не относилась, у меня даже нет нормального мнения о нём, ведь я его совершенно не знаю. Но ненависть на их мать перекрыла мне всё.
У меня есть шесть месяцев. Таков срок исполнения приказа полковника.
Смыв с себя кровь и переодевшись, я под конвоем отправилась в свою комнату за вещами. Взяв футболку Лари, я покинула место, которое больше полугода служило мне домом, и отправилась вслед за провожатым. На момент, когда я доставала футболку Лари, в комнате были только Рики и Хьюго. К моему удивлению, именно Хьюго спросил, что со мной и куда меня уводят. Я не ответила. Не могла.
Логан, высокий широкоплечий военный с тёмными короткостриженными волосами и пустым взглядом, он – тот самый, что привёл в кабинет полковника маму и сестру, сопровождал меня вплоть до двери карцера, в котором я уже бывала ранее.
Оставшись одна, я забилась в угол и стала тихо плакать.
Я до сих пор не верю, что всё это произошло на самом деле. А если верить словам Зейна сказанным ранее, то борьба полковника и его старшего брата сотрут меня в порошок. В какой-то степени я жду этого. Но не могу позволить себе сдаться именно сейчас. Лекса осталась одна с новорожденным ребенком и с Габи. Я молюсь, чтобы Лари помог ей. На полгода сестре придется стать взрослой и самостоятельной. Ей уже сегодня нужно повзрослеть. Ведь больше её оберегать некому. Кроме этого на её попечении двое детей.
Я не знаю, как она справится.
Я не знаю, как справлюсь я.
На удивление, но я уснула. Сон оказался беспокойным, я постоянно от кого-то бежала. Оборачивалась и видела искаженные ужасом лица всех, кого я знаю. Всех, кроме мамы. Видимо, кто-то свыше решил, что даже во сне мне не суждено её больше увидеть.
Проснувшись, я ещё долго лежу на деревянном настиле и смотрю в потолок, хотя из-за темноты его вовсе не видно. Я думаю обо всем, что произошло вчера, и чему только предстоит свершиться. Как же я ошибалась, что база – это спасение.
До слуха доносятся звуки шагов, и уже через несколько секунд возле камеры останавливается Логан, отпирает дверь.
– На выход.
Безропотно поднимаюсь и подхожу к открывающейся двери. Выхожу наружу и морщусь от света в конце тоннеля. Молча следую за прихвостнем полковника, и, естественно, он ведет меня прямиком к мегере.
Мне кажется, что из меня выжали все жизненные соки, я с трудом переставляю ноги, но всё же продолжаю идти. Я бы могла попытаться сбежать от полковника, но бежать некуда. Да и семью я не смогу оставить.
Оказавшись в ненавистном кабинете, тут же бросаю взгляд на место, где до идеального блеска отполировали пол. Больше тут нет крови. Словно вчера ничего и не было.
– Возьми это, связь будем держать раз в неделю, по средам до 16:00.
Беру со стола рацию и стараюсь не смотреть на полковника.
– И помни, за что именно ты сражаешься.
Сражаюсь? Самое глупое, что она могла сказать мне. Я выживаю, о сражении тут и речи не идет.
– Проводи её к машине.
Логан не отвечает, открывает дверь, и прежде чем выйти из кабинета, я всё же бросаю короткий, полный ненависти взгляд на полковника. На секунду пересекаюсь с её взглядом, который не выражает абсолютно ничего. Как она может быть такой? На её руках кровь ни в чем неповинного человека, а она продолжает жить, словно ничего не случилось.
Проходя по коридорам базы, я мысленно с ней прощаюсь, ведь я могу и не вернуться. Должна, но это не значит, что у меня получится.
Чувствую себя призраком. Без тела и души. Без чувств и эмоций, я как марионетка переставляю ноги только потому, что этого желает полковник. Как я могла ей восхищаться? В одном она права – я глупая. Поверила в какие-то рассказы про хищников и добычу. Я настолько хотела быть похожей на полковника, что потеряла время, которое могла провести с мамой. Мне кажется, что всё, что говорила полковник, повлияло на меня с целью воплощения её плана в жизнь. Я тренировалась, потому что она хотела этого, я поверила в себя и начала заигрывать с Келлером, потому что ей это было нужно. Я дышала, потому что она позволяла.
Перед выходом Логан подает мне респиратор, натягиваю его и жду, когда откроется последняя дверь.
На подходе к машинам прислужник полковника отдает мне рюкзак, в котором, кроме формы, футболки Лари, черного платья и всего нужного для встречи с президентом, ничего нет. Убираю туда рацию, стараюсь затолкнуть её в самый низ рюкзака.
Сажусь в машину, и дверь закрывается. Через тридцать секунд мы отъезжаем от базы и направляемся к аэропорту. Пару раз останавливаемся, я слышу выстрелы, но даже не поворачиваюсь в их сторону. Когда машина тормозит у аэропорта, я выбираюсь наружу. На взлетной полосе меня ждёт металлическая птица огромных размеров. Поднимаюсь на борт и только там замечаю Келлера. Он уже сидит на последнем сиденье и кивает мне.
Я обманула его, а он поверил.
Мне не нужно было скрывать своего горя и ненависти к его семье, точнее, к матери. Все слова исходили из глубины моей души. Но я не ожидала, что он будет так нежен и заботлив. У нас состоялся всего один поцелуй и куча флирта, но именно вчера стало понятно, Зейну Келлеру я небезразлична. Убираю рюкзак наверх и сажусь рядом с ним. В кресло прямо передо мной опускается Логан. Даже в самолете у полковника свои глаза и уши.
– Как ты? – спрашивает Зейн.
Поворачиваюсь к нему и, смотря в голубые глаза, в которых сейчас нет даже маленькой льдинки, отвечаю:
– Сносно.
– Я договор…
Не даю ему закончить, ведь ублюдок Логан рядом, притягиваю Зейна к себе и целую прямо в губы. Сначала он не откликается на мою ласку, а потом нежно, практически благоговейно берет моё лицо в ладони и отвечает. Стараюсь отдаться этому моменту, но в голове сидит только лицо полковника. Я ничего не чувствую. Что-то беззаботное внутри меня погибло там, в кабинете.
Отстраняюсь и слабо улыбаюсь.
– Я договорился, – шепчет он.
– Спасибо.
– Мы будем видеться, – говорит Зейн и сжимает мою руку. – Не часто, но будем.
Меня так и подмывает сказать ему, говорить ещё тише, но я этого не делаю.
– Попроси Лари присмотреть за Лексой, – прошу я Келлера.
– Хорошо.
Мне странно сидеть тут с ним и держаться за руки. Это настолько нелепо и неуместно. Его мать застрелила мою, я обманула его, он думает, что обманул свою мать ради меня.
Никогда бы не подумала, что снова хочу видеть неприступного Зейна Келлера, которому на меня абсолютно плевать. Сейчас я не хочу приносить ему боль, но понимаю, что рано или поздно он узнает о моём обмане. Сейчас я наглым образом использую его.
– Не думала, что ты такой добряк, – шепчу я, стараясь отвлечься от мыслей.
– Сам шокирован.
Одновременно и лестно, и горько это слышать. Я так же потеряла время с Зейном. Я настолько заигралась во весь этот флирт… я не думала, что идиллии моей жизни так резко придет конец.
Мы ведь всегда не ценим тех, кто рядом с нами, пока не теряем их. Все мы в какой-то степени законченные эгоисты, которые думают только о себе.
Отворачиваюсь от Зейна, и откинув голову назад, прикрываю глаза.
– Старайся держаться от брата подальше, – шепчет Келлер.
Не могу.
– Почему?
Зейн не отвечает, и тут я догадываюсь. Открываю глаза и снова поворачиваюсь к Келлеру.
– Неужели ты ревнуешь? – с замиранием сердца спрашиваю я.
– Нет. У него свои тараканы и он…
Келлер так и не договаривает.
– Помню, как ты приписывал мне в ухажеры и Хьюго, и Лари.
Кажется, это было в другой жизни, когда моей главной проблемой было уследить за рыжим соседом по комнате.
– Это было давно.
Вглядываясь в глаза Келлера, я решаю сказать ему одну из немногих правд, на которую сейчас способна.
– Зейн? Мне жаль, что между нами так ничего не и случилось.
– Ещё случится, – тут же отвечает он и переводит взгляд на мои губы.
Как же ты ошибаешься.
Пилот сообщает о взлете, и через пару минут самолёт набирает скорость, а потом шасси отрываются от земли, и я, прикрыв глаза, откидываюсь на спинку сиденья.
Зейн держит меня за руку вплоть до самой посадки. После, вооруженные люди сопровождают нас до бронированных машин и дальше три часа дороги. Мы прибываем одними из первых. Огромное здание в виде полумесяца светится тысячами огней, словно и не произошел апокалипсис. В соседних зданиях, которые также находятся в периметре, света нет.
Этот маяк привлечет кого угодно, но трехметровое ограждение не даст непрошенным гостям попасть внутрь. Как только нас доводят до широкой мраморной лестницы, эти люди исчезают и появляются другие. Они провожают нас на второй этаж и размещают в комнатах. Мне достается отдельная, ведь я – единственная девушка.
Комната больше похожа на люксовый номер дорогого отеля. Всё в нежных бежевых тонах, отполировано до блеска.
Стук в дверь отвлекает меня от созерцания красоты. Только после второго стука я осознаю, что нужно пригласить гостя.
– Войдите.
На пороге возникает Логан, его лицо даже с натяжкой я бы не охарактеризовала как дружелюбное.
– Приём через три часа, приведи себя в подобающий вид. Всё нужное в рюкзаке.
Логан уходит, показываю его спине фак и тут же бросаю настороженный взгляд на рюкзак, который оставила возле кровати.
Достаю платье, которое, к моему удивлению, совершенно не помялось, и бросаю его на кровать. Отправляюсь в ванную комнату и, используя всевозможные тюбики, что тут находятся, намываю своё отвыкшее от должного ухода тело. Кажется, что под душем я провожу намного дольше нужного. Нос наполняют приятные ароматы, и это немного успокаивает и мысленно возвращает меня во времена, когда обычный душ не был чем-то сверхъестественным. Позволяю себе пролить ещё несколько слезинок. Вспомнить пару моментов с мамой.