Прилетев в Токио, он внимательно рассмотрел людей, с которыми ему предстояло общаться следующие две недели. Мощная Инесса. Женщина с внешностью и харизмой. Задавит любого, как трактор. Милая Кира, тихая и улыбчивая, остановившаяся в своем возрасте. Женщине среднего возраста важно, по возможности, сохранить вес, ухаживать за собой (кому нужны лишние морщины), обязательно красить волосы и носить актуальную одежду по возрасту. Такую формулу он вывел давно и каждую женщину в эту формулу подставлял. Кира подошла идеально. Инесса вываливалась по всем параметрам. Была еще одна парочка сорокалетних молодок, которые совершенно не заморачивались по поводу своей внешности. Одна была излишне полной, что никуда не годилось, а вторая – просто без изюминки. Встретишь и не узнаешь. И тоже подумал, сколько им лет? Ведь точно моложе Лизы. И все-таки та, полная, была приятная. А ее подружка, наверное, коллега по работе (они все какой-то конвейер между собой обсуждали), тихая, маленькая тоненькая. И подумалось, вот не красавица, но милая, и нежность в ней какая-то есть. Но надо же подчеркнуть! Где индивидуальность? Саша – мужчина, которому веришь. Вот такую он дал ему характеристику. Во всем скромный, но знающий себе цену. Определение Лизы «интеллигент в шляпе» тоже к нему подходило. Молодой паренек Матвей вызывал у него симпатию. Он чувствовал, что Лизе он напоминает Темыча. Может быть. Их Темыч нравился окружающим, его любили. А за что его не любить? Открытый, улыбчивый, немного стеснительный. Возможно, к Матвею все это можно было применить. Только он постарше. И Вадиму он больше напоминал себя в этом возрасте.
Молодые девочки пока никак себя не раскрыли. Была в обеих какая-то странность, шло от них какое-то напряжение, а Вадим такого не любил. И сразу переключал свое внимание на других. От американцев было слишком много шума и искусственной радости. Как будто актеры на пенсии. А может, так и надо? Вдруг у них всегда хорошее настроение? И они им делятся от души? Что ж в этом плохого? Да, подумал еще, что муж какой-то суетливый. Все бегает со своим аппаратом. И так нарочито фотографирует, как будто и пленки у него там нет. И при этом позы принимает. И так встанет, и эдак. И чтобы все увидели. Позер. Именно так он его определил и даже с Лизой обсудил.
И вот эта самая канадка. Да, он ее тоже заметил.
Он сравнил с Инессой. Та хоть и гренадер, но шустрая. То есть для всех дам группы у него нашлось какое-то положительное определение. Но только не для этой канадки. И вот тебе на.
– Строительство святилища было начато в 1915 году, сооружался храм в честь императора Мэйдзи, скончавшегося в 1912 году, и его супруги императрицы Секэн, умершей в 1914 году. После их смерти возникло движение за создание святилища. Здание было достроено в 1920 году. Официально Мэйдзи Дзингу открылся в 1926 году, а во время Великой восточно-азиатской войны, так японцы называют Вторую мировую, святилище было уничтожено американцами. Реконструкция существующего здания, которая была поддержана многими японцами в Японии и за границей, была закончена в 1958 году. Посетив этот храм, каждый турист осознает, что только величественный правитель смог бы превратить Японию в современное государство. Чем же прославился этот самый Мэйдзи? Есть даже такая теория. Реставрация Мэйдзи. Он поменял сознания японцев. Он приблизил их культуру к европейской. Вы только вдумайтесь. 1870 год. Появляется государственный флаг. То самое красное солнце. Красный круг. Первая газета. И рикша. Ну хоть что-то. Передвижение становится быстрее. 1871 год. Японец надел костюм, наконец-то начинают есть мясо, пить молоко, и в оборот входят деньги. Кстати, про мясо. Посмотрите на старые гравюры самураев. Они же маленькие. Все-таки совсем не есть мясо, причем веками, вредно. А тут начал меняться облик японца. В 1872 году построена первая ветка железной дороги. Токио – Иокогама. В 1883 году заработал телеграф, начали строиться каменные дома, японский император перестал чернить зубы и провел первую, как мы сегодня говорим, фотосессию. То есть вы должны понимать, что очень долго в Японии император был потомком бога. Никто толком не знал, как он выглядит. Никто никогда не слышал его голоса. Если, допустим, шли переговоры, то он что-то шептал своему помощнику, и тот уже громко транслировал другим. Такие традиции.
– А как же речь императора о капитуляции?
– О! Это другое. И это было сильнейшим стрессом для всего населения страны. Во-первых, услышать голос императора. Да, это случилось в 1945 году. Японцы испытали грандиозный шок. Признать свое поражение. Невероятно! Тогда многие сделали сеппуку. Страшный день для Японии. Сравнимый с самой бомбардировкой. Но мы уже с вами забежали вперед. Сегодня у нас Мэйдзи. Святилище и парк. Здесь, кстати, всегда прохладно, даже в самые жаркие дни. Еще раз для Эрика. Не темно. И свежо. Территория окруженного деревьями святилища является характерным примером уникальной японской храмовой архитектуры в традиционном нагаре-дзукури стиле. При строительстве использовался кипарис из Кисо. В саду представлены все разновидности деревьев и кустарников, которые произрастают в Японии.
– То есть здесь синто? А как не запутаться?
Светлана немного занервничала.
– Для вас самое простое отличие – это ворота. Тори. Если вы видите ворота, то это синто. И, кстати, заметьте, что рядом с воротами нет никаких ограждений. То есть вы можете пройти через ворота, а можете их обойти. Это тоже часть религии. Вы свободны. Никто никого ни к чему не принуждает. У человека всегда есть выбор. Собственный выбор. По какому пути ему идти. Еще обязательно обращайте внимание на статуи животных или каких-нибудь чудищ. Это могут быть львы или лисы. Их называют «сиси». Обычно они охраняют вход в храм. Правый – всегда с открытым ртом, левый – с закрытым. Что символизирует начало и конец. Или звук «ом».
– А вот эти бочонки?
– Это подношение богам. Я вам уже говорила. Они из разных стран. Там есть не только саке, но и вино. И виски.
– И никто их не пьет?
– Обязательно пьют.
Светлана снова забеспокоилась.
«Вот странная она, – подумала Лиза. – Рассказывает интересно, но только то, что сама считает нужным. Даже не хочется ей вопросов задавать, сразу себя каким-то дураком чувствуешь».
– Давайте еще вам рассказу, как нужно посылать богам просьбы. Это важно. Бросили монетку, дернули за веревочку, поклонились, два раза хлопнули в ладоши и опять поклонились. Важно все делать именно в этой последовательности.
– Я обязательно запутаюсь, – вздохнула Инесса.
Москва, 1980
Вадиму было девятнадцать. Как этому мальчишке, который очень ему напомнил себя в молодости. Когда Вадим был маленьким, они обязательно ездили к морю. Мама считала, что солнце ребенку просто необходимо. Витамин «Д» невозможно потреблять только из рыбьего жира. Две недели на море, а потом к бабушке в деревню. После умерла бабушка, и деревня отпала сама собой. И бабушка умерла, и Вадим вырос. Институт меняет человека. Был мальчик, разом стал мужчина. И отдых предполагался уже мужским. Хотя две недели с мамой все же оставались неприкосновенными. Летом Вадим болтался в Москве, иногда ездил с друзьями в близлежащие палаточные городки. Мать отпускала с неохотой. И волновалась, и ревновала. А тут вдруг на работе предложили путевки.
– Вороново. Вадь, ты как?
– Да скукота…
– Там озера есть. Территория большая, лес. Библиотека опять же. Давай поедем. Ты же знаешь, у меня проект сложный, а тут все-таки смогу переключиться. Скорее всего, конечно, вот прямо так двадцать один день себе позволить не смогу, наверное, придется периодически в Москву мотаться. Ну вот такая у тебя мать непутевая, не обзавелась дачей. Думала, что деревни достаточно. А оказалось, нет. Ну прости, не могу я туда после смерти бабушки ездить.
– На могилу же ездим? – Вадим долго скучал по деревенским каникулам, потом привык. Но когда они раз в год ездили в Токму, он уже на подъезде радовался родному запаху, иначе одетым людям, попадавшимся по дороге, грязноватым грузовичкам, поднимающим вокруг себя столбы пыли. В голове всплывали ощущения утренней росы и надрывные петушиные крики. А еще звенящая тишина.
– То – другое. Ну что, рискнем? Тебе все равно диплом писать. Так уж лучше на свежем воздухе под березками.
Вадиму совершенно было плевать на воздух и березки. Воздух он не ощущал, березки особенно не видел, а вот Анну заметил сразу. Анна отдыхала в пансионате с мамой и шестилетним сыном. Частенько молодая женщина уходила с детской площадки и шла в тенистую беседку, где Вадим приспособился заниматься своим дипломом. Беседка, видимо, была оборудована для шахматистов: удобные столики, широкие лавочки. Как-то присела рядом.
– Не помешаем?
Вадька просто пожал плечами. Про себя подумал: естественно, помешаете. Но девушка молча пристроилась на краю скамейки и отвернулась, наблюдая за ребенком. Мальчик тихо бродил вокруг беседки, выискивая в траве шишки и занимательные камешки.
– Оздоравливаемся перед школой, – прокомментировала она.
– А море? Вроде же на море люди оздоравливаются?
– На море можно поехать на три недели, а здесь – и три месяца прожить.
– Так долго?
– Мужу положено.
Они не знакомились, но имели друг друга в виду. Кивали при встрече, иногда даже улыбались. Вадим присматривался к этой большой, но совершенно, как ему казалось, безразличной друг к другу семье.
Муж появлялся на выходных, сменяя тещу. Любопытно было наблюдать ту смену караула. Когда двое взрослых людей гордо проходили мимо друг друга с высоко поднятыми подбородками. Каждый считал, что другой ему обязан. Зять вывез тещу на целое лето в элитный дом отдыха, а теща была уверена, что гробится на непосильной работе по присмотру за его чадом. Вообще каждый в этой семье считал себя главным, а остальные должны были быть ему обязанными.
– Что бы вы без меня делали? Живу в прислугах, – слышалось от Ларисы Владимировны.