— Ты меня понимаешь? — мягко спросил мужчина в костюме.
— Аааа… — я все понимаю, но сказать ничего не могу.
— Если понимаешь, моргни два раза, — кажется, мужик в костюме тут самый умный.
Выполняю просьбу и жду реакции.
— Хорошо. Молодец, — меня потрепали по плечу, и это простое действие заставило все мои внутренности затрепетать, будто я мальчишка перед любовью всей моей жизни. Тем временем, мужик в костюме повернулся лицом к доктору, — Это мой птенец, Саша. Ошибки нет.
— Этого не может быть! Сергей Геннадьевич, объект на обычном питании уже три дня. Плюс, никакого Тумана. Наши лаборатории вообще не подготовлены для использования Тумана. Ни малейшего ухудшения его состояния мы не зафиксировали. Это какая-то ошибка. Аномалия экспериментального объекта, господин.
— Ошибкой сейчас станешь ты. Переводи его в другую палату, немедленно дай крови и Тумана. И быстро, Саша, быстро. Терять птенцов я не люблю!
Кровь? Туман? Что тут вообще происходит? И о каких птенцах говорит «костюм»?
После прямого приказа явно большой местной шишки все вокруг засуетились. Мою лежанку, а точнее, как выяснилось, каталку, быстро куда-то покатили, я ничего не успевал фиксировать, казалось, вся эта суета вызвала у меня в мозгу какой-то ступор, отчего еще недавно ясное мышление перешло в разряд чего-то невозможного.
Наконец, путь был завершен. Мена закатили в какой-то пенал с полностью прозрачным верхом, в ногах что-то хлопнуло, после чего раздался звук похожий на то, как-будто что-то герметизируется, а потом… Во-первых, мне стало очень хорошо. А во-вторых, мой прозрачный саркофаг наполнился красноватым туманом, и мне стало не просто хорошо, я буквально кончил. И не будь мне так хорошо, мне было бы очень стыдно.
А потом сознание вновь отключилось.
— Сергей Геннадьевич, я не знаю как это объяснить! У объекта…
— Птенца!
— Извините, Сергей Геннадьевич. После вливания в вашего птенца стандартной дозы крови и погружения его в искусственный красный Туман мы фиксируем множественные изменения.
— Конкретнее?
— Самое важное — у вашего птенца явно сформировалось полноценное ядро. Тип и параметры мы пока не определили, но сам факт неоспорим. Это первый в мире случай инициирования кого-то полностью искусственным туманом. Это феноменально!
— Короче.
— Извините, Сергей Геннадьевич, эмоции. Перспективы меня просто пугают. Это, буквально, новая область исследований!
— Что с моим птенцом?
— Спит. В сон провалился сам в тот момент, когда пошли изменения. При этом, излучения все еще нет. В этом он больше… — ученый осекся.
— Договаривай уж.
— В этом он больше похож не на вампира, а на перевертыша, господин.
— Это мой птенец, Саша. Чувства не врут.
— Я не могу объяснить происходящего, Сергей Геннадьевич. Нужны эксперименты.
— А что кровь?
— Человеческая кровь усвоена им, как вампиром, господин.
— Вот! Это главное! Излучение вторично!
— Как ученый…
— Я сказал — вторично.
— Я понял, Сергей Геннадьевич.
— Молодец. Иди.
— Господин, я прошу разрешения на проведение экспериментов над вашим птенцом. Для науки это важно. Это бесценные данные.
— Раз важно — разрешаю. Но чтобы ни один волос. Лично отвечаешь.
Третье пробуждение было самым приятным из всех. Пусть их было всего три, но вот последнее, однозначно, самое лучшее.
Во-первых, я больше не был связан. Это уже очень значительный прогресс по сравнению с тем, что было прежде. А во-вторых, я чувствовал в себе силу. Нет, даже СИЛУ. И это чувство было великолепно. Каждая клеточка моего тела была наполнена неизвестной мощью, и, казалось, я могу двигать даже горы. Ну а в-третьих, мне было хорошо. Причем так хорошо, как наверное не было никогда. Представьте, что вы хорошо выспались, вкусно покушали и сладко намиловались с любимой девушкой. И все это одновременно. Представили? Так вот все это ни в какое сравнение не идет с тем, что чувствовал я в данный момент.
Я, по прежнему, находился на каталке. Только, как и сказал, в этот раз я не был к ней прикован. С легкостью приняв сидячее положение, осмотрелся.
Покрытый кафельной плиткой пол. Причем плитка какая-то неправильная. В чем неправильная — не пойму, но что-то цепляет сознание. И цвет у нее странный — бордово-красный. Никогда не видел, чтобы так пол делали. Стены самые банальные, покрыты чуть зеленоватой краской, без единого изъяна. Опять же, самые простые потолочные светильники, разве что устаревшие какие-то. Больше похожи на те, что делали в семидесятые годы двадцатого века. Я таких никогда не видел. Кроме потолка, стен, пола и каталки в помещении есть раковина — вида, будто ее взяли из реквизита фильма про Советский Союз образца шестидесятых годов — и такой же кран. Прямо над раковиной виднелась узкая полоска зеркала. И, конечно, дверь. Металлическая, массивная, прочная.
Честно говоря, мысли в голову полезли самые нехорошие. Пол, на котором не видна кровь. Странное медицинское учреждение. Массивная дверь, из разряда какую не в каждой тюрьме встретишь, зато в глубоких военных бункерах они как раз должны быть вот такими.
И что я должен думать? Только не говорите мне, что я попал в руки черных трансплантологов!
Но осмотреть свое тело на предмет незапланированных хирургических швов я не успел. Ручка железной двери с характерным звуком дернулась, и дверь открылась, явив миру толщину и монументальность своей конструкции. Ко мне в гости зашло создание неземной красоты. Девушка крайне невысокого роста, почти коротышка, с такой же как и она сама короткой стрижкой темных волос и прищуренными глазами, что неотрывно наблюдали за мной. Слава богу, такие не в моем вкусе!
Откуда такая реакция на красивую девушку? Все просто — я бабник. Как шутили друзья, давая мне юмористическую характеристику: характер сдержанный, мужской, в присутствии женщин теряет зачатки ума и воли. И это, как не прискорбно, полная правда. В присутствии женщин я теряю и разум, и силу воли и становлюсь послушным маленьким щеночком из которого можно вить веревки. Но с одной маленькой оговоркой. Все это происходит со мной только в присутствии женщин, которые мне понравились. Если дама не в моем вкусе, она может быть хоть ангельски красива, мои мозги и все остальное останутся при мне. Так что, мне сейчас повезло — коротышек я не люблю.
Неожиданная гостья быстро подошла ко мне и посмотрела прямо в глаза.
— Здравствуй, Иван.
Иван? Почему Иван? Я же Борис. Борис Николаевич Рожков. С другой стороны, я же ничего не понимаю в том, что вокруг меня происходит, так что побуду Иваном, пока не разберусь, что тут за ерунда творится.
— Как ты себя чувствуешь?
— Очень хорошо, — скрывать очевидное я смысла не видел.
— Отлично. Тогда поднимись и пройдись, — сказано это было тоном, который не подразумевает отказа.
Выполняю просьбу-приказ. В теле удивительная легкость, мощь и сила, что ощутил при пробуждении, никуда не делись. Я не иду, я почти скольжу по полу, быстро и легко, как какой-то хищник. Удивительные ощущения, вызывающие сплошной восторг.
— Хорошо. Подойди ко мне.
Выполняю и эту просьбу. Оказавшись рядом с девушкой был подвергнут процедуре осмотра себя со всех сторон, даже мышцы пощупали. На все это просто молча смотрел, не пытаясь воспротивиться. В конце-концов, меня щупает красивая молодая женщина. Уж кто бы был против, но точно не я. Хотя, конечно, странно это все.
— Для начала пойдет. Есть с чем работать, — закончила свой осмотр незнакомка и, наконец, соизволила представиться, — Меня зовут Нина. Семья назначила меня твоим инструктором. Я научу тебя всему, что должен знать и уметь вампир.
— И зачем мне это? — только и смог произнести я на весь этот бред.
— Как зачем? — удивилась девушка, — Ты теперь вампир, Иван.
Угу. Ты волшебник, Гарри. А нет, у нас тут явно другая пьеса. Да и хрупкая красотка не похожа на здорового, неопрятного мужика зверской наружности. На розыгрыш тоже не похоже. Очень уж он дорогим выходит. Тут одних интерьеров не меньше чем на сотню тысяч, а скорее сильно больше.
Но вампир? Ночной кровосися? Мачомен на максималках? Или задохлик со светящейся на солнце кожей?
Прислушавшись к себе, я попытался ощутить хотя бы что-то. Но нет.
Жажда человеческой крови? Отсутствует. Я даже попытался представить себе, как пью кровь, вспомнить ее вкус — но в ответ лишь пустота и полное безразличие. Может у меня есть клыки? Вроде тоже нет. Всех изменений — так это мощь в теле да очень хорошее самочувствие, но это все можно вызвать и медикаментами. Больше ничего во мне не выдает природу вампира.
— Зачем ты щупаешь себе зубы? — мои действия не остались без внимания.
— Пытаюсь найти клыки.
— Какие клыки?
— Ну, я же вампир, значит должны быть клыки.
— У вампиров нет клыков, мы не оборотни, — девушка посмотрела на меня, как на умалишенного, в ответ получив точно такой же взгляд, и это ей явно не понравилось, — Так. Начнем с начала. Ты понимаешь кто ты такой?
— Э… Человек, — я осмотрел себя, — Мужчина.
— Так, — впервые с начала нашей беседы в глазах Нины появилась задумчивость, — Кажется, я чего-то не понимаю. Если это все плохая шутка, я кому-то голову оторву, Туман мне свидетель. Будь здесь, никуда не уходи. Если решил меня разыграть, я превращу тебя в отбивную.
С этими словами красотка выскользнула из моей палаты, оставив меня одного. Судя по тому, что я не слышал щелчка замка или щеколды, дверь осталась незапертой. То есть, я не пленник. Это радует. Но вампир? Какого черта?
Вспомнив про зеркало, вампиры же в них не отражаются, я подошел к раковине и замер, разглядывая открывшуюся мне картину.
Поджав губы, я крепко закрыл глаза, ущипнул себя и вновь открыл глаза. Ничего не поменялось.
Отражение в зеркале принадлежало явно не мне. Кому угодно, но не мне.