Точеные губы господина аристократа изогнулись в лукавой усмешке.
– Александр говорил, какой объем работы вас ждет? – поинтересовался он.
– Ну… Он сказал, что нужно снять копии со старинных бумаг. И что их немного – две или три.
– Их два или три десятка, госпожа Корлок, – улыбнулся Солус. – И все они большого формата. Сдается мне, ваша фотосессия окажется гораздо длиннее, чем вы думаете.
Я пожала плечами. Обсуждать альбомы с архитектурными схемами у меня не было никакого желания. Чай был выпит, и теперь мне хотелось поскорее оказаться в кровати.
– Вы наверняка устали с дороги, – заметил Эдуард. – Я не стану надолго вас задерживать, лишь в двух словах расскажу о правилах поведения в этом замке. Сразу отмечу: вам разрешено свободно передвигаться по жилому крылу, а также по центральной части Ацера, где находится библиотека, и некоторым залам правого крыла – тем, куда водят туристов. При желании, можете присоединиться к любой экскурсионной группе и познакомиться со славной историей этого строения. Пытаться проникнуть в запертые помещения, спускаться в подвалы и подниматься на башни запрещено – некоторые комнаты находятся в ветхом состоянии, и есть риск, что вам на голову упадет потолок. В подвалах же очень легко заблудиться – они имеют длинную разветвленную сеть, отыскать там пропавшего человека будет непросто. Вы разумная девушка и наверняка знаете, как следует вести себя в музеях, однако я обязан напомнить, что в исторических залах Ацера категорически запрещено что-либо трогать. Не то чтобы я дорожил рухлядью, которая там хранится, однако господа из министерства культуры считают эти вазы и стулья национальным достоянием, а потому установили за их порчу серьезные штрафы.
– Штрафы? – удивилась я. – Национальное достояние? Разве экспонаты принадлежат не вам?
– Что вы, – улыбнулся Солус. – Раньше замок и его имущество действительно принадлежали моей семье, однако я передал их государству – шесть лет назад, когда вернулся из-за границы.
– Почему?
– Содержать древнюю твердыню очень дорого, госпожа Корлок. Эти стены то и дело норовят рассыпаться в прах. Знали бы вы, как трудно было привести в более-менее приемлемое состояние хотя бы одно крыло! Ацер категорически не хотел принимать ни канализацию, ни отопление. Зато теперь его реставрацию оплачивает госбюджет.
– А вы?..
– А я живу здесь на правах кастеляна. Слежу за порядком и ремонтами, принимаю заказы на экскурсии, встречаю гостей, нанимаю гидов. И даже получаю за это деньги, представляете? – он усмехнулся. – Мои досточтимые предки пришли бы в ужас: где это видано, чтобы барон Солус служил управляющим в собственном доме!
Значит, он барон. Здорово. С членами древних аристократических родов я знакомств еще не водила.
– Территория замка тоже в вашем распоряжении, госпожа Корлок. Она примыкает к перелеску, и я рекомендую заглядывать туда как можно реже. Поздней осенью в него могут забредать волки.
– Волки?!
– Да. В это время наши олени мигрируют в соседний регион, и хищники уходят вслед за ними. К человеческому жилью и шоссейной дороге они не подходят, а среди деревьев с ними столкнуться вполне реально. Будьте осторожны.
– Я постараюсь.
– Теперь про распорядок дня. Завтракать, обедать и ужинать будете в этой столовой – в 7.30, 12.00 и 17.00 соответственно. Еду в Ацер доставляют из Бадена. При желании, можете готовить сама. Слева от столовой находится кухня. Пользуйтесь всем, что там найдете, в том числе кофемашиной. Если возникнут вопросы, обращайтесь. Постараюсь помочь по мере возможности. У вас есть мой телефон?
– Нет.
– Значит, завтра мы обменяемся номерами. Я не сижу на месте, поэтому будет лучше, если вы станете рассказывать мне о своих проблемах по вечерам. Днем я могу быть вне зоны доступа.
– Хорошо.
– В таком случае, доброй ночи, госпожа Корлок.
***
Несмотря на решение разобрать вещи при свете дня, по факту я занялась этим в первом часу ночи – сразу после того, как проснулась от жуткого холода.
После ужина я наскоро приняла душ и сразу же нырнула под одеяло. В сон провалилась моментально, однако спустя несколько часов обнаружила себя лежащей с открытыми глазами, дрожащей и клацающей зубами. Толстое шерстяное одеяло, которое мне выделили для ночевок, от холода совершенно не спасало, поэтому пришлось выбираться из постели, расстегивать сумку и натягивать на себя все теплые вещи, которые попались под руку – свитер, теплые лосины и две пары носков.
Похоже, старый замок, привыкший, что на протяжении столетий его комнаты обогревали при помощи каминов, действительно не приемлел современное отопление. Или же это самое отопление было смонтировано настолько похабно, что толку от него почти не наблюдалось.
Интересно, как господин Солус может жить в такой морозилке? Не удивлюсь, если в его апартаментах находятся более серьезные радиаторы. Или привычка к холоду, исходящему от этих старых каменных стен, заложена у него на генном уровне.
Хорошо, что, отправляясь в поездку, я захватила с собой много теплых вещей, а то околела бы тут до смерти.
Согреться и уснуть мне удалось только к утру, поэтому в столовую я спустилась хмурая, не выспавшаяся и совершенно не понимающая, почему надо было устраивать завтрак в такую рань – почти за час до восхода солнца.
Хозяин Ацера снова явился к столу первым и выглядел так, будто спать вовсе не ложился. Он был одет в те же джинсы и тонкую серую рубашку (неужели ему в ней не холодно? Лично я дальше свитера раздеваться теперь не рискну), его волосы по-прежнему были стянуты в аккуратный хвост, даже складки на рукавах были точь-в-точь, как вчера. При этом мужчина казался таким отдохнувшим и полным сил, что я невольно ему позавидовала.
Глядя на его идеальную осанку и безупречный внешний вид, мне подумалось, что неплохо было бы явиться к трапезе не в джинсах и толстой шерстяной кофте, а в изящном платье и с тщательно уложенными волосами. Потом прикинула, как быстро мое платье в этом холодильнике покроется инеем, и решила, что кофта все-таки лучше.
На завтрак снова была каша, на этот раз овсяная с медом и кусочками фруктов. И я снова ела ее одна. Эдуард Солус, сообщивший, что уже съел свою порцию, пил кофе, причем настолько неторопливо, что у меня возникло впечатление, будто он просто вдыхает его аромат, не делая при этом ни глотка.
Когда с едой было покончено, мы обменялись номерами телефонов, после чего Солус предложил прогуляться до библиотеки.
– В коридорах Ацера легко заблудиться, госпожа Корлок, – сказал он. – Я покажу вам короткий путь.
Мы поднялись на второй этаж, прошли вдоль коридора, нырнули в узкую дверь, расположенную рядом с ванной комнатой, и очутились на широкой каменной лестнице. Судя по всему, сотню лет назад ею пользовались слуги, когда им требовалось максимально быстро попасть из одного крыла замка в другое. Мы снова поднялись по вверх, затем миновали пару широких коридоров и очутились возле высокой деревянной двери, украшенной причудливой резьбой.
– Пришли, – сказал Солус, открывая передо мной ее тяжелую створку. – Прошу вас, госпожа Корлок.
Переступила порог и ахнула. Подобное книгохранилище я видела лишь в историческом корпусе своего университета: огромный прямоугольный зал был по периметру уставлен массивными деревянными стеллажами, достигавшими потолка, а на его полках в несколько рядов стояли книги – огромные тома и маленькие тонкие брошюры. Между стеллажами обнаружились два стрельчатых окна и потемневший камин, в котором сейчас уютно потрескивали дрова. Возле камина расположился длинный стол на затейливых ножках, а на нем двумя высокими башенками лежали папки и старинные альбомы в бархатных обложках.
– Это те самые чертежи, которые вам нужно сфотографировать, – сказал Эдуард. – Здесь все, что господин Докер запросил для своей работы.
Я подошла к башенкам ближе и нервно сглотнула.
Боже!.. Два-три десятка бумаг?.. Здесь два-три десятка папок! А в каждой из них целая куча макулатуры! Похоже, барон не шутил, когда говорил, что их фотосъемка затянется.
– Что ж, желаю вам удачи, – сказал Солус, стрельнув глазами в сторону посветлевших окон – на улице вот-вот должно было встать солнце.
Я в ответ только кивнула – эмоции, которые сейчас бушевали в груди, напрочь выбили из моей памяти все цензурные слова. Мужчина ободряюще улыбнулся и скрылся за дверью.
Я обошла стол кругом, открыла одну из папок и все-таки выругалась – громко и цветисто. Чертежей действительно было много, и все они оказались свернуты в несколько раз. Развернула тот, который лежал сверху, и выругалась снова – лист был размером аккурат со столешницу.
И как мне это фотографировать?! Ни камера смартфона, ни объектив моей любимой мыльницы целиком сие чудо не охватят.
У одного из стеллажей я заметила лестницу, очевидно предназначенную для того, чтобы доставать книги с верхних полок. Подкатила ее к камину, и, забравшись на верхнюю ступеньку, еще раз оглядела фронт своей работы. Что ж, особенно большие схемы можно снимать отсюда, причем, исключительно фотоаппаратом. Телефон эти громадины четко отснять не сможет.
Впрочем, совсем скоро выяснилось, что мыльнице охватить чертежи так, как надо, тоже не под силу – для этого нужна техника посерьезнее.
Глубоко вздохнув, я достала мобильник, чтобы позвонить Алексу и высказать ему все свои соображения по поводу предстоящей фотосъемки, а еще поинтересоваться, почему он не удосужился рассказать, насколько она объемная. Но и тут меня ждало разочарование – телефон, сносно ловивший сеть в спальне, в библиотеке работать отказался.
Дабы не терять времени, я решила отругать брата потом, а пока разобрать папки со схемами, чтобы определить, какими из них лучше заняться в первую очередь.
В течение следующих полутора часов я занималась тем, что просматривала чертежи и перекладывала их на стоявшие неподалеку стулья. Этот процесс несколько меня успокоил –отдельные листы оказались не так уж велики, а значит мороки с ними будет немного.