– Правда? – удивилась я. – А мне они вчера показались очень милыми.
– Это от усталости, – фыркнул Эдуард. – Впрочем, сельские зарисовки господам лицедеям удаются недурно. Но и только. Более сложные спектакли им не под силу. Знаешь, мы могли бы отправиться в соседний город, он крупнее Бадена, и тамошний театр гораздо лучше местного.
– Было бы здорово, – улыбнулась я. – Ох и балуете вы меня, господин барон!
Солус улыбнулся в ответ.
– Это доставляет мне радость, госпожа Корлок.
От похода в кинотеатр я осталась в восторге. Мне понравилось решительно все. И мягкие кресла небольшого зрительного зала, и приятный объемный звук, и сам фильм – легкий и интересный. Эдуарду же картина явно пришлась не по вкусу. Барон невозмутимо наблюдал за развитием действия отведенные девяносто минут, затем еще четверть часа слушал мои восторги по поводу отличного сценария и прекрасной актерской игры, однако на вопрос, что он думает о сюжете, только махнул рукой.
– Сюжетная линия действительно хороша, – согласился Солус. – Но в ней столько фактических ошибок, что приятное впечатление сходит на нет.
– Ошибки? – удивилась я. – Ты имеешь в виду исторические неточности?
– Да, причем, вопиющие. Помимо того, что сценарист перепутал имена и титулы почти всех политических персонажей, он переврал половину реалии той эпохи. Взять, к примеру, беседу героя с советником короля. Выражения, которые употребляют эти господа, в те времена были допустимы разве что в узком семейном кругу. С официальными лицами надлежало разговаривать более сдержанно. Героиня же и вовсе ведет себя, как базарная девка. Двести лет назад воспитанная девушка не могла явиться в мужскую компанию в платье, из-под которого были бы видны щиколотки ног. Даже если эту компанию составляли ее отец и братья. А ее рассуждения? Современный человек не найдет в них ничего особенного, тогда как в обществе позапрошлого века они звучали бы пошло. Про костюмы я и вовсе молчу. Но в целом – да, фильм неплох.
Я приподняла бровь.
– Он выполнил свое предназначение – понравился тебе, – пожал плечами Эдуард. – А значит, стоил того, чтобы его посмотреть.
Как это у него получается – говорить комплементы так непринужденно, будто это и не комплементы вовсе, а констатация факта? Нечто само собой разумеющееся? А еще смотреть в глаза так прямо и серьезно, что мои щеки заливает румянцем, а на губах появляется глуповатая улыбка.
Обсуждение фильма мы продолжили в кофейне – маленьком уютном заведении на три столика, в котором витал божественный запах кофе. Я пила капучино с пирожным, Солус нюхал ореховый эспрессо и продолжал разносить работу киношников в пух и прах, так уверенно оперируя историческими фактами, что я сделала себе мысленную пометку перепроверить указанные им сведения в библиотеке или в интернете.
– Ты здорово разбираешься в истории, – заметила ему. – Есть вообще что-нибудь, чего ты не знаешь?
– О, без сомнения, – усмехнулся Эдуард. – Все изучить, конечно, невозможно. Но я стараюсь.
– У тебя есть на это свободное время?
Солус улыбнулся.
– У меня есть для этого целая жизнь.
Как и всегда, в его словах не было ни капли пафоса или самодовольства. Только уверенность и непоколебимое спокойствие.
Можно было, конечно, развить тему и напомнить: еще великие мыслители прошлого указывали, что каждый прожитый день – это урок, который должен подарить человеку тот или иной опыт. Однако мне отчего-то показалось, что барон имеет в виду вовсе не это образование, а другое, академическое или самостоятельное, дающее конкретные знания в области конкретной науки.
Если это так, то действительно лучше промолчать, ибо здесь Солус может дать мне серьезную фору.
– Что ж, – я допила последний глоток кофе и отставила в сторону пустую чашку. – Театр и кино мы обсудили, теперь давай поговорим о местных библиотеках.
– О библиотеках? – удивился Эдуард. – На что они тебе? Неужели не хватает книг Ацера?
– Не хватает, – ответила я. – В них нет того, что мне нужно. А в баденских есть. Помнишь папку с бумагами, которую вчера вечером дала госпожа Мотти? Там были ксерокопии, снятые с любопытнейших изданий. Теперь мне необходимо увидеть оригиналы.
– Библиотек в Бадене несколько, но тебе, очевидно, нужна главная городская, – задумчиво сказал барон. – Ее однозначно стоит посетить. И не только из-за книг. В здании, где она расположена, сохранились прелестные барельефы и несколько витражных окон. Но, если быть честным, мне не хотелось бы идти туда именно сегодня. Я попросил бы тебя выбрать для экскурсии какой-нибудь другой день. Если ты не против.
– Конечно, я не против. Библиотека подождет до вторника. К тому же, есть вариант, что мне придется побывать в ней не один раз, а несколько.
– О! – на лице мужчины появилась хитрая улыбка. – Выходит, у тебя уже есть планы на следующую неделю. А ведь в замке все еще дожидается фотосессии гора чертежей. Сдается мне, госпожа Корлок, чтобы все успеть, вам потребуется задержаться в моем замке еще на некоторое время.
– Что поделать, – я шутливо развела руками. – Придется вам, господин Солус, потерпеть меня еще десять или даже пятнадцать дней.
– Поверьте, это не доставит мне никаких неудобств.
Он склонил голову и чинно коснулся губами моей руки, а я снова почувствовала, как щеки заливает румянцем.
После кофейни мы отправились на прогулку. В этот раз Эдуард свернул с улицы в парк, и мы долго бродили по его узким облетевшим аллеям. Настроение было отличным, но говорить почему-то не хотелось, поэтому каждый молчал и думал о своем.
Я держала Солуса под руку, а он двигался неторопливо, в такт моим шагам. В какой-то момент я с удовлетворением обратила внимание на то, что повисшая тишина никого из нас не тяготит. Мы просто шли рядом, дышали воздухом, и от этого становилось необыкновенно хорошо.
Потом Эдуард привел меня к высокому каменному мосту через узенькую речушку и принялся тихо рассказывать сказку о русалке, которая в стародавние времена жила в этом ручье. Его голос был мягче бархата и обволакивал со всех сторон, будто дивная воздушная шаль. Слушая его звучание, я невольно потеряла нить повествования и смогла сосредоточиться на сюжете только в самом конце.
– …с тех пор речная дева спит на дне, и проснется лишь тогда, когда ее снова позовут на землю. Однако звать ее некому – все, кто знал имя утонувшей красавицы, давно покинули наш мир. Поэтому русалку можно не бояться и свободно ходить по этому мосту.
Я улыбнулась. Красивая, наверное, была история.
– Ты, конечно, же спросишь, не перекликается ли эта сказка с каким-нибудь событием или народным поверьем, – продолжал Эдуард. – А я отвечу: конечно, перекликается. Старая няня, которая рассказывала мне о речной деве, утверждала, что в появлении нежити нередко виноваты ее родственники. В народе верили: если скорбеть о покойном дни и ночи или, еще хуже, звать его обратно, он может взаправду встать из могилы и вернуться домой – чтобы забрать с собой горюющего родственника. А заодно и всю семью.
Похоже, история была не красивая, а страшная. Собственно, других в этом восхитительном месте не сочиняли.
– Мне часто встречались сюжеты, в которых героя поднимало из могилы неоконченное дело, – сказала я. – Невыполненное обещание, долг, который он не успел вернуть, или что-нибудь еще в этом роде. Правда, в таких легендах персонаж чаще всего возвращался домой в виде призрака. Мне неоднократно показывали дома, в которых якобы имелись привидения, и все они, как на подбор, были с длинной непростой историей.
Взгляд Солуса стал задумчивым.
– Несколько лет назад, когда я находился за границей, мне довелось побывать в одном маленьком неприметном городке. Его единственной достопримечательностью был музей, который располагался в старинном особняке, когда-то принадлежавшем богатому негоцианту. Про этого человека говорили, будто бы при жизни он был груб и жесток, а еще замучил собственную дочь. Вроде бы она страдала каким-то врожденным недугом, и отец из-за этого очень ее стыдился. Он не выпускал девушку из дома, не позволял принимать гостей и в принципе общаться с кем бы то ни было. А потом она куда-то пропала. Местные жители были уверены, что мужчина убил дочь, а тело похоронил прямо в доме. Вскоре негоциант умер тоже, а дом передали местному музею. Родственники не захотели там жить – уверяли, что по комнатам бродят два привидения – пропавшей девушки и ее жестокого отца. Знаешь, что самое интересное, София? Спустя несколько десятилетий во время перепланировки рабочие разобрали в особняке стены и в одной из них обнаружили женский скелет с переломанным позвоночником. После этого одним призраком в особняке стало меньше.
Я поежилась. Боже, какие страсти!..
– А в Ацере есть привидения? – спросила у Эдуарда.
Он покачал головой.
– Нет. У его прежних обитателей не осталось неоконченных дел и им незачем беспокоить живых. А единственный член их семьи, задолжавший всем и вся, наверняка до сих пор бродит где-нибудь по свету…
Обед в этот раз оказался настолько поздним, что больше походил на ранний ужин. И мы снова провели его в «Орионе». Чета Мун встретила нас на пороге в полном составе, однако за стол усадили лишь меня одну. Николас что-то шепнул барону на ухо, и тот, попросив меня подождать его в зале, куда-то ушел вместе с ним.
Солуса не было долго. Пока он отсутствовал, я успела заказать еду, переслать Алексу фотографии чертежей, поесть и даже поболтать с Аникой, которая принесла для моего спутника большую чашку с травяным чаем.
– У вас чудесный ресторан, госпожа Мун, – сказала я ей. – Так вкусно, как вы, меня не кормила даже бабушка.
– Что есть, то есть, – важно согласилась хозяйка. – У нас по-другому быть не может. Большинство блюд нашего меню готовятся по рецептам, которые передаются из поколения в поколение. Вы ведь знаете, София, что Мун – потомственные трактирщики?
– Знаю, – кивнула в ответ. – Вообще, это здорово, когда людей объединяет общее дело. Да еще на протяжении стольких лет. Династия – это круто.