– Верно, – прошептала в ответ.
Внутри что-то оборвалось и рухнуло в район живота. Это что же получается – моя работа в Ацере подошла к концу?..
Немыслимо.
Нет-нет-нет, так нельзя!
А как же Эдуард? Как же баденские вампиры? Разве могу я все это бросить и уехать?
– Хотя, знаешь, одна просьба у меня все-таки есть, – продолжал между тем Алекс. – Попроси барона показать тебе бальный зал. Буду очень благодарен, если ты сфотографируешь его потолок. А еще камин в библиотеке и лестницу в центральном холле. После этого можешь быть свободна, как весенний ветер.
– София, что-то случилось? – обеспокоенно спросил Эдуард. – Ты побледнела.
Я криво улыбнулась и покачала головой.
– Ну, так что, сфотаешь? Софи?
– Сфотаю, Ал, – тихо сказала брату. – Сегодня же. Или завтра.
– Лады. Обожаю тебя, сестренка.
Нажала на сброс и сунула телефон в сумку. Солус вопросительно поднял бровь.
Я глубоко вздохнула.
– Звонил Алекс. Алекс Докер. Сообщил, что получил все чертежи, которые ему были нужны. Осталось снять несколько замковых комнат, и мои дела в Ацере можно считать оконченными.
Почти минуту мы ехали в полной тишине. Я смотрела на дорогу, Эдуард обдумывал мои слова.
– Я рад, что господин Докер доволен твоей работой, – сказал он, наконец. – Однако уезжать тебе все-таки рано. Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве тебе не нужно собирать материал для своего фольклорного сборника? Из-за съемки архитектурных планов на это оставалось мало времени, теперь же есть возможность заняться книгой вплотную. Если помнишь, господин Докер оплатил проживание в замке до середины декабря. Ты успеешь и пообщаться с жителями окрестных поселков, и даже принять участие в зимнем маскараде. При желании, можешь остаться в Ацере и на больший срок – на правах моей гостьи.
Он говорил, и с каждым его словом у меня внутри поднималась волна тепла и восторга.
– К тому же, у нас были планы на будущую субботу, – заметил Солус. – Мы собирались в театр, помнишь?
– О да, – губы сами собой растянулись в улыбке. – Будет обидно, если мой билет пропадет.
– Именно так, – кивнул барон. – Так что же, ты остаешься?
– Остаюсь, – вновь улыбнулась я. – У меня здесь и правда много дел.
Причем, настолько много, что работа над сборником снова рискует отойти на второй план, а ведь я должна показать черновик и редактору, и заведующему кафедрой уже в следующем месяце. Помимо баденских сказок в нем почти ничего нет, поэтому нужно срочно принимать меры, которые оправдали бы мое затянувшееся пребывание в Ацере.
Уладить этот вопрос я решила сразу после того, как Солус высадил меня у ступеней городской библиотеки. Получив от госпожи Суррен книгу Йоакима Ленна, поднялась в читальный зал, села за самый дальний стол и, убедившись, что кроме меня в помещении никого нет, набрала номер руководителя своей кафедрой.
Наш разговор длился тридцать минут и наверняка влетел мне в кругленькую сумму, однако я осталась им полностью удовлетворена.
Почти четверть часа я вдохновенно вещала начальнику о том, какой бесценный кладезь информации обнаружила в Бадене, как интересны и аутентичны местные праздники и обряды, а еще о том, как здорово идут на контакт здешние аборигены, особенно один потомственный аристократ, который был так любезен, что разрешил скопировать сборник старинных легенд, веками хранившийся в его семейном архиве.
Во время своей пламенной речи я так разгорячилась, что в заключение не попросила, а нагло потребовала изменить концепцию моей работы, дабы я могла посвятить оставшееся командировочное время исключительно баденскому фольклору.
Научный руководитель внимательно выслушал мои восторги и заявил, что не видит ничего, что помешало бы воплотить их в жизнь. А по сему он разрешает мне остаться в Бадене, но при условии, что я сдам черновик книги в срок («Увеличить время командировки? Ни в коем случае, София. Твой сборник заложен в бюджет этого года. И да – вам с редактором придется здорово поторопиться с правками, чтобы отправить его в печать до зимних праздников») и передам коллегам материалы, добытые в других регионах («В обработанном виде, София!»).
Коротко обговорив детали новой работы, мы попрощались, и я, отложив телефон в сторону, со спокойной душой вернулась к изучению «Правдивых описаний вампиров».
«…почти все кровососы, о которых становилось известно людям, попадались им в деревнях и поселках. Если верить рассказам селян, они забредают туда или случайно, или по большой нужде, рискуя выдать себя мнительным крестьянам. В городах же вампиры, особливо старые и мудрые, чувствуют себя вольготно, не опасаясь вызвать у горожан подозрения. Эти твари умеют приспособиться к любым устоям и способны мастерски сливаться с толпой.
При этом ни в одном городе вампиры не задерживаются дольше, чем на пять-десять лет, дабы прочие люди не заметили, что годы над ними не властны.
Герман Хорт, портной из Пулля, рассказывал о семье негоциантов, находившихся в постоянных разъездах. Мужчины этого семейства были похожи друг на друга, как две капли воды и заказывали у него новые костюмы с разницей в двадцать лет. Снимая мерки с внука, Хорт обратил внимание, что у того имеются такие же родимые пятна, как у его отца и деда. Такое удивительное сходство показалось портному странным и привело к мысли, что в течение шестидесяти лет его мастерскую посещал один и тот же человек, выдававший себя за своих ближайших родственников…»
Я снова откинулась на спинку стула. Знакомая история, не так ли?
Действительно, что еще остается человеку, который вынужден отказаться от привычной жизни, и обречен десятилетиями переезжать с места на место, чтобы не вызывать у окружающих страха и отвращения?
Перед глазами тут же встал Эдуард. Участливый взгляд, теплая улыбка, нежные руки…
Виноват ли человек в том, что отличается от других? Что имеет то, о чем другие вынуждены только мечтать? Вечная молодость, невосприимчивость к боли и болезням, необыкновенно долгая жизнь…
Но точно ли это благо? Ведь в комплекте с ними идут одиночество и бесконечные скитания.
Забавно. А ведь все они – и таинственный негоциант из Пулля, и помощник лавочника из Трейерда, и мой очаровательный барон – хотя и были вынуждены покинуть родные места, однако рано или поздно возвращались обратно. Спрашивается, почему?
Я потерла виски.
Уж не потому ли, что они… люди? Не адовы бестии, не дети сатаны, а люди, которые хоть и пережили некую трансформацию, но все равно остались собой. Которые хотели вернуться туда, где им было хорошо. Где их любили. Где они были счастливы. Вернуться домой, даже если дома их уже никто не ждал.
Поежилась и плотнее укуталась в широкий шерстяной шарф.
Правильно ли я сделала, поставив Эдуарда в один ряд с героями Йоакима Ленна? Если не считать странного режима питания (воочию я ни разу не видела, чтобы он пил кровь) и спрятанного портрета, барон не вызывает никаких подозрений в своей необычности. Все остальное – домыслы.
Что ж. Раз уж мне официально разрешено остаться в Бадене и разобраться во всех его чудесах, займусь-ка я этим вплотную.
И начну с главной достопримечательности и загадки – Эдуарда Эриха Солуса.
***
В этот раз свои дела в баденской библиотеке я закончила до полудня, а потому в Ацер вернулась на автобусе. Солус попросил сообщить ему, когда я освобожусь, однако беспокоить его так рано было неловко. Собственно, беспокоить барона неловко было всегда – дел у Эдуарда выше крыши, и отрывать его от них по пустякам, как минимум, невежливо.
Замок встретил меня странной тишиной. Обычно в это время здесь полно туристов – шумных, говорливых, делающих селфи на фоне каменных стен и с завидной настойчивостью топчущих местные газоны. Однако сейчас территория была пуста – вместо пестрой толпы мне встретилась только Руфина Дире.
Госпожа гид со скучающим видом стояла у ступенек центрального входа, то и дело поглядывая на часы. Увидев меня, она приветливо помахала рукой.
– Добрый день, – сказала я, подойдя ближе. – Почему здесь так тихо? Где же туристы?
– Уехали, – ответила Руфина. – Последняя экскурсия закончилась двадцать минут назад, а все остальные отменены.
– Что-то случилось?
– Случилось, – кивнула женщина. – В центральном холле упала люстра. Помните ее? Круглая, огромная, с кучей хрустальных подвесок. Разбилась в дребезги, а металлический обод, к которому крепились плафоны, разлетелся на части.
– Ужас!
– Не то слово. Звон был такой, будто во всех окнах разом лопнули стекла. К счастью, никто не пострадал – я как раз увела туристов в зеленую гостиную. Но испугались они знатно. Причем, не столько упавшей люстры, сколько нашего уважаемого барона. Он прибежал на грохот – лицо бледное, глаза горят, волосы развиваются – не человек, а демон из ада. А вслед за ним примчались охранники и ребята из техслужбы. Такая суета поднялась!.. Судя по крикам, которые доносились из холла, металлические обломки повредили перила главной лестницы и что-то еще. В общем, экскурсию пришлось немного сократить, а посетителей вывести через правое крыло.
– Господин Солус все еще там? – я указала в сторону дверей.
– Да. Следит за уборкой и разбирается, кто из подрядчиков забыл отремонтировать потолочные крепления. Загляните внутрь, София, там сейчас интересно.
Я послушалась ее совета – поднялась по ступенькам и, шире приоткрыв тяжелую створку, с любопытством заглянула в замковый холл.
Выглядел он действительно эффектно. Каменные плиты пола устилал блестящий ковер из крошечных хрустальных обломков, которые сметали в кучи женщины в желтых форменных куртках. Когда они наступали на особенно маленькие осколки, те весело хрустели под подошвами их тяжелых ботинок. Куски металлического остова люстры, очевидно, уже убрали, и о его падении теперь напоминала заметная выбоина в полу, большая некрасивая дыра на потолке и безголовый каменный лев, сидевший у перил шикарной центральной лестницы. Льва было особенно жаль.