– Я бы одела вас в белый камзол, – щебетала костюмерша, страстно разглядывая его плечи и руки. – Или небесно-голубой. Да-да небесно-голубой! Он выгодно подчеркнет вашу спортивную фигуру.
Я невольно скривилась.
– Сомневаюсь, что мне пойдет голубой цвет, – невозмутимо ответил Солус. – Думаю, для зимнего бала нужен камзол более серьезного оттенка.
– У нас есть разные костюмы, – с готовностью ответила девушка. – Я могу подобрать несколько вариантов. Скажем, завтра в семь часов вечера. А вы выберете тот, который больше понравится.
В ее глазах сверкнул игривый огонек. Мне же вдруг нестерпимо захотелось вцепиться ей в волосы.
– Благодарю, – вежливо улыбнулся барон. – К сожалению, у меня не будет свободного времени, чтобы наведаться в театр еще и завтра.
– Можно выбрать другой день…
– Не стоит. У вас наверняка хватает дел, и я не в праве вас беспокоить. Будет лучше, если я сам отыщу себе маскарадный наряд.
– Но…
– Поверьте, я справлюсь.
Последнюю фразу Солус сказал хоть и вежливо, но так холодно, что девица замолчала и уступила место госпоже хореографу. Та, судя по всему, была не менее раздражена, чем я. Она явно желала поскорее выполнить свою работу и отправиться домой. Широкие плечи барона и его подтянутая фигура ее не интересовали, а вынужденная заминка действовала на нервы.
Возможно, именно из-за этого сама репетиция оказалась нудной. Движения танца были несложными, однако в нашем с Эдуардом исполнении госпоже хореографу они почему-то не нравились. Она заставляла нас повторять их снова и снова, а потому, прежде чем на ее лице появилась удовлетворенная улыбка, с меня сошло сто потов, а ноги начали подкашиваться от усталости.
Барону же дотошность дамы пришлась по вкусу – все распоряжения и рекомендации он выполнял четко и даже с удовольствием. Легко, без усталости кружился по залу, волоча за собой мое полуодеревеневшее тело, причем, делал это так изящно, что со стороны наверняка казалось, будто я тоже ничуть не устала и сама выполняю все необходимые движения.
В Ацер мы возвращались в разном расположении духа. Солус весело рассуждал о незаурядном педагогическом таланте госпожи хореографа («Кто бы мог подумать, что в нашей глуши живет такой талантливый человек! Она ведь действительно знает свое дело, Софи. Баденскому театру с ней очень повезло»), я же молчала и изо всех сил старалась не уснуть.
– Ты устала, верно? – спросил Эдуард, когда мы подъехали к замку. – Эта репетиция еще больше тебя утомила.
Меня хватило только на то, чтобы кивнуть. Единственное, о чем я сейчас думала – как дойти от машины до своей спальни и не упасть по дороге.
Собственно, доковылять мне помог Солус. Когда я выбралась из автомобиля, он взял меня под руку и неторопливо повел к входу в левое крыло. В прихожей помог снять куртку, а когда я плюхнулась на стоявший неподалеку стул, ненавязчиво предложил:
– Вина?
– А у тебя есть? – удивилась я.
– Конечно, – удивился в ответ Эдуард. – В Ацере неплохая коллекция напитков. Мне время от времени приходится угощать ими гостей – контрагентов, к примеру, или чиновников из департамента туризма.
– А сам пьешь?
– Пью, – кивнул барон. – Чтобы составить гостям компанию.
Я уселась на стуле поудобнее.
– И как ты ощущаешь вкус алкоголя?
– Вкус – никак. А крепость ощущаю – она немного царапает горло. Какое вино ты предпочитаешь, Софи?
– Сухое. Цвет значения не имеет.
– Хорошо, – снова кивнул Солус. – Перебирайся в гостиную. Я принесу напитки.
Он вернулся через несколько минут. Принес бутылку из темного стекла, два бокала и тарелку с ломтиками сыра.
– Белое? – удивилась я, когда Эдуард наполнил бокалы.
– Белое, – усмехнулся он. – Красного в моей жизни и так слишком много.
Вино оказалось мягким и освежающим. Пить его было приятно.
– Ты ничего не сказала по поводу сегодняшней репетиции, – заметил барон, усаживаясь на диван рядом со мной.
Я пожала плечами.
– Она была слишком долгой, – ответила ему. – Но в целом продуктивной. С танцем мне все понятно. Ничего сложного, кружись по залу и кружись. Никаких особенных фигур и вариаций. Видимо, наш привередливый педагог нарочно выбрала самые примитивные движения, чтобы выполнить их мог кто угодно.
– До бала остается мало времени. Разучивать что-то более сложное попросту некогда.
На самом деле, это и не нужно. Вряд ли среди местной публики найдутся тонкие ценители хореографии. Думаю, главным достоинством нашего вальса является его малая продолжительность. Люди придут на праздник, чтобы повеселиться, сомневаюсь, что им будет интересно десять минут наблюдать за нашими пируэтами.
– А что по поводу твоего наряда? – спросил Солус. – Ты согласна с предложением костюмера?
Я невольно поморщилась.
– Вряд ли у меня есть выбор. Я надену то, что мне дадут. Главное, чтобы платье было чистое, по размеру и без дыр.
– Если оно тебе не понравится, в театре подберут другое, – мне показалось, что Эдуард нахмурился. – Уверен, у них есть из чего выбрать.
– Как знать, – фыркнула я. – Если верить фиолетовой барышне, у них есть куча мужской одежды. О женской разговора не было. Впрочем… Возможно, барышня просто не захотела со мной заморачиваться. Наверное, я не очень-то ей понравилась. В отличие от тебя.
Солус пожал плечами.
– Личные предпочтения работника не должны влиять на его деятельность. Если костюмер нарочно подберет тебе плохой наряд, об этом сразу же узнает господин директор. Хотя к ее вкусу у меня уже появились вопросы.
Я хмыкнула. В голубом камзоле бледнолицый темноволосый Солус действительно смотрелся бы не очень.
Барон поставил свой бокал на столик, а потом придвинулся ближе и мягко взял меня за руку.
– Люблю, когда ты улыбаешься, – серьезно сказал он. – Когда же твое лицо печально, мне становится не по себе.
Я допила остатки вина и подсела к нему вплотную.
– Сегодня был долгий насыщенный день, – ответила ему. – Все устали. И я, и ты. Но в целом все хорошо, верно?
– Верно.
Солус притянул меня ближе и пересадил с дивана к себе на колени. Я положила голову ему на плечо.
– Эд, где ты возьмешь маскарадный костюм?
Барон усмехнулся.
– В своем платяном шкафу.
Я подняла на него глаза.
– У тебя сохранилась старинные наряды? Настоящие?
– Настоящие, – он улыбнулся. – Правда, немного – пара брюк и сорочек, два парадных камзола. Или три, точно не помню. Кое-что из обуви. Это дорогие моему сердцу вещи, которые мне хотелось сохранить.
– С момента пошива этих вещей наверняка прошли столетия. За это время они должны были обветшать.
– Отчего же? – удивился Эдуард. – При правильном хранении одежда может жить очень долго. Как я, – барон усмехнулся. – К тому же, качество тканей, с которыми во времена моей молодости работали портные, значительно отличается от нынешнего. Требуется очень постараться, чтобы она пришла в негодность.
– А женские платья у тебя, случайно, не сохранились?
– Увы, – Солус развел руками. – Дамская одежда в Ацере есть только в качестве музейных экспонатов. Это один из нарядов Элеоноры и платье ее горничной. Впрочем, вещи моей мачехи тебе все равно бы не пригодились – она была гораздо полнее тебя. Ты бы в них попросту утонула.
Я хихикнула.
Эдуард приподнял мой подбородок, нежно провел пальцем по щеке.
– Ты снова улыбаешься, – тихо сказал он. – Как хорошо…
Глава 10
В пятницу в Ацере воцарилась зима. На смену пушистым сугробам, которые выросли в окрестностях замка в прошлую субботу, а затем скоропостижно растаяли в начале рабочей недели, пришла мелкая крупка, покрывшая башни и парковые дорожки тонким белым налетом. Вместе с крупкой пришел мороз и чудовищно студеный ветер, создававший впечатление, что за окном твердыни Солусов раскинулась арктическая пустыня.
Свое рабочее место я окончательно перенесла в кухню – самое теплое помещение левого крыла. В моей комнате стоял такой жуткий холод, что Эдуард, сменивший рубашки и легкие полуверы на плотный джемпер, был вынужден пригласить рабочих, которые в течение нескольких часов конопатили в спальне древние щели. Впрочем, толку от этого оказалось немного – сквозняков стало меньше, но температура воздуха поднялась едва ли на один-два градуса. Дабы я не окоченела во сне, барон выдал мне обогреватель и еще одно теплое одеяло. Благодаря этому находиться в комнате стало гораздо приятнее, однако трудиться над черновиком я решила все-таки рядом с кофемашиной и газовой плитой.
Работа теперь продвигалась быстро и ладно. За это стоило поблагодарить шумных развеселых мужчин, которые в четверг привезли в Ацер ящики с какими-то приборами и металлоконструкциями. Эдуард проводил в их компании все время от рассвета до заката и не отвлекал меня от моих собственных дел.
В субботу снова пришлось съездить в Гоммат – накануне неожиданно позвонил господин Хакен, сообщивший, что отыскал пожилую семейную пару, которая могла бы рассказать мне пару-тройку старинных сказок.
Беседа со стариками оказалось короткой, но продуктивной. Пересчитав впоследствии весь собранный материал, я решила больше не приставать к местным жителям и вплотную заняться литературной работой. Времени до конца командировки оставалось немного, а учитывая, что готовый черновик мне надлежало сдать руководству ровно через два дня после возвращения домой, подготовить его требовалось уже сейчас.
Танцевальных репетиций на этой неделе больше не было. Эдуард, занятый подготовкой к балу, попросил госпожу хореографа перенести их на следующую неделю, поэтому теперь мы спокойно занимались своей работой, не отвлекаясь на посторонние вещи.
Наши отношения с Солусом становились все нежнее и трепетнее. Из-за царившей в замке суеты, нормально пообщаться мы могли только после ужина, а потому до самой ночи сидели в гостиной у камина, обнимались, смотрели на огонь и разговаривали.
– Ты когда-нибудь думал о будущем? – спросила я у барона вечером в воскресенье.