Госпожа гид, наверняка слышавшая разговор Солуса с директором театра, знала, что мы с Эдом станем посещать танцевальные репетиции. Поэтому подговорила племянницу, которая по счастливой случайности работает в театре костюмером, чтобы она… Что? Очаровала барона? Пригласила его на свидание? Лилиана ведь добивалась именно этого. Поэтому и нарядилась так вызывающе, и так навязчиво строила Эдуарду глазки. Барон же не повелся ни на обнаженные ноги (к слову сказать, длинные и красивые), ни на закушенные губы, ни на грубую лесть.
Впрочем, есть вариант, что Лилиана не слишком старалась. Если она любит своего мужа, сыграть симпатию к незнакомому мужчине ей наверняка было непросто.
Интересно, если бы Солус согласился встретиться с ней наедине, кто ожидал бы его на этой встрече? Руфина Дире с осиновым колом и святой водой? Отряд охотников на вампиров? Но уж точно не замужняя беременная костюмерша.
Что дальше?
Барон от свидания отказался. А мне вместо бальных туфель прислали уродливые босоножки.
Руфина наверняка знала, что я ездила в Гоммат к господину Хакену, – ее веснушчатая коллега, конечно же, рассказала ей об этом. Логично было бы предположить, что среди текстов песен, которые мне даст пожилой историк, попадется баллада об оборотне. Соответственно, получив посылку из театра, я сумею правильно понять ее смысл. Если же баллада мне не попадется, я просто посчитаю старые башмаки досадным недоразумением.
Я коротко вздохнула.
Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы я ошиблась! Пусть босоножки будут просто босоножками, без всякого скрытого смысла!
Но если это не так… Если Лилиана, госпожа Дире и иже с ними хотели предупредить меня о возможной опасности, значит, на балу должно случиться что-то ужасное.
В комнате в одно мгновение стало невероятно душно. Настолько душно, что мне захотелось встать из-за стола и выйти на воздух.
Руфина должна понимать, что я расскажу о своих подозрениях Солусу. Неужели ей все равно? Или она взаправду боится, что я стану вампиром, поэтому и устроила этот цирк – исключительно из добрых побуждений?
Я потерла виски.
Надо обсудить мои выводы с Эдуардом. Пусть он скажет, что я все придумала, и опасаться на самом деле нечего. Он всегда так спокоен и невозмутим! Мне однозначно стоит этому у него поучиться.
Репетиция прошла, как в тумане. Я механически выполняла необходимые движения и даже время от времени улыбалась, однако мысли мои по-прежнему крутились вокруг разговора с госпожой хореографом. Солус то и дело бросал на меня вопросительные взгляды, но вслух ничего не говорил.
– Ты была рассеянной сегодня, – заметил барон, когда мы вышли из театра на улицу. – Волнуешься перед балом?
– Я волнуюсь за тебя, – честно сказала ему. – Я теперь уверена, что на балу случится какая-нибудь неприятность.
– И к этому непременно будет причастна Руфина Дире, – Эдуард едва удержался от того, чтобы не закатить глаза. – Софи, Руфины не будет на празднике.
– Почему?
– У нее нет пригласительного билета.
– Эд…
– Я по-прежнему не считаю ее опасной. Но раз она так сильно тебя раздражает, я лично позабочусь, чтобы в воскресенье ни она, ни ее родственники в Ацере не появлялись. Тебя это успокоит? Хотя бы немного?
Я вздохнула и вымученно улыбнулась.
– Успокоит. Спасибо, Эд.
Глава 11
Безумие с подготовкой к маскараду закончилось в субботу после обеда. Еще до восхода солнца к замку вновь подъехала кавалькада грузовичков и микроавтобусов, и началась привычная суета – с криками, топотом и лязганьем металла.
Ближе к полудню из окна кухни я увидела толпу мужчин, которые торопливо шагали к центральному входу. Они несли в руках разномастные пластиковые и матерчатые чехлы, в которых я опознала футляры для музыкальных инструментов. Едва за мужчинами закрылась дверь, в Ацере стало тихо, как в склепе. Даже ветер, вторые сутки завывавший над острыми шпилями, умолк, словно не желая мешать репетиции бального оркестра.
Спустя пару часов музыканты, смеясь и весело переговариваясь, покинули замок, а вслед за ними потянулись и все остальные. В 15.00, кроме меня и Солуса, в Ацере никого не осталось.
– Почему они уехали? – спросила я у барона, когда он, закрыв ворота за последним микроавтобусом, вернулся в левое крыло.
– Эти господа сделали все, что от них требовалось, – ответил Эдуард. – У нас есть сутки, чтобы отдохнуть от суеты. Завтра бал, а после него, в понедельник, они вернутся, чтобы разобрать металлоконструкции и вывезти оборудование.
Удивительно. Обычно в последний день перед праздником царит даже не суета – паника. Внезапно оказывается, что половина проделанной работы проделана неправильно. Появляются дополнительные заботы, вылезают огрехи, меняются планы.
Когда выдавали замуж одну из моих двоюродных сестер, за сутки до торжества выяснилось, что в квартире невесты необходимо (срочно! Не теряя ни одной минуты!) поменять обои. Летучая бригада, состоящая из подруг, тетушек и сестер, делала ремонт до двух часов ночи. Я принимала в этом действе живейшее участие – подгоняла стыки и покрывала клеем куски цветастого флизелина. К слову сказать, только этим сестрицына свадьба мне и запомнилась.
А тут, гляди-ка, на улице еще светло, а к балу все готово. Организация – уровень «Гений».
– Быть может, госпожа Корлок желает взглянуть на изменившийся бальный зал? – произнес Эдуард, церемонно поклонившись.
– Почту за честь, – так же церемонно ответила я. – Ведите, господин Солус.
Вопреки моим ожиданиям, мы пошли не к лестнице, ведущей в центральную часть замка, а на улицу.
– Хочу показать тебе новый вход, – объяснил барон. – Его оборудовали нарочно для праздника. Неорганизованной толпы, которая будет ломиться через выставочные помещения, мы с Ацером не выдержим. Ранее мне предлагали поставить в коридорах волонтеров в лакейских ливреях, чтобы они указывали гостям путь, но из этой затеи ничего не вышло.
Новый вход выглядел впечатляюще. Судя по всему, когда-то это была одна из многочисленных дверей, которыми во времена оны пользовались слуги. Теперь дверной проем оказался расширен, а рядом с ним обустроено роскошное крыльцо с широким козырьком и фальшивыми колоннами. Оно было обшито каким-то жестким темно-серым материалом, очевидно, призванным слиться со стенами замка, однако все равно смотрелось на фоне старинных стен чем-то чужеродным.
Мне подумалось, что этот боковой новострой напоминает вход в логово вампира даже больше, чем центральная часть замка с его аутентичными резными дверями. Мистического антуража добавляли голые аллеи парка, укрытые тонким слоем снега, и силуэт стоявшего неподалеку склепа.
Эдуард щелкнул замком и пропустил меня вперед. Внутри обнаружился просторный вестибюль с большими светильниками, гардеробом и еще одним помещением, в котором, судя по табличке, располагались туалеты. Кроме того, в замке теперь было тепло – работала система отопления, о которой несколько дней назад рассказывал барон.
– Эти комнаты подготовили летом, во время большого ремонта, – пояснил Солус. – Видишь полукруглые двери? Они ведут в бальный зал.
Вообще, решение с отдельным входом было обоснованным – гостям будет удобнее попасть в замок именно отсюда. Если открыть боковую калитку замковой ограды (а она по величине не многим уступает центральным воротам), то можно выйти на прямую дорожку, которая приведет от парковки к правому крылу.
– Кроме музыки и танцев на балу будет фуршет, – сказал Эд. – Столики для напитков и закусок уже стоят на своих местах. К маскараду все готово.
– Знаешь, меня поражают масштабы этого события. Можно подумать, что завтра здесь пройдет не провинциальный праздник, а королевский прием.
– Ожидается много гостей, – заметил Солус. – Из них жители Бадена – треть или даже меньше. Остальные приедут из соседних городов.
О!..
– А ты, как почтенный хозяин, будешь встречать их в этом холле?
– Почтенным хозяином завтра будет господин мэр, – усмехнулся Эдуард. – А встречать посетителей станут все те же волонтеры в стилизованных ливреях. Они проводят их в гардероб, покажут, где находятся туалеты. Мэр поприветствует их в зале, я же присоединюсь к нему позже.
Я кивнула.
– Тут будет находиться охрана, – барон указал рукой куда-то влево, – на время праздника ее удвоят. Чтобы никто посторонний не смог пробрать в замок – ни хулиганы, ни охотники на вампиров.
Я подняла на него глаза. Солус был безмятежен, как ребенок.
О, господин барон изволит шутить. Как здорово, что накануне столь серьезного мероприятия у него хорошее настроение.
Эдуард взял меня за руку и привлек к себе.
– Тебе тут нравится? – тихо спросил Солус, нежно целуя меня в уголок губ.
– Нравится, – так же тихо ответила я.
– Сегодня здесь репетировали музыканты. Мы тоже могли бы порепетировать. Завтра у нас премьера, помнишь?
Я хихикнула.
Эдуард выпустил меня из объятий и повел в бальный зал.
Мы снова танцевали в полной тишине. Солус не стал включать свет, и мы молча кружились по гладкому паркету в лучах заходящего солнца. Наши движения были настолько отточены, что я уже не думала, в какой момент надо совершить поворот или сделать очередной шаг, а просто плыла, подчиняясь неслышному ритму и своему партнеру – сильному, надежному, бесконечно любимому…
Вечером, после ужина, мы сидели в гостиной и смотрели, как пляшут в камине языки огня. Эд прижимался щекой к моему виску, а я кончиком пальцев выписывала узоры на его ладони.
Напряжение последних дней куда-то ушло. Тревожное чувство приближающейся кульминации вампирской истории притупилось и теперь пряталось где-то глубоко внутри. Никто и ничто сейчас не имело значение. Только огонь, чужое дыхание, щекотавшее мою кожу и прохладная ладонь, которую хотелось нежно поглаживать своей рукой.
Когда-то давно, целую жизнь назад, моя мать – румяная длинноволосая красавица – говорила мне, что у каждого человека будет свой собственный рай.