Руфина махнула рукой.
– Болтовня, – фыркнула она. – Доказательства… Зачем они нужны, если и так все ясно? Как по мне, проще тихо очистить наш край от скверны, чем громко доказывать ее наличие. Согласитесь, Эдуард, в том, что вы умрете здесь, среди членов своей семьи, есть некая прелесть. Если не ошибаюсь, тут имеется пустая гробница, приготовленная специально для вас.
Листы бумаги разлетелись по полу, за ними последовали крупные капли жидкости из бутылки. Судя по запаху, это был бензин.
– Что вы намерены делать с Софией? – жестко спросил Эд.
– Ничего, – пожала плечами госпожа Дире, убирая бутылку обратно в сумку. – Она останется в том же положении, что и сейчас. Госпожа филолог могла уйти отсюда до вашего прихода, но решила остаться. Вы должны понимать: я не могу отпустить ее после того, что она здесь слышала. Вы так задурили ей голову, что бедняжка не способна дать происходящему здравую оценку.
– То есть, вы намерены устроить здесь коллективное аутодафе? – стараясь говорить внятно, уточнила я.
– К сожалению, да, – Руфина развела руками. – Мне правда жаль, София. Но убить вампира важнее.
Солус рвано выдохнул.
– Воля ваша, госпожа Дире, вы заигрались, – голос барона был жесток и холоден, как могильная плита, с которой сейчас соприкасалась моя спина.
– Скорее заболталась, – не согласилась та. – Мальчики, кто хочет первым воткнуть в кровососа осиновый кол?
Усатый спутник сумасшедшей психопатки молча взял заточенную палку.
Дальнейшие события слились в одну страшную какофонию из звуков и действий.
…Мощная рука замахивается колом над лежащим бароном – и из моего горла вырывается истошный крик. В тот же миг, Кай, державший ноги Солуса, отлетает в сторону, бьется головой о стену и кулем валится рядом с одним из саркофагов.
…Отброшенная металлическая сеть летит к двери, а следом за ней – ошметки, оставшиеся от веревочных силков. Усатый незнакомец хрипит на полу – осиновый кол, который он держал в руке, теперь торчит из его собственной шеи.
…Только что лежавший навзничь барон нависает над съежившейся Руфиной Дире. В ее глазах откровенный ужас, Солус же невозмутим, как горная вершина.
– Вы перешли все границы, Руфина, – спокойно говорит он ей. – Я вынужден вас уволить.
Молниеносное движение мужских рук, мерзкий хруст костей, и голова сумасшедшей охотницы на вампиров оказывается повернутой на сто восемьдесят градусов. Солус брезгливо отбрасывает в сторону бездыханное тело, после чего подходит ко мне и быстро развязывает веревочные путы…
– Здорово у тебя получается ломать шеи.
Удивительное дело – мне больше не холодно. Наоборот, жарко, да так, что я бы сейчас с удовольствием вышла на улицу. Подышать.
– Как ты?
Эдуард осторожно ощупывает мои заледеневшие руки, всматривается в лицо. Он встревожен моим состоянием. Не тем, что в его семейном склепе гора свежих трупов, а мной. Господи, как это мило…
– Со мной все в порядке, – а зубы, они ведь стучат не от стресса, а от температуры здешнего воздуха, верно? – В отличие от них, – кивок на застывшие тела. – Они все мертвы, да?
– Не все. Юноша у стены жив. Просто без сознания.
– Здорово, – правда, здорово. Парень наверняка будет жить. В противном случае Эдуард уже упокоил бы его с миром. – Что будем делать?
– Думаю, стоит вызвать полицию. И скорую помощь. Покойных следует увезти в морг.
Точно. Увезти надо непременно. Гробницы Солусов еще никогда не оскверняли таким ужасным образом. Их, наверное, в принципе никогда не оскверняли. Интересно, что сказал бы на это старый барон?..
– Нет-нет, – я нервно покачала головой. – Никого пока вызывать не надо. Нужно доиграть спектакль до конца.
– Что ты имеешь в виду?
– Сейчас покажу. Не мог бы ты вынести нашего горе-официанта на улицу?
Во взгляде Солуса мелькнуло понимание. Он подхватил юношу под мышки и выволок за дверь. Я же взяла горевшую керосиновую лампу, встала на пороге, а потом с силой швырнула ее на обильно политый бензином пол…
***
Зимний бал в Ацере все-таки закончился скандалом. Видимо, помимо бензина и старой бумаги, госпожа Дире посыпала пол чем-то еще, ибо в усыпальнице полыхало так, будто она оказалась построена не из камня, а из дерева.
Ни полицию, ни скорую, ни пожарных нам вызывать не пришлось, их вызвал кто-то из охранников или гостей. Впрочем, за фееричным завершением маскарада наблюдало не так уж много людей – многие приглашенные к этому времени разъехались по домам.
Вокруг нас с Солусом и бездыханным официантом быстро образовалась взволнованная толпа. Парня унесли в замок, меня же Эдуард как-то незаметно вытеснил из кольца зевак, шепнув на ухо, чтобы я отправлялась в свою комнату.
До жилого крыла я добралась, как во сне. В спальне стянула с себя платье и украшения, а потом долго стояла на коленях перед унитазом, звучно избавляясь от скудных остатков праздничных канапе.
Когда рвота прекратилась, я прополоскала рот и упала на кровать, искренне веря, что уснуть больше не смогу никогда. Однако стоило опустить голову на подушку, как сознание отключилось, будто кто-то нажал на невидимый тумблер.
Проснулась точно так же – просто открыв глаза, словно вовсе и не спала. Сил, чтобы встать с постели, при этом не оказалось, а потому некоторое время я просто лежала, рассматривая потолок и противоположную стену.
Что ж, пока организм не выдал мне новую волну истерики, стоит подвести итоги вчерашнего вечера.
Первое. Руфина окончательно тронулась рассудком, нашла единомышленников и устроила настоящую охоту на кровососа – с осиновыми колами, топором, интригами и бутылкой бензина. Но не учла, что кровосос может оказаться сильнее и быстрее, чем она думает. Недаром в сказках против вампиров выступали целыми деревнями.
Второе. Руфина и ее старший сообщник мертвы, и убил их Эдуард. Убил, как того волка, – быстро, легко и без какого-либо намека на жалость. Что интересно, сделал это не сразу, хотя мог порвать сети и раскидать противников в разные стороны, едва переступив порог усыпальницы. Вместо этого некоторое время он просто лежал на полу, пытаясь – что?
Разрешить разногласия с госпожой Дире полюбовно? Нет. Барон не оправдывался и не пытался договориться.
Хотел оценить угрозу, которую представляет его поехавший мозгами экскурсовод? Вполне возможно. Солус тысячу раз говорил, что Руфина не опасна. Видимо, искренне в это верил. Конкретно для него угрозы она действительно не представляла. Зато представляла ее для меня.
Более того, Эд решился на радикальные действия, как только выяснилось, что Руфина намерена сжечь нас обоих.
Официанта Кая он оставил в живых. Пожалел? Скорее всего. А остальные? Эдуард мог просто обездвижить этих людей, а потом передать полиции, как агрессивных психов. Почему же барон этого не сделал?
Ответ очевиден. Потому что Руфина и ее усатый приятель все для себя решили. Они осознанно шли убивать и наверняка отыскали бы способ разделаться с нами хоть из тюрьмы, хоть из сумасшедшего дома. Особенно госпожа Дире. Гибель Эдуарда стала главной целью ее жизни. Сомневаюсь, что решетки или смирительная рубашка ее бы остановили.
Забавно. Я лежу в кровати и пытаюсь оправдать жестокое убийство двоих людей.
Солус ведь действовал хладнокровно, не сомневаясь в собственной правоте. Все просто, верно? Нет никакой разницы, люди перед тобой или дикие звери. Если они пытаются лишить тебя жизни, значит, ты можешь поступить с ними так же. Какие уж тут могут быть сомнения!
На самом деле, я тоже хороша – устроила пожар, подкоптила старинную усыпальницу, а вместе с ней двоих покойников. И ни капли об этом не жалею.
А могла бы я убить человека? Живого. Теплого. Который дышит, осознает окружающий мир и люто меня ненавидит.
Нет. Никогда. Даже если бы знала, что он всеми силами будет пытаться меня уничтожить – снова и снова. Приложила бы максимум усилий, чтобы изолировать его от себя, но убить… Однозначно нет.
У Эдуарда же своя мораль и свое понятие безопасности. Интересно, сойдет ли ему с рук вчерашняя самозащита? Наверняка сойдет. Должно быть, у него имеется большой опыт выхода из щекотливых ситуаций.
Руфину Дире мне не жаль. Эта дама могла наворотить немало страшных дел. Один Бог знает, на что она переключила бы свое внимание, если б ее охота на вампира прошла удачно. Однако, сдается мне, мы с госпожой гидом увидимся еще не раз – ночью, в моих кошмарных снах.
Сегодня я завтракала в компании Аники Мун. Чтобы узнать о вчерашних событиях из первых уст, госпожа трактирщица не только привезла мне еду, но и почти сорок минут ждала, когда я приведу себя в порядок и спущусь к столу.
– По городу гуляет столько слухов! – сказала она, едва я проглотила первую ложку каши. – Говорят, что во время бала загорелся старый склеп, а когда огонь потушили, внутри обнаружили три трупа.
– Трупов было два, – равнодушно поправила я. – Третьего человека удалось спасти.
– Вот дела! – покачала головой Аника. – Как же эти люди там очутились? И от чего начался пожар? Гробница же каменная, гореть в ней нечему.
Вопросы, конечно, интересные. Но отвечать на них я не стану. Не хотелось бы случайно подставить Эдуарда. Мы же с ним, вроде как, сообщники, а значит, наши версии вчерашнего события должны совпадать. И если от расспросов госпожи Мун удалось отвертеться сравнительно легко («Ничего не знаю, ничего не видела»), то с полицией такой номер вряд ли пройдет. Мне надо точно знать, что именно говорить, когда меня пригласят на допрос.
К большому удивлению, никто меня никуда не позвал. В течение дня по территории Ацера деловито сновали люди форме, однако моей персоной ни один из них не заинтересовался.
Солуса я увидела только вечером. Он появился в левом крыле ближе к десяти часам, упал в кресло у камина и несколько минут молча смотрел на огонь. Я уселась в соседнее кресло и принялась ждать, когда Эд что-нибудь скажет.
– Как ты себя чувствуешь? – глухо проговорил он, наконец.