– Нормально, – мне хотелось улыбнуться, однако вместо улыбки получилась вымученная гримаса.
– Ты пережила сильный стресс.
– Ты тоже.
Солус усмехнулся, холодно и почти презрительно, но тему своего психологического состояния развивать не стал.
– Я ждала, что меня вызовут на допрос…
– Больше не жди, – перебил Эд, по-прежнему глядя на языки пламени. – Я весь день общался с полицией и могу гарантировать, что ее стражи тебя не побеспокоят. Они удовлетворились моей версией событий.
– Что же ты им рассказал?
– Правду.
– Правду?!
– В некотором роде. Если говорить кратко, я сообщил, что экскурсовод Ацера сошла с ума и вообразила, будто среди членов моей семьи затесался вампир. А вчера вечером она явилась в мой фамильный склеп, чтобы его убить. Логично, не так ли? Где еще может прятаться вампир, как не в старой усыпальнице? На охоту Руфина пришла вместе со своим мужем – их обгоревшие тела уже опознали родственники. Далее я предположил, что во время осквернения могил, между ней и супругом возник конфликт. В пылу ссоры мужчина убил жену, а потом покончил с собой.
– А пожар вызвала неудачно упавшая керосиновая лампа.
– Скорее всего.
– Знаешь, Эд, по-моему, эта история шита белыми нитками. Как ей можно верить?
– Элементарно, – снова усмехнулся барон. – Пожарные нашли в склепе топор, металлическую сеть и пару остро заточенных палок, не успевших пострадать от огня. Чем не набор начинающего борца с нежитью? Однако главным аргументом в пользу правдивости моих слов стала записка, которую покойная госпожа Дире пожелала передать мне через своего двоюродного племянника, исполнявшего на празднике обязанности официанта. К несчастью, юноша прочел послание раньше меня и, попросив своего коллегу доставить-таки бумагу адресату, помчался в усыпальницу, чтобы предотвратить тетушкино безумство. В результате едва не погиб вместе со своими родственниками.
– У тебя сохранилась эта записка?
– Конечно.
Эдуард сунул руку в карман брюк и вынул сложенный в четыре раза лист бумаги, после чего протянул его мне. Я осторожно развернула его и прочла: «Меня не звали, но я все-таки пришла. Оглянитесь вокруг. Среди гостей не хватает нужного вам человека. Если не хотите неприятностей, приходите в склеп. Поговорим о вампирах».
– Экспертиза подтвердила, что почерк принадлежит госпоже Дире, – заметил Солус.
– И никого не смутило, что здесь упоминается какой-то третий человек?
– Мы с господином следователем решили, что Руфина имела в виду себя.
Вот как. Видимо, у господина следователя слишком много работы, раз он готов поверить любой притянутой за уши ерунде, лишь бы закрыть дело и сдать его в архив. Впрочем, есть вариант, что психически ненормальные люди в этих местах не редкость, и их странное поведение уже никого не удивляет. Что и говорить, баденский туман вкупе со здешними страшными сказками меня саму едва не свели с ума.
– А как же Кай? Он в курсе твоего изложения вчерашних событий? Не получится, что ты будешь рассказывать одно, а он – другое?
Солус покачал головой.
– Не получится. Кай не только в курсе, он уже подтвердил каждое сказанное мной слово. Этот паренек оказался сообразительным – мигом смекнул, что быть жертвой семейства психопатов гораздо приятнее, чем отвечать по закону за попытку преднамеренного убийства.
Я улыбнулась.
Похоже, Эдуард времени сегодня не терял. И правду переиначил, и с горе-официантом поговорил, и со следователем пообщался. Все сделал, везде успел. Как и всегда.
– Заметь, София, ты в этой истории не фигурируешь, – сказал Солус. – Кай сообщил мне, что во время маскарада госпожу Корлок угостили испорченным напитком, после чего ей стало нехорошо. Будем придерживаться этой версии. Если кому-нибудь взбредет в голову расспросить тебя о вчерашнем вечере, скажи, что отравилась шампанским, а потому была вынуждена покинуть праздник и вернуться в свои апартаменты. С Руфиной Дире ты в этот день не встречалась и не имеешь ни малейшего понятия о том, почему рядом с замком случился пожар. Согласна?
Я кивнула, а затем встала со своего места и переместилась на ковер перед креслом Эдуарда. Он оторвал взгляд от камина, посмотрел на меня сверху вниз.
– Ты снова спас мне жизнь, – тихо сказала ему. – Сумею ли я когда-нибудь отблагодарить тебя за это?
Барон покачал головой.
– Не стоит благодарности, София. Мне довольно того, что после увиденного в склепе, ты находишь силы общаться со мной, как ни в чем не бывало.
– Эд…
Я накрыла рукой его руку, лежавшую на подлокотнике кресла. Но Солус неожиданно высвободил ладонь из моих пальцев и опустил ее на мягкую обивку сидения.
– Это лишнее, – бесцветным голосом произнес он, снова отвернувшись к огню. – Уже поздно. Думаю, тебе стоит отдохнуть. Отправляйся спать, София.
Его внезапная холодность чрезвычайно меня удивила.
– В чем дело? Эд? Случилось что-то еще?
Он глубоко вздохнул. Удобнее откинулся на спинку кресла.
– Все нормально, – голос барона по-прежнему был тих и бесцветен. – Настолько, насколько это позволяет ситуация. Я устал, Софи. Последние события очень меня утомили. А больше всего – вчерашняя кровавая расправа. Мне надо немного побыть одному. Прости.
Я снова кивнула, поднялась на ноги.
– Я все понимаю, – сказала, зябко обхватывая себя за плечи. В гостиной вдруг стало холодно и неуютно. – Наверное, мне правда стоит отправиться в постель. Спокойной ночи, Эд.
– Доброй ночи, София.
Глава 13
Вагон плавно покачивался из стороны в сторону, как детская колыбель. За его окном мелькали белесые поля с торчащими из-под снега палками сухостоя, посеребренные деревья перелесков, широкие крыши тоскливых деревенских домиков, тщетно пытавшихся догнать несущийся вперед поезд.
Я сидела на нижней полке, укутавшись в куртку и одеяло, выданное мне строгим проводником, но никак не могла согреться. Баден и Ацер остались далеко позади, и через несколько часов меня ждала встреча с родными.
В голове было гулко, как в бочке, а где-то в районе сердца появилась пустота, которая, подобно раковой опухоли, постепенно распространялась по организму, сковывая мышцы ледяным панцирем безразличия.
Первые росточки этой пустоты появились вчера утром, когда во время завтрака Эдуард поинтересовался, скоро ли у меня закончится командировка.
– Она закончится на этой неделе, – ответила я. – В пятницу мне нужно сдать руководству черновик сборника и отчет о поездке.
– То есть, к пятнице тебе необходимо вернуться домой?
– Не обязательно. Я могу отправить и рукопись, и отчет по электронной почте, а в университет явиться на три или даже четыре дня позже. После такой длительной командировки мне положен небольшой отдых.
Солус задумчиво покрутил в руках пустую чашку, из которой только что пил кофе.
– Не думаю, что тебе стоит задерживаться, София, – сказал он. – Твое путешествие и так претерпело немало изменений. Я буду сегодня в Бадене и, если желаешь, могу узнать, когда в столицу отправится ближайший поезд.
У меня внутри что-то кольнуло.
– Ты хочешь, чтобы я уехала? – с недоверием спросила я.
Эдуард пожал плечами.
– Рано или поздно это все равно бы случилось, верно? У тебя есть обязательства перед университетом, и их надо выполнять. К тому же, по тебе наверняка соскучились родные.
Он говорил уверенно, глядя мне в глаза. В его словах не было ничего грубого или оскорбительного, как не бывает грубого и оскорбительного в том, когда любимая бабушка выпроваживает тебя из дома, дабы ты не опоздала в школу или на работу.
Все верно, у меня есть обязательства и их надо выполнять. Но почему же сейчас от этой истины мое сердце сжимается, как от уколов острой ледяной иглой, а легким не хватает воздуха, чтобы дышать?
До полудня я вновь была предоставлена самой себе. Солус отправился встречать рабочих, которые приехали в Ацер, чтобы разобрать собранные для бала металлоконструкции, после чего, как и обещал, уехал в город. А вернувшись в обед, вручил мне билет на поезд.
Несколько секунд я тупо смотрела на прямоугольную бумажку, сообщавшую, что завтра, в девять часов утра мне надлежит покинуть Баден и отправиться домой, и чувствовала, как в душе поднимается горячая волна обиды.
Конечно, стоило сказать ему спасибо. Барон, как и всегда, сэкономил мои время и деньги, однако конкретно сейчас это было лишним. Потому что я категорически не хотела уезжать из Ацера. Да, мне действительно пришлось бы это сделать, но, Господи, только не сейчас! Не сейчас, когда мы вместе пережили страшное кровавое потрясение, когда я окончательно поняла, что приму любое проявление сущности Эдуарда, когда решила, что готова терпеть снег, сквозняки и туман, лишь бы оставаться рядом с этим невероятным мужчиной.
– Я могла бы приехать в Ацер на новогодних выходных, – сказала, с трудом выдавив из себя улыбку. – В начале января у меня будет несколько свободных дней. Может быть, даже целая неделя…
– Не стоит, – Эд покачал головой. – В замке в это время будет много туристов. Боюсь, я не смогу уделить тебе столько внимания, сколько тебе бы хотелось.
Я растерянно моргнула. Солус глубоко вздохнул.
– Нам надо поговорить, верно?
– Определенно, надо, – мой голос прозвучал сдавленно и хрипло.
– Что ж, – барон немного поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее. – Последние несколько недель, проведенные нами вместе, были очень хороши. Ты – чудесная девушка, София, и твое общество было необыкновенно приятным. Настолько приятным, что я позволил себе переступить приличия и шагнуть дальше, чем следовало. Я виноват – внушил тебе ненужную симпатию и, возможно, ненужные надежды. Пожалуйста, прости меня.
В моих венах закипела кровь. Жар бросился в голову, показалось, что ее сосуды вот-вот взорвутся.
– Я живой человек, и ничто человеческое мне не чуждо, – продолжал между тем Эдуард. – Не скрою, ты очень мне понравилась. Сразу, с первой же встречи. Я забылся, София. И потому, опять же, виноват. Ты умная девушка и должна понимать, что я – не лучшая пара для тебя и вообще для кого бы то ни было. Позавчерашнее событие отлично это доказало. Я уже говорил: мой образ жизни не предполагает долгих взаимоотношений, и, тем более, создания семьи. Я быстро меняю интересы, часто переезжаю с места на место. Мне нравится быть одному.