Эдуард сжал мои ладони, по очереди коснулся их губами.
– Почему же ты мне не позвонил? – спросила я. – Почему не позвал обратно в Ацер?
– Ты бы приехала?
– Конечно. И знаешь, почему? Потому что три последних месяца я тоже провела в аду.
– Я подумал, будет лучше, если мы поговорим лично. И, как видишь, не прогадал.
Студеный мартовский ветер взъерошил мои волосы. Одна прядка выбилась из прически, и Эдуард аккуратно заправил ее мне за ухо.
– Нам стоит зайти в какое-нибудь заведение. Сегодня свежо, и ты наверняка замерзла.
Я пожала плечами. За время нашей беседы меня столько раз бросало то в жар, то в холод, что адекватно воспринимать температуру воздуха я не могла. Что действительно стоит сделать, так это написать сообщение моему заведующему кафедрой. Обеденный перерыв вот-вот закончится, а расставаться с Солусом и топать на работу сейчас было решительно невозможно.
Я позволила Эдуарду увлечь меня к одному из расположенных неподалеку кафе.
– А что будет, если я соглашусь на твое предложение? – спросила, остановившись у ступенек крыльца.
– Будет свадьба, – ответил барон. – У меня за пазухой лежит еще один футляр – с кольцом. Хочешь посмотреть?
– Погоди, я не об этом. Выходит, если я соглашусь стать твоей женой, мне придется уехать в Ацер? Снова слушать нескончаемый топот туристов, мерзнуть от сквозняков, блуждать в постоянном тумане, а весной и летом кормить комаров? В ваших краях есть комары, Эд?
– О, великое множество, – кивнул Солус. – Еще у нас водятся волки, олени, медведи и даже вампиры. Один, по крайней мере, точно. Не хватает только вас, госпожа Корлок. А потому позвольте еще раз поинтересоваться: согласны ли вы присоединиться к нашей суровой компании?
Я встала на цыпочки и коснулась губами его губ.
– Согласна, господин Солус. Конечно, согласна.
Эпилог
Овсянка лежала в тарелке густой воздушной пирамидой, а орешки и разноцветные цукаты делали ее похожей на именинный пирог. От ее потрясающего запаха немедленно начинали течь слюнки, и я подумала, что если Эд не явится в столовую прямо сейчас, съем его кашу сама.
Завтраки, обеды и ужины в Ацере теперь готовила я, в том числе для Эдуарда. Составила меню, четко прописав, что и когда он ест, а также энергетическую ценность каждого продукта. Надо ли говорить, что серую размазанную по тарелке субстанцию мой муж больше не видел?
Я понимала, что Солус не чувствует вкуса предложенных ему салатов и каш, однако все равно старалась, чтобы блюдо было нежным и аппетитным. Травяные чаи, которые он пил каждый день, купажировала и заваривала тоже самостоятельно, выпросив у хозяев «Ориона» подробные рецепты. За два года брака я научилась это делать виртуозно. Единственным, чем Эда продолжал снабжать Николас Мун, оставались кровавые коктейли, и в этом его помощь была незаменима.
Солус материализовался в столовой, когда я сервировала стол. Неслышно подошел ко мне со спины, обнял за талию, зарылся носом в волосы на затылке.
– М-м… – пробормотал он. – Какой чудесный аромат…
Вот и пойми, что именно ему понравилось – запах каши или моего нового шампуня. Впрочем, мой барон всегда всем доволен. С момента нашей свадьбы не случилось ничего, что пришлось бы ему не по вкусу или вывело из себя.
Мы поженились в начале лета, спустя три месяца после разговора на холодной пешеходной улице. Бабушке и отцу Эдуард понравился. Правда, бабулю немного смутила наша разница в возрасте («София, девочка, он же почти ровесник твоего папы!»), зато очаровали его безупречные манеры. Папе же в будущем зяте по душе пришлось все – и тонкий ум, и широкий кругозор, и уровень доходов и, в особенности, влюбленные глаза, которыми тот смотрел на меня.
Среди прочих родственников новость о том, что в скором времени я стану баронессой, произвела фурор – в самом положительном смысле этого слова. Больше всех, конечно же, ликовал братец Алекс, сразу же заявивший, что станет частым гостем в нашем исторически ценном и архитектурно прекрасном супружеском гнезде.
Венчание состоялось в Бадене, в старинной церкви под ясным взором витражного ангела. В день свадьбы светило солнце, и медовые глаза Аннабель Солус сияли так ярко и радостно, словно маленькая баронесса была счастлива, что ее старший брат наконец-то обзавелся семьей.
Наша последующая жизнь мало отличалась от той, которую мы вели прошлой осенью. Только у меня значительно прибавилось забот.
Несмотря на переезд в другой регион, работу в университете я не оставила. Узнав, куда именно я уезжаю, мой завкафедрой лично ходатайствовал о заключении со мной договора спецподряда, согласно которому, я должна была один-два раза в год предоставлять кафедре материал для фольклорных сборников и альманахов. В зарплате я, конечно, потеряла, однако все равно осталась довольной, ибо по-прежнему могла заниматься любимым делом и получать за это деньги.
Утраченную часть жалования с лихвой восполнил любимый супруг, отправивший меня составлять и проводить в Ацере тематические «сказочные» экскурсии. Я немного расширила его нововведение, и с упоением рассказывала туристам не только страшные легенды местных деревень, но и истории любви, которые видели старинные стены замка.
В Ацере мне было хорошо. Он окончательно согласился признать меня членом семьи, а потому вел себя достойно и почти не доставлял неудобств.
Его хозяин обращался со мной, как с хрустальной вазой, – был ласков, заботлив и осторожен. Меня восхищала его бесконечная мудрость, спокойное, почти философское отношение ко всему, что происходило вокруг, будь это поход в кино, неувязки в сотрудничестве с новой турфирмой или разборки с очередным обнаглевшим подрядчиком.
Каждый вечер мы гуляли по парку, сидели у камина или бродили по тихим улочкам Бадена. Время от времени я ловила на себе взгляд Эдуарда, преисполненный такой глубокой, щемящей нежности, что мое сердце сначала замирало, а потом заходилось в бешеном перестуке.
Я знала, что однажды наши чувства изменятся. Горячая любовь, которая сейчас подобна пылающему костру, превратится в огонек – небольшой, но ровный и надежный. Тот самый, который не сожжет, а согреет, не погаснет от сильного ветра, а разгорится ярче, и всегда укажет прямую дорогу к дому.
О будущем я снова старалась не думать, потому как воображение систематически подкидывало мне неприятные картины. Вот пройдет десять, двадцать или тридцать лет. Кожа на моем лице станет дряблой, появятся морщины, в волосах обнаружится седина. Солус же останется таким, каков он сейчас. Будет ли старая жена ему так же интересна, как в молодости? Станет ли он хранить ей верность, когда на улице ему, красивому и импозантному, начнут улыбаться юные прелестницы?
Мужу о своих мыслях я долго не говорила. Но однажды, во время одной из бесед, тему возраста все-таки подняла. Услышав мои рассуждения, Эдуард сначала удивился, а потом покачал головой.
– Знаешь, Софи, – сказал он мне тогда, – чем дольше я живу, тем крепче верю в существование высших сил. Только они могли сотворить такое удивительное и непредсказуемое создание, как женщина. Любимая, ты боишься постареть? Не бойся. Я буду стареть вместе с тобой. Стоит сократить потребление крови до одного стакана в месяц, как через полгода на вид мне станут давать не меньше восьмидесяти лет. Внешность – это иллюзия, Софи. Картинка, которая ничего не говорит об истинной сущности человека. Я видел чаровниц, являвшихся на деле чудовищами, и уродов с душой высокой и чистой, как звезды. Мне все равно, будут ли у тебя на лице прыщи, морщины или что-то другое. Я смотрю в твои глаза, и с каждым днем они становятся все прекрасней. Поверь, Софи, ты всегда будешь красавицей. Потому как чудовище в нашем союзе – это я.
Его слова меня успокоили. Я всегда старалась жить, как живется, решать проблемы по мере их поступления и не зацикливаться на ерунде. И теперь решила продолжить в том же духе.
Мы с Эдом вместе, нам тепло, весело и комфортно. Все остальное – не имеет значения. По крайней мере, пока.
…Муж ел кашу так, будто это была не овсянка, а какой-то немыслимый деликатес.
– Мне жаль твоих стараний, – сказал он, когда тарелка опустела. – Ты готовишь прекрасные блюда, а я не могу оценить их по достоинству.
Я пожала плечами.
– Ничего страшного. Главное, что они дают тебе силы.
– Бесспорно, – согласился Эдуард. – И все-таки, было бы славно, если б кто-то сумел рассказать, как хорошо ты умеешь готовить.
– Предлагаешь позвать гостей?
– Не имею ничего против. Но сейчас я говорю о другом.
– О чем же?
Солус отставил тарелку и внимательно посмотрел мне в глаза.
– Не думала ли ты, Софи, что наш славный союз пора разбавить третьим человеком? Маленьким, шумным, быть может, немного капризным. Который бы пил твое молоко и ел твою кашу.
Мои брови медленно поползли вверх.
– Эдуард, – медленно произнесла я. – Ты… хочешь наследника?
Муж улыбнулся, нежно и почти мечтательно.
– Да, хочу. Очень. А ты?
От его заявления я несколько растерялась. За два года супружества о детях мы не говорили ни разу. Наша сексуальная жизнь была яркой и активной, однако мы всегда пользовались контрацептивами – не сговариваясь, и ничего не обсуждая.
Помнится, в начале нашего знакомства, Солус сказал, что наследников у него нет и не будет. Наверное, именно поэтому сама я о малыше даже не помышляла. Теперь же, после слов мужа, мне неожиданно стало интересно – каково это, быть матерью?
Между тем, появление ребенка – это новый, очень серьезный этап в отношениях. К нему нужно быть готовым. Ведь родители – это навсегда…
– Я… наверное, тоже хочу, – не слишком уверенно ответила мужу. – А у нас получится? В смысле, ты… ну… сможешь?..
– Понятия не имею, – пожал плечами Эдуард. – Но попробовать-то можно. На здоровье я не жалуюсь, однако, если с зачатием возникнут проблемы, можно обратиться за помощью – к нашим услугам все современные достижения репродуктивной медицины. Что скажешь, любимая? Ты согласна попробовать?