Мужчина бросил на меня быстрый взор, взял блаженную под локоток, и они скрылись в холодной снежной мгле.
Лесной царь
Домик оказался отличным. Бревенчатый, с широким крыльцом, открытой верандой и уютной покатой крышей, припорошенной пушистым снегом, он казался пряничной избушкой из старой волшебной сказки. Внутри дома имелись три комнаты: гостиная с длинным столом, небольшим камином и нарядной новогодней елкой, просторная спальня с тремя кроватями и маленькая кухня с холодильником и электрической плитой.
Ко всему этому также прилагалась баня во дворе, мангал, запас дров и «Зимний набор», состоявший из тюбинга, ледянки, трех пар лыж и трех пар коньков разного размера. Как объяснил мой супруг, набор был комплементом от администрации базы отдыха, на территории которой располагался и дом, и баня, и еще десяток подобных избушек и бань.
Вообще, идея встретить Новый год на лоне природы пришла нам в головы внезапно и в очень неподходящий момент – за три дня до праздника. Поначалу мы с мужем хотели от нее отказаться: нормальные люди бронируют домики и гостиничные номера за полгода до новогоднего застолья, и к концу декабря свободных комнат обычно не бывает.
Однако нам повезло. Консультант первой же базы, на которую мы смогли дозвониться, сообщила, что у них волшебным образом остался свободный трехместный домик, да еще по вполне приемлемой цене.
Посчитав это подарком от Деда Мороза, мы, конечно же, его забронировали. Таким образом, в одиннадцатом часу утра 31 декабря наше семейство в составе меня, моего мужа Олега и нашей четырнадцатилетней дочери Маруси прибыло на базу отдыха, расположенную на живописнейшей опушке большого старого леса.
Нам понравилось абсолютно все: и изба, и расположенный в центре базы ледяной городок, и фотозона, и горка для тюбинга, и небольшой каток, обустроенный на местном озере.
К праздничному застолью мы стали готовиться лишь после семи часов вечера, вдоволь нагулявшись, накатавшись и познакомившись со всеми соседями. Пока наш папа развешивал в гостиной гирлянду и ловил телевизионный сигнал, мы с дочкой достали привезенные из города продукты и приступили к нарезке новогодних салатов.
– Здесь так круто, мам! – восторженно говорила Маруся, очищая от скорлупы вареные яйца. – Гораздо лучше, чем дома. Ты видела, какая тут классная горка? Я с нее съехала два миллиона раз! А завтра утром мы пойдем на каток. Я обещала Лизе из третьей избушки, что научу ее держаться на льду. Тебе тут нравится?
– Конечно, нравится, – улыбнулась я. – Здесь здорово. Намного красивее и удобнее, чем было раньше.
– Раньше? – переспросила дочь. – Ты уже бывала в этих местах?
– Да, – кивнула я, пересыпая в миску тертый сыр. – Несколько лет назад тут находился дачный поселок. Когда я была маленькой, мы с родителями несколько раз сюда приезжали. Наши соседи владели одним из местных домов, и твои бабушка с дедушкой снимали его у них на три-четыре недели. Два раза я даже встречала тут Новый год.
– Ого! Весело, наверное, было.
Я печально улыбнулась.
– К сожалению, нет. Веселого в тех праздниках оказалось мало. Особенно в последнем.
– Почему?
– Потому что тогда в местном лесу пропала твоя тетя Алена.
Маруся нахмурила лоб.
– Ты имеешь в виду свою старшую сестру? Ту, которую много лет назад загрызли волки?
– Какие еще волки? – удивилась я. – С чего ты это взяла?
– Бабушка сказала, – пожала плечами дочь. – Когда она вспоминает твое детство, всегда говорит про тетю Алену. Мол, в новогоднюю ночь она заблудилась в лесу, и там ее съели хищные звери. Причем, так хорошо съели, что даже косточек не оставили. Тело-то ее так и не нашли.
– Конечно, не нашли, – согласилась я. – Потому что она жива, Маруся. Я, по крайней мере, очень на это надеюсь. А волков, если что, в этом лесу никогда не было.
Дочь отложила в сторону нож и уставилась на меня изумленным взглядом.
– Мама, я сейчас не поняла. В каком это смысле тетя жива? О ней же всегда говорят, как о покойнице.
– Потому и говорят, что не знают того, что знаю я.
Маруся вопросительно приподняла бровь. Я вздохнула и положила в тарелку недорезанную вареную морковь.
– С Аленой случилась странная история, Марусенька. Такая странная, что я никому ее не рассказывала. Боялась прослыть сумасшедшей.
– А мне расскажешь? – дочь взяла табурет и подсела ближе. – Уж я-то тебя дурочкой считать не стану.
Несколько секунд я молчала, а потом тоже села на табурет.
– Я уже говорила, что твои бабушка и дед несколько раз арендовали в этих местах дачный дом. Обычно мы приезжали сюда летом: загорали, ловили в озере рыбу, ходили в лес за земляникой и диким щавелем. Нам тут очень нравилось, Маруся. Родители даже думали выкупить этот участок у соседей. А потом папе пришла в голову мысль встретить здесь Новый год. Мне тогда было десять лет, а моей сестре – двенадцать. Это был первый раз, когда нас привезли сюда зимой. Чтобы праздник получился веселым, родители взяли с собой дядю Степана и его сына Тимофея. Помнишь Тимофея, Маруся?
– Конечно, – кивнула дочь. – Это твой двоюродный брат, который работает в школе учителем физкультуры.
– Да. Сейчас-то он строгий и серьезный, а в детстве был страшным озорником. Постоянно ввязывался в какие-нибудь истории, и его все время за что-то наказывали. Мы с сестрой Тиму очень любили. Он был мастак придумывать интересные игры, и с ним всегда было весело. В тот день брат тоже развлекал нас выдумками и дурачеством, а потом предложил прогуляться в лес. Взрослые готовились к празднику, на нас внимания не обращали и нашего отсутствия наверняка бы не заметили. Я от прогулки отказалась. На улице вечерело, вот-вот должно было стемнеть, и уходить со двора было попросту страшно. А вот Аленка пошла. Они с братом сделали вид, будто отправились к озеру, а сами свернули за околицу и убежали.
Через два часа Тима вернулся один – дрожащий и зареванный, и сообщил, что Алена пропала. На расспросы родителей сказал, что в лесу они сначала прыгали по сугробам, потом рыли в них норы, а затем стали играть в прятки.
– Тетя, я так понимаю, в игре победила.
– О да. Брат, сколько не искал, найти ее не смог. Когда же искать устал, начал звать: выходи, мол, хватит прятаться, пора возвращаться домой. Сестра, конечно, не отозвалась. Тима тогда снова перерыл все сугробы, а когда понял, что Алены нигде нет, жутко испугался и побежал обратно в поселок.
Сначала отец с дядей Степой пытались разыскать Аленку сами, однако быстро поняли, что ничего у них не выйдет. На улице было темно, холодно, а лес, который мы летом исходили вдоль и поперек, неожиданно стал незнакомым. Тогда папа поехал в соседний поселок и вызвал милицию, а заодно привел местных мужчин.
На поиски моей сестры вместе с милицией и спасателями две деревни поднялись. Знаешь, доченька, никогда в жизни я не испытывала такого леденящего ужаса, как в тот новогодний вечер. Хоть и маленькая была, а понимала: если сестру в ближайшее время не найдут, она погибнет. Право, долго ли продержится на морозе двенадцатилетняя девочка, уставшая и испуганная?
– Ее нашли?
– Нет. Алена пришла сама – на рассвете, когда спасатели ни с чем вернулись в нашу избу. Она не была ни испуганной, ни уставшей, ни даже замерзшей. Взрослым сестра сказала, что встретила в лесу незнакомого мужчину, который привел ее в охотничий домик, накормил кашей, уложил спать на печи, а утром вывел из леса к поселку.
Ее объяснение удовлетворило всех. Родители были рады, что дочь жива и здорова, спасатели и милиция – что девочка нашлась, и больше не надо скакать по заснеженным тропкам. В рассказе Алены никто не заподозрил подвоха. Никто, кроме меня.
Мы с сестрой были очень близки, и я всегда видела, когда она врет или чего-то недоговаривает. Вот и в этот раз Алена явно утаила часть своих лесных приключений. Когда мы вернулись в город, я стала к ней приставать: уговаривала объяснить, что с ней случилось на самом деле. Сестра помолчала, повздыхала, а потом все мне рассказала.
«Я, Наташка, когда поняла, что заблудилась, долго на помощь звала, – говорила она. – Кричала, пока не охрипла. А потом решила: попробую сама обратную дорогу найти. На небо как раз взошла луна, а потому вокруг стало более-менее светло. Я плутала по лесу часа два, пока не вышла на маленькую круглую полянку. Я ее никогда раньше не видела, а ведь мы с тобой летом куда только не забредали! Стою я, значит, на этой поляне, думаю, что дальше делать, и вдруг – шорох. Обернулась и вижу: позади меня стоит олень. Большой, белый, как молоко, с огромными ветвистыми рогами. Мне, Наташка, и так-то страшно было, а тут и вовсе ужас прошиб. А ну как забодает меня этот олень? Или копытом зашибет? Несколько секунд мы друг на друга смотрели, а потом он ушел – скрылся за заснеженными кустами. Только я облегченно выдохнула, как из-за этих кустов вышел мужчина – молодой и очень красивый. Волосы у него, Наташка, белые были, как снег, глаза огромные, как озера, и сам он стройный и статный, будто киноактер.
Подошел он ко мне и спрашивает: кто, мол, я такая и почему так поздно гуляю в лесу. Я ему все рассказала. И как с братом в сугробах играла, и как заблудилась, и как вышла на эту поляну. Мужчина меня выслушал, а потом улыбнулся и говорит: «А ведь я тебя, душа-девица, помню. Ты в мой лес с сестрой и родителями за ягодами приходила».
Я, конечно, удивилась. Мы-то его здесь ни разу не встречали. Говорю ему: «Вы, наверное, здешний лесник?» А он снова улыбнулся и отвечает: «Я не лесник, а лесной царь. Властитель здешних троп и чащоб. Пошли, – говорит, – в мой терем. Обогреешься там, переночуешь, а завтра я тебя к родным отведу».
Я, конечно, согласилась. Мужчина взял меня за руку и повел вперед. Шли мы, Наташка, не долго – минуту всего или две. Два шага, считай, сделали. Гляжу: перед нами еще одна поляна, а на ней дом стоит, двухэтажный, бревенчатый, с резными наличниками на окнах – один в один теремок, как в книжке на картинке.