— Опять! Это мы уже проходили! — проворчал Ворон.
— Нет. На самом деле! Во время последней стражи капитан приказал мне поменяться с ним одеждой! Он прячется среди парней.
— Скажи ему вернуться назад. Он должен подчиниться тебе, понял?
— Н-нет! Я не знаю, кто есть кто!
— Что? Ты говоришь мне такое? У него же сейчас твое лицо, верно? Ты что, не знаешь, как выглядит твое собственное лицо?
— Он собирается сделать что-то ужасное. Чес' слово! Не знаю, что это может быть, но будет ужасная заварушка, эт' точно.
Внезапно на нос корабля упал первый луч рассвета, облака на горизонте разом стали розовыми и рыжевато-коричневыми.
Ворон дернул себя за бороду, размышляя над словами капитана. Ведь так просто прыгнуть за борт, стать тюленями и уплыть. Или нет?
Вначале он думал, что их держит жадность. Он собрал их сундучки, шкатулки и связки шкурок в каюте капитана, и закрыл все в огромный капитанский сундук. Так что, может быть, они не хотят убежать, потеряв все свои сбережения и шкурки.
Но возможно это ловушка. Но, даже если это так, что он должен сделать?
— Хорошо, — сказал Ворон, — благодарю тебя за предупреждение. Еще один вопрос, так просто, интересно. Почему у некоторых из вас человеческие лица, а у других нет?
— О, Милорд, если все время носишь эти капюшоны и маски, то здорово потеешь, да и душно, если вы хотите знать мое мнение. По большей части только офицерам разрешено показывать свои лица; а ты должен глядеть, чтобы ни один шов не высунулся наружу, или твой мех не появился из-под рукавов или перчаток, а тогда что ты можешь сделать? Только хлопнуть себя по роже.
— Да ну? А как же вы переодеваетесь без пальцев?
— А, очень просто, разве нет? Наши женщины ставят ведьмины метки там, где мы можем схватить их зубами, видите? — Он отдернул кружева на горле и показал место, где отчетливо выделялся обесцвеченный треугольник, похожий на отпечаток небольшого пальца.
— И все-таки, где карты с тайными путями на Луну? Где капитан прячет их? В кармане, во рту, под кожей, где? — Ворон шагнул вперед.
Солнце встало над горизонтом, похожее на огромный золотой мяч, горячий ветер ударил по кораблю с востока. Это Солнце казалось во много раз больше земного, и всходило быстрее, чем даже в тропиках.
Внезапный свет поверг капитана в ужас, он отшатнулся назад, морщинистая морда стала злой. Капитан повернулся и побежал прочь, но закачался и едва не упал на сходнях, вызвав издевательский смех команды.
Ворон повернулся и, прищурясь, посмотрел на бело-голубое небо. В то же мгновение по кораблю ударили сильные порывы ветра. Появились облака, и стали темнеть на глазах, воздух стал плотным и наполнился напряжением. Огромная волна ударила в нос корабля, вся палуба оказалась по колено в воде. Сильный встречный ветер заставил судно накрениться вправо, мачты опасно затрещали, некоторые сэлки закричали от страха, но другие гикали и смеялись.
Штурман схватился за гакаборт[36] и заорал:
— Спустить бизань, проклятые лодыри! Свернуть полотно прежде, чем мы потеряли мачту. Наверх!
Тюлени-матросы на палубе поспешили подчиниться приказу.
Ворон поднял руку, и ветер упал до легкого бриза. Потом Ворон положил руку на плечо сэлки, выкрикивавшего приказы во время опасности, который сейчас был похож на штурмана.
— Капитан, — сказал он штурману, — прошлой ночью я не мог посмотреть карты и найти курс на Луну, потому что не было света. Сейчас свет есть. Я жду.
— Ар. Гарн, — прорычал штурман. — Это был обычный трюк Мананнана.
— Карты!
— Ха-хар. Нет никаких карт! Ни на одной карте не изображена морская дорога на Луну и моря между звездами, которые намного больше любого океана на Земле! Мы не можем войти в запрещенную сферу, если они нас не позвали, а, должен вам сказать, зовут нас совсем нечасто! Мы приходим и уходим по их желанию, не по нашему, потому что половина лица Луны смотрит на земные дела, а половина — во внешнюю тьму, и те, кто там живет, поклоняется странным богам, и заключает с ними сделки. Ужасные сделки. Мы ненавидим их даже больше, чем они ненавидят нас!
— Увы, мне трудно в это поверить.
— Это как тебе понравится, мистер медведь. Мы должны лизать копыта и подкупать эхвиски[37] из Ухнумана, чтобы они разрешили нам проплыть. Неужели ты думаешь, что мы, сэлки, можем строить корабли? Для этого надо находиться вместе достаточно долго, и при этом не ссориться, не вынимать ножи и не обманывать друг друга. Хар-хар! Да мы счастливы, если нас хватает на одно чаепитие. Да, все было не так, когда Тюлений Царь владел Жезлом Моли, и все преступления, кроме его собственных и самых близких к нему парней, выходили на свет! Но сейчас мы завладеем этим миром, он будет наш!
Имя, которое он использовал: «эхвиски». По спине Ворона пробежал холодок ужаса, как если бы он уже слышал его, во сне. В замутненной памяти вдруг возникли картины, ясные и сильные.
— Я могу позвать Луну, если ты довезешь меня до нее, — прошептал Ворон. — Их города и порты лягут перед твоими пушками.
— Ты что, тоже маг?
Ворон указал пальцем на нос штурмана, нависший над пышными усами.
— Хочешь проверить, насколько близко от тебя ударит молния?
— Нет, нет, я тебя понял! Убери палец! Но послушай, большей глупости я ввек не слыхал. Напасть на них, спящих. Я не хочу даже слышать об этом… — задумчиво прошептал штурман.
— Тогда я нападу на них, я один. А ты? Ты будешь рыться в обломках и грабить выживших, если хочешь. Или нет, как хочешь. Мне все равно. Кто узнает, что это был ты, если тебя не схватят? Всякий невиновен, если нет улик, точно? Но я должен попасть на Луну! Должен оказаться в Ухнумане прежде, чем эхвиски сообразят, кто такой Гален Уэйлок!
Штурман мигнул большим коричневым глазом и склонил голову набок.
— А тебе-то для чего этот парень, Уэйлок?
— А ты знаешь, что душа Галена связана с моей женой? — возбужденно сказал Ворон. — Той самой девушкой, которую Мананнан видел в Эвернессе. Эта женщина, она такая дура! Она унесла самое могущественное… О, я имею в виду, конечно, что я ее очень люблю и должен найти ее прямо сейчас до того, как она возьмет… А, ну, я хотел сказать, до того, как она покалечит сама себя. Потому что я ее очень люблю, ну, ты понимаешь. Гален должен знать, куда убежала эта… э, глупая девчонка. Он должен найти ее душу. Это инстинкт.
— Если ты сумеешь позвать Луну, мы заключим сделку, приятель, — прошептал штурман. — И поплывем прямо к докам Ухнумана.
— Только без обмана, парень! Я глаз с тебя не спущу!
— Хар. Не беспокойся. Клянусь бородой Оберона, больше никакого обмана, совсем. Ар. Хар.
III
Ворон вскарабкался на нос судна, встал одной ногой на бушприт,[38] вырезанный в форме короля с крыльями летучей мыши, и запел:
О Сулва, ты духов свирепых обитель!
Край ледяной плоскогорий бесплодных,
Повернись же скорее, чтоб мог ступить я
На твою дальнюю темную сторону.
Мне мертвого света понятна измена,
Тобою свершенный известен мне грех.
Последний из падших, пади на колена!
Откройся, нижайшая сфера из всех!
Луна начала переваливаться через край мира и увеличиваться; горы, долины и океаны — серые, ослепительное белые или черные, они сверкали в лучах солнца. Но только половина лунного диска перешла через край; лунный ландшафт, усеянный выщербинами, молчаливый и выжженный, заполнил треть неба. На горизонте бледная вода лунного океана, оказавшегося прямо над кораблем, начала смешиваться с водой земного, отравленные рыбы начали всплывать вверх брюхом.
Лунный диск постепенно становилась все больше, но уже не так быстро. Наконец его рост остановился, он стал более широким и гладким, занял пол горизонта, потом больше половины. Горы на краю Луны оказались прямо на горизонте, и, как показалось Ворону, выгнулись настолько, что сами стали горизонтом.
Небесная голубизна растаяла, сменилась чернотой; Солнце, ужасное и дикое, сверкало на ночном небе, блестящие немигающие звезды смотрели сверху на безжизненное море.
Волны стали длинными, похожими на волны прилива, с более крутыми склонами и более высокими верхушками; они двигались слишком быстро, непривычно для глаза.
— Это Луна? — с удивлением спросил Ворон, почтительно и немного испуганно.
— Посмотрите назад, милорд, — быстро сказал штурман.
Ворон повернулся. Над кормой, по правому борту, висел серебряно-голубой полумесяц, увенчанный сверкающими арктическими зонами; по его поверхности бежали быстрые облака, из-под них выглядывала зеленая земля. По морю бежала дорожка Земного света. И между рогов огромного голубого полумесяца сверкали множеством огней человеческие города.
IV
Корабль горел.
Железный монолит, охраняющий порт, выстрелил еще одной струей расплавленного железа, которая брызнула на паруса и мачты. Пушки правого борта, у которых еще была живая команда, ответили, и небо заволокло белым облаком дыма. Ядра ударили по ржавым железным пластинам башни.
С двух сторон залив окружали базальтовые укрепления и стены, перед которыми поднималась высокая ступенчатая пирамида без окон, с верхушки которой в воздух взлетали стаи истошно вопящих вивернов и гарпий с бронзовыми крыльями; подлетая, они обстреливали корабль жидким дерьмом и вызывавшими рвоту струями дымящейся кислоты.
Пирамида нависала над безжизненной водой. На зубцах башен, торчавших из каждого бастиона, извивались тела; вонючий красно-коричневый поток крови стекал к пирамиде и лился дальше в залив.
Десантная команда успешно установила несколько бочонков с порохом у основания портовой башни, и Ворон взорвал их ударом молнии; башня наклонилась и едва стояла на полуразрушенном основании. Из нее катились шары отравленного клея, которыми она раньше вела огонь, и лилась светло-зеленая масса; дымящиеся ядовитые потоки, текущие от основания башни к морю, образовали целую паутину каналов.