Они продолжили путь. Леда спотыкалась. Песок в столичных сапогах, которые, кажется, не переживут и недели в Инезаводи, скрипел и впивался в ступни даже через чулки.
– Когда песня… мне захотелось… – Леда подавилась ощущением захлестнувшего ее счастья, такого чуждого, что ее замутило. – А ты? Ты ведь потащил меня обратно? Разве ты не слышал?
– Песня обещает мне то, что никогда не сбудется. А бабушка Лиса научила меня отличать одну ложь от другой.
Земля пружинила под ногами Леды – она будто шла по облаку. Стелющийся вокруг туман только усиливал эту иллюзию.
– Бабушка Лиса хорошо тебя воспитала.
– Только уши треплет так, что скоро они у меня отвалятся. Тогда уж точно ничего не услышу, – пожаловался Тиль, а потом прикусил язык, словно сказал уже нечто лишнее. Помедлив, гордо добавил: – Я оставляю ему всякие штуки…
Леда поперхнулась воздухом.
– Ты оставляешь Буяну всякие штуки.
– Да.
– Буяну, Узлу Ветров. Буяну с гадальных карт твоей бабушки.
Тиль остановился и одарил Леду взглядом, от которого в любом другом состоянии она бы ни за что не оправилась.
– Не надо было тебе за мной ходить. Ты его спугнула уже дважды, а ведь обещала помочь. Или слово ведьмы ничего не значит? – Он отпустил ее руку и показал ей два пальца. – Сколько пальцев?
Леда с уверенностью ответила:
– Четыре.
Тильванус Шторм со всем своим детским благодушием решил, что им нужно ускориться.
И Леда его послушалась.
Леда вспомнила Беневолента, сидя на кухне дома Штормов, на низенькой табуретке с зеленой подкладкой, которая была, кажется, даже старше бабушки Лисы. На эту табуретку Леда забиралась, когда дядя просил ее спеть гостям. После этого он долго шипел: леди ведь не пристало вставать ногами на стулья!
Лиса ушла кипятить воду для компресса, а с Ледой остался Тиль и несколько любопытных за дверью – общим голосованием дома было решено, что Леда нуждается в присмотре. Она не возражала. Не после того, как столкнулась нос к носу – если у этой штуки вообще был нос – с воплощением чьих-то кошмаров. Иллюстрацией с гадальных карт.
Леда вспомнила Беневолента, и это было похоже на удар молнии. Не то чтобы в Леду когда-нибудь попадала молния, но она вздрогнула всем телом и даже не сразу заметила, что Тилю удалось стащить с ее левой руки перчатку.
Леда вспомнила Беневолента и не могла понять, как умудрилась его забыть.
Он был ниже нее – и находил этот факт бесконечно забавным. Беневолент в любой толпе занимал немало места: в росте он Леде уступал, но в ширине плеч обгонял. Она и встретила его в толпе – в толпе, в которой он, огромный детина в безразмерном коричневом плаще, пытался затеряться. Кажется.
Воспоминания походили на вспышки: какая-то дурацкая шутка про Рыбных, синева на золоте, неподдельный интерес к ножницам. Наверное, это ее и подкупило. У Леды было мало друзей: все, кого она могла так назвать, остались в Инезаводи. Город-Гроздь подарил ей цель и дело, в котором она была действительно хороша. Ей хватало разговоров с мастером, Цеховыми учениками и незнакомцами. Последние в какое-то мгновение переставали ими быть: Леду узнавали торговцы на Всесветном рынке, механики в депо и смотрители нижних ветвей.
Беневолент был ее другом… ведь так? Она бы не стала рисковать своим будущим ради незнакомца. Почти наверняка. Конечно, Леда обменивалась шуточками и с фарлодскими торговцами, когда искала новые броши и ткани для юбок. Но те разговоры, что она вспомнила, были чуть более уютными. Вроде бы.
Ткачи, она согласилась изменить судьбу друга! Была настолько уверена, что у нее получится? Или ее слишком сильно просили? Почему, почему она согласилась? И что нить его судьбы делает здесь, в туманах далеко на западе… И что, если это совсем не его нить… Если она все-таки потянулась к какой-то из погасших и теперь, когда придет время, окажется узелком на Гобелене Тысячи Причин…
Тиль поймал ее взгляд, и Леда моргнула. Он осторожно держал ее за руку; рыжие брови вопросительно сдвинулись. Леда опустила глаза.
Ее никогда не ударяла молния, но, наверное, та оставила бы на ней похожие, пусть и менее аккуратные, следы. Шрамы, едва выступающие, будто нарисованные, тянулись от кончиков пальцев и выше, по ладони, по запястью – светлое на темном, словно трещины в глиняной вазе.
– Это… – Леда сглотнула.
Она не знала, как объяснить Тилю то, чего сама до конца не понимала. То есть, конечно, в техническом плане ей все было понятно: она не удержала направления, попыталась перехватить сопротивляющуюся магию, и та ударила по ней в ответ. Но…
– Ты знал, что Ледаритри тоже Шторм? – раздалось от двери.
Леда вздрогнула и обернулась.
Старатель, в отличие от бабушки Лисы, совсем не изменился. Он был древним еще в те времена, когда Леда носилась по скалам и пряталась от своих обязанностей. Кожа его стала такой темной, что морщины бросались в глаза не сразу: борозды в благородной земле. Удивительно, но седины в его темных волосах было не так уж и много. Если Лиса была всеобщей бабушкой, то Старатель Джарх – всеобщим дедушкой. Он научил Леду прислушиваться к земле и к музыке магических струн, видеть в полотне закономерности и чинить сломанное. Он был главной причиной того, что Леда уехала из Инезаводи. Нет, она не пыталась сбежать и от него, но именно он ее вдохновил.
Она не нашла сил подняться. Осталась на месте, беспомощно наблюдая, как округляются серые глаза Тиля. Он смотрел на нее совсем не так, как прежде.
– Правда?
Пусть Леда была когда-то Астарадой – этим именем отмечена ее кровь, и так будет всегда. Но «Шторм» вышили на ее душе, вплели в нить судьбы – какой бы она ни была. Леда кивнула, и Тиль просиял. Снова уткнулся взглядом в ее шрамы и выдохнул почти с восхищением:
– Тогда понятно, откуда на тебе столько молний.
Леда настолько удивилась, что не смогла ответить. А вот Джарх фыркнул и улыбнулся.
– В самом деле. Тиль, будь добр, проследи, чтобы Лили помыла руки.
Мальчишка с сожалением глянул на Леду, а потом легонько сжал пальцы и выпустил ее ладонь.
– Но ты все равно зря его спугнула, – сказал он напоследок и исчез за дверью, отгоняя оттуда и остальных обитателей дома Штормов.
Леда сглотнула и прижала руку к груди, словно надеясь, что это поможет Джарху забыть увиденное. Но Джарх, конечно, ничего не забыл.
– Здравствуй, Леда.
Старатель всегда называл ее полным именем и был единственным, от кого она не возражала его слышать. Похоже, удивление отразилось на ее лице, потому что Джарх вскинул мохнатые брови.
– Говорят, тебя теперь называют так, я ведь не ошибся? Леда Шторм, присланный из столицы Коготь. – Джарх махнул рукой на ее мундир. – Признаться, считал, ты станешь мастером Цеха. Или хотя бы механиком.
В горле Леды застрял комок. Она привыкла к людскому разочарованию, но если в ней разочаруется Джарх… Да что такое с этими Штормами? Почему они продолжают укалывать ее в самую суть? Так и должна действовать семья?
– Я… – Леда отняла от груди руку, сжала и разжала пальцы. – Здравствуй, Старатель Джарх.
Тот улыбнулся и протянул руки – аккуратно провел пальцами по молниям ее почти гладких магических шрамов.
– Выглядят так, словно прошло уже много лет… – удивился он. – А вторая…
Леда стянула зубами вторую перчатку. Правой руке досталось меньше – Леда была левшой. Она держала ножницы в левой руке, когда те раскалились и не выдержали напора сопротивляющейся нити.
Она почти ощущала, как повисает между ними вопрос: «Что ты сделала? Что ты хотела сделать? Разве ты не думала о последствиях?» Но Джарх промолчал. Потому что в первую очередь дом Штормов был ее домом, и не было главы дома добрее, чем Старатель.
– Что ж. – Джарх выпустил ее руки и поднялся. – Скоро ужин. Можешь остаться здесь, если захочешь, но сама знаешь, как у нас с местом. Девчонки подвинутся, конечно…
– Всё в порядке! – Леда тоже вскочила. – У меня комната в «Крае света». Так что…
Джарх проковылял к камину и постучал по каменной бабочке, выточенной в стенной кладке. Огонь поутих. В доме Штормов магические механизмы всё еще работали: Старатель давно не чинил их, но делал когда-то на славу. Леда могла бы предложить ему помощь. Вот только без ножниц она была практически бесполезна.
– Думаешь, после всего, что ты для нас сделала, мы отправим тебя в гостиницу без ужина?
Леда потупила взгляд. Джарх говорил не о тех несчастных горстках шпилек, которыми она успокаивала свою совесть. Кстати, об этом…
– Я думала, вы займете мо… особняк. – Леда скрестила руки на груди и кивнула куда-то в сторону верхнего яруса. Вроде бы.
Старатель невесело усмехнулся.
– Думаешь, соседям бы это понравилось?
Леда открыла было рот, чтобы возразить, – какие соседи? – но Джарх ее опередил.
– Штормы привыкли жить поближе к морю, – произнес он. – Но еще… ты видела, в каком он состоянии?
Леда закусила губу – заживающая ранка недовольно запульсировала – и приподняла плечи. Об этом она не подумала. Конечно, Лисе и Джарху было бы сложно поддерживать такой большой дом вдвоем – даже с помощью своих подопечных. Тех, кто не успел вырасти и упорхнуть из гнезда.
– К тому же мы все-таки заглянули туда! – Джарх жестом обвел окружающие их стопки одеял, знакомые стулья с зеленой обивкой и, конечно, работающее отопление. – Да и вдруг… – Он поймал взгляд Леды и тепло улыбнулся. – Вдруг ты бы вернулась. Пару комнат там вполне можно привести в порядок…
Джарх продолжал говорить что-то об отопительных нитях и нескольких заготовленных им светильниках, о плите, о платьях, которые оказались впору штормовым девчонкам, но Леда не особо прислушивалась.
Она не собиралась возвращаться в дом семьи Астарада. Не собиралась ведь?
– Дом Штормов в курсе, что под их крышей живет мальчишка, который выслеживает в тумане чудовище? – переменила тему Леда.
– О! – Джарх замер на полуслове, развернулся, и его меховая накидка оставила за собой след из пыли. – Так ты уже слышала. У мальчика богатое воображение. Пару лет назад он переполошил всех нас рассказом о том, что на пляж выбросило морского змея. Жадары похватали вилы и эти свои трезубчики, а нашли только