– Я так и знала! – воскликнула Соль. – Так и знала, что это твое первое дело! Не могли же отправить в нашу Ткачами забытую Незаводь кого-то опытного… – Сольварай осеклась, словно только сейчас поняла, как это звучит со стороны. – Ты не подумай, что я принижаю твои заслуги! Наверняка ты успела сделать кучу всего полезного, но… поджоги? Пропажи? Все эти великосветские интриги? Наверное, думалось, что здесь ты окажешься от них подальше.
– В Городе-Грозди поджоги происходят куда чаще, чем кажется, – отозвалась Леда. – Но этим, к счастью, занимаются в основном Утешители.
– Не удивлюсь, если этот хлыщ сам сделал что-то с Агатой… – Соль сжала кулаки и посмотрела в пол. – Слишком уж он тут активно вился, делал вид, что убит горем, помогал ее отцу… Ты видела его одежду? Промотал семейные деньги в каком-то сомнительном предприятии на севере и теперь жмется поближе к богачам.
– Сольварай, – одернула ее Леда. – Я не думаю, что он сделал что-то с Агатой.
– Но ты все равно заперла его и приставила к нему дружинников! Что ты нашла? Кроме пуговиц?
Затянутой в перчатку рукой Леда потянулась было к карману юбки, в которую перепрятала высохший бумажный комок. Но передумала.
– Что случилось с вашей фермой, Соль?
В повисшей тишине Леда услышала, как за стенкой Дерек шумно передвигает стулья в главном зале и как мелодично постукивают друг о друга ракушки в длинных светлых волосах Сольварай.
– Жизнь, – фыркнула наконец та. – Он успел наболтать тебе, будто мы держим Агату в заложниках, чтобы Дэси отдал нам нашу землю обратно? Мы с ребятами частенько вытаскивали его из рыбных котлов – идиот якобы шарился по ферме в поисках своей невесты.
– Думаешь, это такой красивый спектакль? – Леда присела рядом.
– Все еще думаю, да. Ты просто не видела его на том приеме… он меняет маски, как фокусник. Одна – для Агаты, другая – для ее отца, третья – для своих Рыбных друзей, и это ли не хуже всего – врать тем, кто верит? Человеку, бегущему от долгов, по-другому никак.
– Так что с фермой? – допытывалась Леда. – Может…
– Ничего, – Сольварай соскользнула с кровати и отошла к двери. – То есть, конечно, не ничего, но какое это имеет значение для твоего расследования? Мы можем пользоваться своей землей, просто теперь берем ее в аренду. За процент с продаж. Нам пока хватает. И это не повод похищать людей.
Леда задумчиво хмыкнула.
– Ты что, в самом деле думаешь, чтобы мы… чтобы я…
– Ваша ферма, – вдруг проговорила Леда. – Она ведь севернее маяка, на побережье.
– Да? Но какое…
– А пещеры под ним?
Сольварай осеклась. Медленно нахмурила светлые брови. Руки ее закрывали водопады белых волос, и Леда не видела, сжала ли она их в кулаки или пальцы ее были спокойны, как откормленные рыбы.
– В пещерах мы давно ничего не ставим. Там слишком опасно, ты же знаешь, – ответила Сольварай, а потом открыла дверь. – Прости, мне пора. Пецер обыщется – я сегодня обещала помочь ему со скатами. Какая-то важная шишка в Двужилье заказала целую партию для бала – посмотрела бы я на того повара, который сможет сделать из них что-то съедобное. Хотя выглядят эффектно, ничего не скажешь.
И Колючка Соль выскользнула из комнаты, но Леда уже выяснила то, о чем и не подозревала: в пещерах под маяком что-то было. И Сольварай об этом знала.
Глава десятая, в которой Леда раскрывает дело
Деж сам подкинул ей идею для следующего шага. Будь она настоящим Когтем, так бы и поступила – обыскала бы комнату, в которой Дэси разрешил ему остановиться. Она сомневалась, что он сделал что-то с Агатой, но в исчезновении ее он вполне мог быть виноват. Пусть даже косвенно.
Деньги на многое толкали людей – особенно людей, к ним привыкших. Мысль эта осела в мозгу Леды, словно хлопья тумана: она была знакомой. Она была когда-то чужими словами. Может, словами человека с золотистыми глазами и неуемной жаждой свободы? Кем нужно быть, чтобы позволить кому-то дотронуться до своей нити судьбы? В каком положении оказаться?
Леда перекинула через плечо сумку с тем, что теперь уже вряд ли ей поможет, – с остатками Цеховых записей, и новым пером, и высохшим комком письма, и злосчастной пуговицей, – и отправилась подальше от «Края света».
Для начала нужно было немного прийти в себя. Поговорить с Джархом о таинственной схеме – и, может, о Ваари. Поговорить о нем с Дежем, когда Леда будет к этому готова, а он – совсем нет. Перед ней было раскидано несколько кусочков головоломки, одной из тех, которые она совсем не умела собирать. Леда могла находить нити. Леда неплохо управлялась с ножницами. Вот и всё.
Леда нашла только одного пропавшего – того, кто по ее вине вообще перестал быть человеком. Какая-то ее часть – из тех, глубинных, отвечающих за инстинкт самосохранения, – шептала, что она может ошибаться. Но стало бы чудовище спасать ее – дважды? Нет, трижды, если считать первый вечер в Инезаводи, когда она брела в тумане с посылкой в руках и не знала, что ее ждет. Леда всего лишь хотела помочь. Леда всего лишь не хотела возвращаться.
Инезаводь тем временем кипела своим аналогом жизни: несколько человек торопились к площади то ли бездноплавательницы, то ли Ткача, парочка мальчишек чинила под навесом рыбацкую сеть, где-то стучал кузнечный молот. Обычные городские звуки, почти такие же наполняли по вечерам кварталы под ветвями Домдрева – только там, конечно, народа было куда больше, а тумана – куда меньше.
Сегодня он расползался по улицам низко, стелился жалкими клочками, совсем непохожий на ту непроницаемую стену, которая встретила Леду несколько дней назад.
Прошло всего несколько дней! Несколько дней, а с Ледой уже произошло больше, чем за все годы в Городе-Грозди. Там самым волнительным были экзамены и парады, может, тайные походы в подпольное механодепо – и работа над Алетеей… которую она уже никогда не соберет снова. Вряд ли от бедолаги осталось что-то, кроме жала.
Леда забежала в одну из лавчонок, обещавшую: «Любые повседневные товары для самого привередливого покупателя!», и купила у скучающей девицы несколько восковых шариков – затыкать уши. Она могла бы снабдить такими каждого жителя Инезаводи, но что-то подсказывало, что с чудовищем в качестве напарника ей скорее удастся разобраться с песенной проблемой. К тому же…
Леда снова вспомнила найденную в доме Ваари схему неизвестного механизма. Что, если кто-то знал про некогда населявших Инезаводь сирен? Что, если обвинить во всем чудовище куда легче, чем соседа, как и сказала Сольварай?
Что можно найти в пещерах под маяком? Кроме темноты и иногда Буяна?
Чтобы это выяснить, лучше заручиться поддержкой того, кто уже бывал там и не боится ни ледяной воды, ни темноты, ни потенциальной встречи с сиреной. Ведь на него – судя по тому, как ловко он утаскивал Леду подальше от песни, – сладкие обещания совсем не действовали.
Она остановилась у самой границы света и тени от недостроенного моста. Возвращаться на ночлег в «Край света» не хотелось: спать под одной крышей с потенциальным поджигателем было не лучшей идеей. Напрашиваться в дом Штормов? Тоже не стоило, еще и Тиль наверняка увяжется за ней. Он, конечно, мог уже куда-нибудь отправиться, и Леда надеялась, что он все-таки сдержит свою часть обещания. Оставалось только…
Леда подняла голову и вперила взгляд в край башенки своего родового поместья. Она сияла на солнце – в вышине его свет не сдерживали ни туман, ни сырость моря, ни черные тени города.
Нет. Нет, открывать двери, которые Леда намеренно оставила закрытыми, она не была готова.
Что ж, кто-то ведь должен был навестить Дэси. Расион Деж произнес это с таким нажимом, словно хотел, чтобы Леда к нему отправилась.
Сколько вообще тайн мог вмещать в себя один серый городок?
Дэси встретил ее подозрительным взглядом и знакомым окриком:
– Уходи, Астарада, тебе тут совсем не рады!
Он захихикал над собственной рифмой и попытался закрыть дверь. Леда настойчиво придержала ее.
– Мистер Дэси, мне нужно осмотреть комнату, в которой остановился мистер Деж.
– Что? Деж? Он, конечно, надоедливый малый и совсем не пара моей девочке, но что он такого натворил, если Благой Коготь хочет порыться в его грязном белье?
Леда вздохнула.
– Я расскажу вам все. Но давайте лучше поговорим внутри.
На этот раз он впустил ее. Молча распахнул дверь, отошел, кряхтя, в сторонку и замер в коридоре.
– Заходи уже давай, я очень занят!
Леда пересекла порог дома Дэси с замиранием сердца: в последний раз она была здесь давно, на одном из приемов. Даже не она, а Ледаритри Астарада – закованная в серебристую броню платья, закрытая кружевным щитом веера. Растерянная и одинокая под всеми этими латами. Мечтающая о побеге.
Особняк пришел в упадок: тусклые осветительные камни мигали, по стенам бежали трещины, а в коврах виднелись проплешины – в тон голове хозяина дома, почтительного мистера Дэси, сэра и благотворителя, последнего в своем роде.
Поговаривали, что у него был незаконнорожденный сын – и вообще немало подобных отпрысков, – но Дэси, хоть и производил впечатление ворчливого старика, не казался человеком, которому нет дела до своих детей. В конце концов, он единственный остался здесь, а не сбежал за Хребет – подальше от пропавшей дочери и пугающего настоящего.
Дэси был невысоким и сухоньким, немного сгорбленным, с прямым носом и мутноватыми серыми глазами. На месте Расиона Дежа – не поджигателя, но неслучившегося зятя – Леда тоже не оставила бы его одного.
Они прошли по длинному, освещенному только рядами розоватых тусклых камней коридору. Сапоги Леды выстукивали по паркету неровный ритм. Вскоре Дэси привел ее в огромную залу с единственным незашторенным окном, выходящим на внутренний садик и часть города. Отсюда было видно недостроенный мост, поросший травой и побитый ветрами, а также беседку и край обрыва, уходящий прямиком в море. Колокольная башня и маяк прорезали линию горизонта, как совсем чуждые конструкты, темные и лишние. Туман отсюда казался островками выпавшего снега, которого в Инезаводи почти не случалось.