– Стоять! Именем сэра Роббера, стоять!
Рыцари остановились. Замерли и крестьяне, устанавливавшие дыбу. Все, включая праздных зевак, столпившихся кругом, теперь смотрели на него.
– Стоять! – Грегори остановился и попытался привести дыхание в порядок. – Что вы делаете с моим слугой?
– Приказ сэра Генриха, – неуверенно сказал один из крестьян и вопросительно посмотрел на рыцаря, удерживавшего Милдрет.
– Твой слуга, как и ты сам, нарушил приказ лорда Вьепона, – произнёс один из рыцарей. Вблизи Грегори узнал наконец Альберта, который должен был охранять его ещё с утра.
– Он выполнял мой приказ!
– Хочешь в колодки вместо него?
Грегори замолк и, стиснув кулаки, перевёл взгляд на Милдрет. Та смотрела спокойно, будто не ожидала от него ничего, и это завело Грегори больше всего.
– Никто не смеет наказывать моего слугу, кроме меня! – прошипел он, шагая вперёд. – И я не знаю, как лорд Вьепон сумел отдать тебе приказ, если он сейчас далеко в Палестине!
По рядам крестьян прошёл шепоток, а когда Грегори обвёл ледяным взглядом толпу – мгновенно наступила тишина.
– Я – сын лорда Вьепона, – Грегори снова развернулся к сэру Альберту. – Если мой отец вернётся, он заставит тебя ответить за то, что ты оскорбил его наследника. Если же он не вернётся – я сам посажу в колодки тебя. Уверен, что променяешь свою честь и свою жизнь на полгода за верхним столом?
Грегори остановил взгляд на сэре Альберте, и какое-то время тот так же пристально смотрел на него, а затем отвёл взгляд.
– Освободить мальчишку, – приказал он. Затем снова вскинул взгляд на Грегори. – Только из почтения к твоему отцу.
– Само собой.
Грегори шагнул к эшафоту и, подхватив на руки Милдрет, понёс её через двор.
– Опять ты во что-то влипла, – тихонько сказал Грегори.
Милдрет не стала спорить. Она и без того еле держалась на ногах.
Только поднимаясь на второй этаж, Грегори заметил, что Милдрет с трудом наступает на правую ногу.
– Что произошло? – спросил он строго, укладывая её на кровать и опускаясь рядом с ней.
Милдрет прикрыла глаза.
– Я просто спросила про пряжку… хотела потянуть время, но второй… сэр Оливер… обернулся… и увидел, что тебя уже нет…
Милдрет покачала головой.
– Прости.
Грегори поджал губы и на секунду прикрыл глаза.
– В следующий раз будь осторожней, – сказал он, а про себя подумал: «Нам обоим нужно быть осторожней теперь». – Что у тебя с ногой?
Милдрет покачала головой.
– Это давно уже… – сказала она. – Никак не пройдёт.
Грегори нахмурился и, положив руку ей на бедро, несильно сжал. Милдрет чуть обмякла и выгнулась навстречу, наслаждаясь этим прикосновением, таким непохожим на все те, что она испытывала до сих пор. Грегори даже забыл ненадолго о том, что собирался сделать – он любовался нежным горлом, выставленным напоказ, будто для поцелуев, выгнутым дугой телом, запрокинутой головой и ресницами, трепетавшими будто крылья бабочки на ветру. Рука его против воли двинулась совсем не туда, куда следовало, пропутешествовала по животу Милдрет в направлении груди и остановилась, когда до Грегори дошло, что он делает. Он качнул головой, развеивая наваждение, и, проведя рукой вниз, сжал ногу Милдрет ещё раз, теперь ближе к колену. Та легонько застонала. Грегори спустился ещё ниже, и, когда стиснул пальцы в третий раз, Милдрет вскрикнула в голос и распахнула глаза, полные обиды.
– Тихо, – Грегори мягко накрыл её губы другой рукой. Они были мягкими на ощупь и тёплыми, так что Грегори с трудом подавил желание перейти к изучению этого места на теле пленницы. – Лежи, я травницу позову и попрошу обед.
– Я сама, они не то принесут.
– Ничего, переживу.
Грегори встал и, подойдя к двери, постучал в неё. Дверь приоткрылась, и в щели тут же показалось лицо одного из рыцарей.
– Вы избили моего слугу, – сказал он. – Если хотите, чтобы я забыл об этом – позовите травницу и принесите еды.
Рыцарь выглядел недовольным, но, пробормотав что-то неразборчивое, стал выполнять приказ. Дверь закрылась, а когда открылась в следующий раз, на пороге уже стояла травница – пожилая полноватая женщина с растрёпанными волосами и подносом в руках.
– Что теперь? – спросила она недовольно.
– Колено посмотри, – приказал Грегори и сам сел в изголовье кровати, чтобы лучше видеть, как женщина будет выполнять свою работу.
Прощупав колено, та покачала головой.
– Почему не заметила в прошлый раз? – спросил Грегори резко, поймав её встревоженный взгляд.
– Да ничего страшного, – поводив пальцами по ноге Милдрет ещё некоторое время, сказала она. Милдрет тем временем стискивала зубы от боли и в какой-то момент невольно вцепилась в руку Грегори, оказавшуюся на подушке рядом с её рукой. Грегори вздрогнул, почувствовав её прикосновение, но тут же перехватил ладонь девушки и стиснул в собственных пальцах, передавая той своё кажущееся спокойствие. Внутри у Грегори по-прежнему была сумятица, но он не собирался показывать это при чужих.
– Просто молоденький ещё, – продолжила травница, – надо бы не запустить. А у него сегодня ещё хуже, чем вчера. Бегал куда? Тяжести таскал?
Милдрет молчала.
– Дрался может быть?
– Не будет, – отрезал Грегори. – Ни таскать, ни бегать, ни всё остальное. Ты сейчас можешь чем-то помочь?
Травница кивнула.
– Я вечером отвар принесу. Пусть полежит пару дней – а там, может, воспаление пройдёт.
Поблагодарив травницу, Грегори выпроводил её вон и принялся за обед. Как и накануне, половину он оставил Милдрет и ещё какое-то время сидел, наблюдая, как та ест. За те месяцы, что они не виделись, Милдрет заметно исхудала. Губы её обветрились, а под глазами залегли тени, которых раньше Грегори не замечал.
«Если бы у меня был дворец в столице, – подумал он, – я бы купал её в благовониях. Запер бы дома, чтобы она не смела портить руки мечом. Хотя нет, я всё-таки хочу, чтобы она занималась со мной с мечом…» – где-то на этом месте в мыслях Грегори начинался сумбур, потому что он никак не мог решить, чего же он хочет от невозможно красивой шотландки, которая сидела перед ним.
Он вроде бы и понимал, что Милдрет не годится ему в невесты и относиться к ней как к благородной даме было бы смешно, и в то же время хотел от неё того, о чём шептались мальчишки – держать её за руки, целовать ключицы… И конечно, всё это – и руки, и ключицы – должно было быть нежным и холёным.
С другой стороны, Грегори равнодушен был к деревенским болтливым девчонкам и к высокомерным, будто шест проглотившим аристократкам, которых видел в столице. Он не хотел делать из Милдрет одну из них. Он хотел, чтобы Милдрет была Милдрет. Чтобы можно было ходить с ней вместе на реку, хвастаться новыми трюками, которые он научился делать на коне… Хотелось ещё раз повторить тот упоительный момент, когда он увидел Милдрет в первый раз, когда их взгляды встретились на острие жизни и смерти – и миг этот хотелось растянуть на всю жизнь.
– Я занимаю твою кровать? – спросила Милдрет неловко, пытаясь сесть.
Грегори в недоумении посмотрел на неё. Потом так же растерянно огляделся по сторонам. Кроме его кровати в комнате были ещё два сундука, а больше не на что было сесть, не то что лечь.
Вообще-то, если бы не нога, Милдрет можно было бы уложить и на сундуке – в столице самого Грегори клали спать именно так. Но Грегори этого до жути не хотел, потому что тогда нельзя было бы ощупывать Милдрет со всех сторон, обнимать и прижимать к себе.
– Нет, – сказал он и сам подтолкнул Милдрет вглубь кровати, чтобы улечься рядом с ней. – Будешь спать со мной. Будешь согревать мне постель зимой.
Милдрет закрыла на секунду глаза. Её стремительно отпускало. Прошлую зиму она провела на полу, и это была самая страшная зима в её жизни, а ведь тогда сэр Генрих ещё считал её заложником, а не пленницей.
– Ты чего? – спросил Грегори.
Милдрет покачала головой и ткнулась лбом ему в плечо, забывая, что между ними пролегла пропасть, что Грегори был господином, а она – его служанкой.
Грегори тут же притянул её к себе и, стиснув на секунду, погладил осторожно по спине.
– Всё хорошо, – прошептала Милдрет, не открывая глаз, и вопреки словам судорожно стиснула пальцы у Грегори на плече.
– Я ей правду сказал, – произнёс Грегори растерянно, всё ещё не понимая, что должен говорить, – ты полежи несколько дней. Я рыцарей заставлю нам служить. Не станут же они меня голодом морить.
Милдрет кивнула и плотнее прижалась лбом к его плечу. Первый накативший на неё приступ острой жалости к себе уже прошёл, и теперь она просто пользовалась тем, что Грегори позволяет себя обнимать. Ни с кем Милдрет до сих пор не была настолько близка физически, как с Грегори сейчас, и эта возможность просто обнять кого-то, погрузиться в чужое тепло, оказалась неожиданно сладкой.
Рука Грегори тем временем перебралась к ней на затылок и принялась разбирать спутанные волосы по прядкам. Пальцы его то и дело легонько щекотали основание шеи Милдрет, заставляя ту улыбаться.
– Завтра же нужно достать тебе гребень, – сказал он.
– Зачем?
– Хочу, чтобы ты услаждала мой взор.
Милдрет хихикнула.
– Тогда и тебе тоже.
– А мне зачем? – фыркнул Грегори. – Не собираюсь никого услаждать!
Милдрет приподняла голову и, продолжая улыбаться, посмотрела на него.
– Ты очень красив, Грегори. Это будет располагать к тебе людей не хуже твоих угроз.
Грегори прикусил губу. Взгляд его невольно упал на губы Милдрет, двигавшиеся совсем рядом с его собственным ртом, и все усилия сосредоточились на том, чтобы удержать себя в руках.
– Хорошо, – только и смог выдавить он. Затем, резко высвободившись, отвернулся и, подложив локоть под голову, сделал вид, что собирается спать.
Глава 25
Грегори изнывал от безделья.
Он не привык сидеть в помещении целыми днями и медленно сходил с ума от того, что нельзя было хотя бы просто размять ноги.