– Что?
– У тебя глаза отливают сапфиром, – Грегори улыбнулся. – А обычно они серые, как туман над рекой.
Милдрет сглотнула и покосилась на торговца.
– Я хочу изумрудную, – сказал наконец Грегори, демонстрируя тому свой выбор. – И скажите дяде, пусть присылает портного. Его ливрея должна быть того же цвета, что и мой плащ.
Ещё неделя ушла на примерки. Милдрет чувствовала себя не в своей тарелке, когда молоденькая саксонка обмеряла её со всех сторон, не упуская возможности ощупать руки и живот. Ещё более смущал жадный взгляд Грегори, который наблюдал за происходящим, сидя на кровати.
А затем пришла её очередь стискивать зубы и наблюдать, когда девчушка перешла к бицепсам господина. Грегори же провожал её движения ласковым взглядом и, кажется, веселился.
Всё было готово через десять дней, а в конце второй недели наступило лето, и на первую пятницу июня был назначен пир.
Юная Ласе уже прибыла, но ни Грегори, ни Милдрет не встречались с ней, так как по-прежнему не бывали нигде, кроме тренировочной площадки. Зато оба видели, как въезжал в замок обоз, содержимое которого было прикрыто мягким бархатом. Как собирались доверенные рыцари, чтобы снять ткань, и как из неё показался огромный по меркам Грегори и Милдрет руанский витраж, изображавший, как пояснила Милдрет своему господину, сцену в Гефсиманском саду. Витраж устанавливали на следующий день в спальню, которую выделил себе сэр Генрих после отъезда Роббера, а Грегори и Милдрет продолжали звенеть мечами.
Грегори все две недели пребывал в мечтах о встрече с сестрой. Милдрет оставалась мрачна и слушала его молча. У неё не было сестры.
Когда же наступил день пира, она и вовсе была готова ко всему, но самые худшие её ожидания так и не оправдались.
Грегори усадили за верхний стол, рядом с сенешалем, а Милдрет в новой ливрее изумрудного цвета должна была ему прислуживать. Эта обязанность уже стала для неё привычной, хотя она и чувствовала себя неловко от того, что как никогда отчётливо понимала разницу своего с Грегори положения.
Грегори, впрочем, на протяжении всей первой части пира норовил накрыть её руку своей. Время от времени он отклонялся назад, чтобы шёпотом спросить, чего из закусок оставить Милдрет, и то и дело передавал ей бокал с вином – «проверить, не отравлено ли оно».
Милдрет старалась не смотреть на центр зала, где сейчас выступали акробаты, а ровно год назад стояла на коленях она сама. Поэтому она первой заметила, как расступились портьеры, и в зал вошла небольшая процессия, состоящая из девушки лет пятнадцати с длинными чёрными волосами, уложенными в косы, и двух монахинь. Девушка не походила на Грегори ничем, кроме цвета волос. Даже глаза у неё были синие, как васильки, и само лицо казалось куда более мягким, даже округлым. Милдрет не стала обращать внимание Грегори на её появление, но тот заметил всё и сам. Поднялся и двинулся вдоль скамеек к леди Ласе.
Завидев его, девушка присела в реверансе, и Грегори тут же склонился в полупоклоне, чтобы поцеловать её пальцы. Милдрет скрипнула зубами – никогда ещё она не замечала, чтобы Грегори знал этикет.
Стоя на своём месте, она наблюдала, как Грегори что-то рассказывает Ласе, улыбаясь при этом одним уголком губ, от чего в лице его появлялось что-то кошачье. Слова он подкреплял жестами – и до сих пор Милдрет не замечала, чтобы Грегори умел так изящно махать руками, разве что если в них был меч.
Милдрет снова скрипнула зубами, когда Грегори указал гостье на пустовавшее место по левую руку от него, и оба вернулись назад – туда, где стояла шотландка.
Больше Грегори в этот вечер на неё не оглядывался. Из-за спины Милдрет прекрасно слышала, как Грегори рассказывает Ласе о своих подвигах и трофеях, и кроме истории о похищенном у шотландцев скоте, которую Милдрет слышала до сих пор только мельком от других слуг, в его речах активно фигурировала история о первом походе на Армстронгов, где он захватил себе пленника и слугу. Ласе заливисто смеялась нежным голоском, и когда дело дошло до последнего рассказа, даже посмотрела на Милдрет – с любопытством, как на редкую бабочку.
– Он не плох, – сказала она. – А обучен хорошо?
– Сделает всё, что я скажу. Так, Данстан?
Больше всего Милдрет в эту секунду хотелось макнуть Грегори лицом в его недоеденное жаркое, но она улыбнулась и вежливо произнесла:
– Да, мой господин.
После пира Ласе осталась ночевать в общей зале, в нише, отгороженной гобеленами, а Грегори снова проводили в его башню. Всю дорогу он мечтательно улыбался и молчал, а когда они с Милдрет уже оказались в спальне – едва скинув обувь, завалился на кровать, отвернулся к стене и уснул.
Глава 28
На следующее утро проснулся Грегори с трудом, зато на тренировке дубасил по подставленному Милдрет щиту с тройной силой, будто всерьёз решил разрубить его надвое.
Милдрет смиренно держала оборону, не пытаясь перейти в нападение, от чего Грегори становилось скучно. Впрочем, в башню возвращаться он всё равно не хотел.
Так продолжалось до тех пор, пока двери донжона не открылись, выпуская наружу знакомую уже процессию из заспанной Лассе и двух сопровождавших её монахинь.
Грегори тут же замер, пропуская удар, так что Милдрет едва успела остановить меч. Взгляд его был прикован к Ласе, мило потягивавшейся и сонно потиравшей глаза.
Грегори, не обращая внимания на замерший в паре сантиметров от его плеча клинок, шагнул вперёд, вплотную к Милдрет, и шепнул ей на ухо, опаляя горячим дыханием кожу:
– Правда, хороша?
Милдрет поджала губы и покосилась на девушку, появившуюся из дверей замка.
– Мне трудно судить, – процедила она, – я мало что понимаю в англичанках.
Грегори бросил на неё насмешливый взгляд.
– А что, у шотландских девочек грудь в другом месте?
Милдрет покраснела. Ни с кем и никогда она не обсуждала подобные вещи так откровенно, а всё, что происходило между мужчиной и женщиной, знала только в трактовке Святого Августина.
Грегори, впрочем, и не ждал особо ответа. Едва встретившись взглядом с кузиной, он уже перестал замечать Милдрет рядом с собой. Изобразил витиеватый поклон, который видел в столице, и замер в нижней точке, не отрывая от неё взгляда.
Ласе поморгала ещё, стряхивая с ресниц последние крохи сна, и, шурша юбками, направилась к ним.
– Доброе утро, мой дорогой брат.
– Просто Грегори, – не спрашивая разрешения, Грегори ловко поймал её руку и коснулся губами тонких пальчиков. – Мы ведь знали друг друга ещё детьми, моя дорогая Ласе.
Девушка улыбнулась и снова сонно моргнула.
– Тебе уже показали замок? Я бы мог… – Грегори кинул короткий взгляд на охрану и замолк.
– Нет-нет, – Ласе замахала руками, – я не так давно была здесь, чтобы всё забыть. Но ты бы, и правда, кое-что мог для меня сделать.
– Что именно?
– Отец хочет завтра утром устроить большую охоту. Он говорит, мне будет полезно отправиться в лес вместе с вами, и я с ним согласна – видеть не могу этих проклятых каменных стен, – она наморщила курносый нос.
Грегори грустно улыбнулся и кивнул. Он их тоже видеть уже не мог. Только если Ласе выбралась из своей монастырской тюрьмы хотя бы на лето, то Грегори предстояло провести в своей ещё много месяцев.
– Я спросила отца, поедешь ли ты, но он сказал, что ты никуда не выбираешься из замка? Почему?
Грегори открыл рот и замолк. Покосился на Милдрет в поисках поддержки, и та, скрипнув зубами, произннсла:
– Господин Грегори плохо чувствует себя с тех пор, как побывал в последнем походе.
– Но прошёл уже почти год! – Ласе широко распахнула глаза. —Грегори, я уверена, что ты просто притворяешься, чтобы не делать то, что говорит мой отец. Поехали с нами? У меня есть два сокола, – она хитро улыбнулась, – одного я могу подарить тебе.
Грегори стиснул зубы и кинул взгляд сначала на стражников, затем снова на Милдрет. Но ответа так и не пришло ни с одной, ни с другой стороны.
– Я постараюсь придумать что-нибудь, – сказал он наконец и натянуто улыбнулся.
– Придумай, пожалуйста, – Ласе на секунду стиснула его руку и тут же смущённо отвела взгляд. – Мне так скучно будет среди стариков и грубых рыцарей. Ты здесь единственный, с кем мне было бы интересно провести эти дни.
Милдрет, стоявшая за спиной у Грегори, крепче стиснула пальцы на рукояти меча.
– Я верю, что у тебя получится выбраться, – Ласе улыбнулась.
– Ты только об этом хотела попросить? – спросил Грегори, когда она замолчала, и в разговоре наступила недолгая пауза.
– Нет, – Ласе игриво склонила голову набок. – Я сказала, что хорошо помню замок, но, если честно, не представляю, где бы здесь можно было искупаться сутра. Может быть, ты или твой слуга сможете мне показать?
Грегори закрыл глаза и, мгновенно увидев перед мысленным взором обнажённую Ласе, тут же снова открыл.
– Милдрет покажет, – сказал он сухо. – А я пока постараюсь решить наш вопрос. Иди, Милдрет.
– Мне нужно отнести оружие в башню, – попыталась возразить Милдрет, но Грегори лишь качнул головой.
– Стражники отнесут. Выполняй приказ.
Проследив за тем, как процессия, пополнившаяся Милдрет, удаляется в сторону речной заводи, Грегори глубоко вздохнул и направился в большой зал.
Сэр Генрих уже принимал, и Грегори, минуя длинную очередь просителей, остановился сразу перед его троном.
– Завтра я еду на охоту, – сообщил он.
Приближенные, стоящие за спиной у наместника, обменялись красноречивыми взглядами.
Сэр Генрих высоко поднял густые брови и, наклонившись вперёд, посмотрел на него.
– Кто это? – спросил он.
– Не валяй дурака… – Грегори подумал и добавил. – Мой лорд. Если не хочешь, чтобы я высказал все свои претензии здесь, при всех. Я бы мог поехать и без твоего разрешения. Так что я просто уведомляю тебя – я еду на охоту. Мне нужно два лука и два коня.
– Ты снова собираешься давать оружие своему шотландцу? – сэр Генрих поморщился, но на главную просьбу внимания не обратил.