Незадолго до рассвета они с Милдрет вернулись в башню и, смотав верёвку, стали снимать плащи.
Грегори внимательно наблюдал за каждым движением Милдрет – движения эти были ломкими и неловкими, будто та боялась сделать что-нибудь не так.
Милдрет поймала его взгляд и, стушевавшись ещё сильней, замерла, придерживая плащ рукой.
– Не передумала? – Грегори шагнул к ней.
Милдрет покачала головой.
Грегори отобрал у неё плащ и отбросил прочь. А затем медленно, опасаясь спугнуть, принялся расшнуровывать рубашку Милдрет. Расшнуровав ворот, он тут же коснулся губами открывшегося кусочка кожи между ключицами и затем делал так, едва обнажив новый участок тела – чуть засучив Милдрет рукава поцеловал каждое запястье, затем приподнял рубашку и поцеловал живот возле пупка, и стал медленно двигаться поцелуями наверх.
Милдрет постепенно расслаблялась.
Когда Грегори вернулся к её горлу и принялся выцеловывать ожерелье вокруг шеи, Милдрет уже гладила его плечи, пытаясь дотянуться до края рубахи.
Грегори запрокинул голову, вглядываясь в её лицо, и, не найдя там сомнений, подтолкнул Милдрет к кровати. Затем стянул с неё остатки одежды и торопливо принялся раздеваться сам.
Милдрет следила за его движениями, не отрывая взгляда от гладкого гибкого тела с едва заметными бугорками мускулов. Кожа Грегори была бледной, несмотря на желтоватый блеск свечи, и ни единой родинки не было на ней. Только когда Грегори оказался полностью обнажён, Милдрет попыталась перевернуться на живот, но Грегори тут же остановил её.
– Не так, – шепнул он, раздвигая колени Милдрет и устраиваясь между них. – Хочу видеть твоё лицо.
Он осторожно провёл раскрытой ладонью по внутренней стороне бедра Милдрет, поднимаясь к промежности – в теле девушки с каждой секундой сильнее разгорался огонь. Грегори со своего места почти видел, как пульсирует, сжимаясь, вход.
– Он сказал… – произнесла Милдрет и рукой скользнула между собственных бёдер, пытаясь прикрыться рукой.
– Не вспоминай о нём, – Грегори резко перехватил её руку и на секунду до боли стиснул запястье, оставляя красные следы. – Я всё сделаю для тебя.
Милдрет кивнула, стремительно расслабляясь от звуков этого голоса, уверенного, но отдающего обманчивой мягкостью бархатистых тонов.
– Я люблю тебя, – прошептал Грегори, склоняясь над Милдрет и покрывая поцелуями её живот. Рука Грегори теперь опустилась к промежности девушки, огладила складочки и спустилась вниз, очерчивая вход. Палец покружил по краю и чуть вошёл внутрь, от чего Милдрет тут же рвано выдохнула.
– Больно, – шепнула она.
Грегори убрал руку и, смочив палец слюной, попробовал ещё раз.
Теперь палец входил чуть легче, и Милдрет ощутила сосущее голодное чувство, как будто тело требовало ещё. Она прогнулась, пытаясь насадиться чуть сильней, и Грегори, осмелев, стал медленно ласкать её, продолжая целовать живот, а затем и грудь. Мягкие холмики с затвердевшими розовыми бусинками соском манили к себе, так что Грегори хотелось каждый дюйм её тела попробовать на вкус.
Милдрет всё сильнее прогибалась навстречу, сначала просто мягко насаживаясь на пальцы Грегори, а потом уже попросту трахая ими себя, и, смазав слюной собственный член, Грегори наконец вошёл.
Милдрет выгнулась, хватая ртом воздух.
– Прекратить? – спросил Грегори, тут же замерев.
Милдрет наградила его злым взглядом и, притянув к себе, сама принялась целовать. Бёдра её качнулись навстречу, насаживая тело на член Грегори ещё плотней. Жажда накрыла её с головой, желание почувствовать Грегори так глубоко, как тот только мог войти – и Грегори, уже не сдерживаясь, изо всех сил рванулся внутрь неё, подчиняясь той же, одной на двоих жажде, желанию слиться в одно.
Руки его скользили по вспотевшему телу Милдрет, отыскивая те чувствительные уголки, которые он уже успел изучить, наслаждаясь тугой упругостью, спрятанной под нежной кожей – и руки Милдрет отвечали ему, стискивая спину, бёдра, плотно сжимали, пятки скользили по ягодицам, подталкивая ещё глубже, так глубоко, как он только мог войти.
Они сцепились как два репейника, не замечая уже ни боли, ни удовольствия, только эту всеобъемлющую жажду, не вслушиваясь в эхом разносившийся по комнате шёпот: «Ещё…» Кто из них шептал, Грегори понять уже не мог.
А потом всё кончилось – резко и быстро, одним оглушительным всполохом, в сто раз более ярким, чем всё то, что они оба испытывали до сих пор, и Грегори рухнул Милдрет на грудь, продолжая обнимать её, чувствуя, как липкая влага растекается по животу, но не в силах сделать ничего.
Они лежали так почти неподвижно, и Милдрет гладила его по волосам и спине, то и дело стискивая пальцы где-то у лопаток. Грегори не хотел отпускать её, и, хотя в этом уже не было нужды, продолжал просто наслаждаться теплом.
Глава 38
Наутро Грегори решил, что дожидаться помощи от Доба не будет.
Несколько минут он разглядывал лицо Милдрет, в нарушение всех правил проспавшей завтрак, потом легко поцеловал её в висок и, спрыгнув на пол, забарабанил по двери.
Когда сонный рыцарь отпер замок с другой стороны, Грегори, не тратя времени на приветствия, приказал:
– Принести кровать, которую я привёз из Шотландии. Мой письменный стол. Кресло. И, пожалуй, коллекцию шотландских книг.
– Сейчас? – поинтересовался рыцарь, бросив быстрый взгляд за окно, где едва поднялось над горизонтом восходящее солнце.
– Не вижу, по каким причинам я должен ждать ещё, вам следовало бы сделать это без напоминаний неделю назад.
Скрипнув зубами, рыцарь принялся выполнять приказ, а Грегори вернулся в кровать и, забравшись одной рукой под одеяло, пощекотал Милдрет гладкий живот. Та задёргалась, пытаясь прикрыться локтями, но в итоге лишь оказалась целиком у Грегори в руках. Юноша притянул её к себе, укладывая на колени, и ещё раз поцеловал, на сей раз уже в губы.
Милдрет приподняла веки.
– Как ты? – спросил Грегори, не отрывая взгляда от её глаз. Милдрет обхватила его поперёк живота и, чуть подтянувшись, пошевелила бёдрами.
– Ничего особенного, – сообщила она. Грегори, как ей показалось, погрустнел, и Милдрет поспешила добавить. – В смысле, не больно совсем. А ты очень даже особенный, – Милдрет окончательно стушевалась и уткнулась носом Грегори в живот.
Грегори провёл ладонью по спутанным волосам любимой и, подтянув её так, чтобы губы оказались у самого уха Милдрет, шепнул:
– Это незабываемо, быть в тебе, – Грегори коротко коснулся её губ и сам уткнулся носом Милдрет в висок. Вдохнул незнакомый запах – секса, пота и недавней скачки, и, наконец отстранившись, произнёс: – Принеси завтрак. Ты сегодня проспала.
Милдрет заглянула напоследок ему в глаза, так же коротко поцеловала и соскочила на пол.
Она была на кухне, когда, исполняя приказ Грегори, в комнату на третьем этаже рыцарской башни принялись по частям вносить разобранную кровать.
Грегори стоял у окна, скрестив руки на груди, и равнодушно наблюдал за работой плотников.
– А что делать со старым столом? – спросил один из работников, и Грегори, подойдя к названному предмету, принялся задумчиво дёргать ящики на себя.
Стол был неплох, и Грегори знал его уже давно. Он принадлежал Тизону, и именно поэтому Грегори не хотел оставлять его у себя.
Он открыл один из маленьких ящичков под столешницей, который всегда был заперт, когда они с Тизоном жили здесь вдвоём, и замер на секунду, увидев конверт со сломанной печатью.
– Я пришёл, – раздалось от двери.
Грегори быстро спрятал за пазуху письмо и повернулся ко входу.
– Вовремя. Меня как раз спрашивали, что делать с твоим столом.
Тизон, стоявший в проёме, выглядел осунувшимся, но спину держал прямо.
– Отнести ко мне, само собой. Если ты настолько богат, что тебе не нужен стол.
Грегори усмехнулся.
– Как видишь, мне легко далось то, чего ты добиться так и не смог. Всё ещё считаешь, что я слишком мал?
– Я в этом уверен, – Тизон скрестил руки на груди. – Ты об этом хотел поговорить?
Грегори окинул глазами рабочих.
– Да… – сказал он негромко и немного растерянно, – но сейчас не самый удачный момент.
– Подойдёт любой. На твой вопрос я отвечу: «Нет».
– «Нет»?!
– А если ты спросишь моего совета – на что я уже перестал надеяться – то я скажу тебе: женись на Ласе. Так будет лучше для всех.
– Но, Тизон!
– Тебе придётся жениться, Грегори! А так ты сможешь установить в замке мир на долгие годы. Ты – рыцарь. Ты будешь служить Генриху и будешь свободен, как сам этого бы хотел. Титул лорда не для тебя – по крайней мере сейчас. Быть может, через десять, двадцать лет…
– Вон! – Грегори сжал кулаки. – Он вышвырнул тебя, Тизон. Вышвырнул из этой башни, а завтра вышвырнет из-за стола. И ты по-прежнему будешь на его стороне?
– Я на стороне дома Вьепон!
– Вон… – повторил Грегори.
Тизон пожал плечами и выполнил приказ.
Вечером того же дня в башню пришло первое письмо. Его принёс мальчишка, найденный Артуром, а Милдрет читала вслух, сидя за новым трофейным столом.
– Рад сообщить вам, молодой лорд, что всегда был верен вам… всегда надеялся, что однажды вы вступите в свои права…
– Давай ближе к делу, – Грегори сидел на полу, прислонившись спиной к боковой стенке стола, и грел ноги у очага. В руках он нянчил свободную руку Милдрет и с сожалением рассматривал оставшиеся на запястье некрасивые синяки. – Он поможет или нет?
– … так… погоди… вот… «Я был бы рад поддержать вас в ваших начинаниях, если бы не обязательства, связывающие меня с лордом Донатон. Если бы вы изволили оплатить мои долги, то я, безусловно, был бы во всём на вашей стороне»…
Грегори присвистнул.
– И этот человек учил меня почитать родителей и никогда не играть.
– Ну, он не сказал, что он эти деньги именно проиграл, – заступилась за капеллана, приславшего письмо, Милдрет. – Просто… что долг нужно оплатить.
– Это не проблема, –