Впереди гораздо более густой толпой расположились уже знакомые мне аристократы Каррии, причем не рядовые, а именно лидеры кланов с ближайшими помощниками и наследниками. Хо, Гиусы, Бадены, Хогви… Я помнил их всех на трибунах рядом с Кариком, и вот сегодня они пришли доказать верность своему истинному хозяину. И опять Атон показал себя. Ему не нужна была сила воинов внутреннего города, ему нужна была именно преданность. И поэтому те, кто обычно предпочитал отсиживаться за чужими спинами, сегодня вышли на поле боя.
По той же причине, думаю, пришли и Короли Вечных равнин, чей владыка так неосмотрительно их подставил. А вот духов Кровавых полей не было. Судя по всему, это из-за того, что их должен был принудить к верности Охотник, но я так не вовремя попался ему на пути. Да и Карик со Старухой явно сохранили свое влияние в отличие от своего темного собрата.
– Кот, мы пришли остановить тебя! – голос Атона гремел на десятки километров. – Ты собрался уничтожить чужую стихию, не думая о последствиях! Это всего лишь паразит, который не несет никакой особой опасности, силы же, что ты призвал, могут уничтожить все мироздание! Ты – вот истинная опасность! И я как хранитель мира сегодня остановлю тебя раз и навсегда!
Речь Атона была полна эмоций, силы и пафоса, она ввинчивалась в сознание, провоцируя ответить. Так и хотелось прыгнуть с головой в предложенную мне канву спора. Заявить, что чужак – зло. Что нельзя считать попутным ущербом тысячи уничтоженных им представителей стихий. Правда, это все имело бы смысл, собирайся я действительно уничтожить сердце этого мира. Атон считал, что раз я здесь, у меня просто не будет другого выбора.
Вот только он был, мы нашли его, и слова бывшего демиурга, который немного запоздал со своим появлением, не несли в себе никакого смысла. Казалось бы, надо просто сказать об этом, и его союзники от него отвернутся… Вот только, увы, это никогда так не работало. Справедливость – это не самоцель, надо смотреть не на заявленные идеалы напавшего на тебя союза, а на реальные причины, которые связали вместе его членов. Так Бо, Петрович, аристократы Каррии и Короли равнин – все они пришли к Атону не ради борьбы за мир. Они выбрали его как сильнейшего, и что бы я ни сказал, это не изменит их решения, просто потому что слова не делают других слабее.
Когда очень нужно, можно убедить даже самого себя, что белое – это черное, и наоборот. Реальность при этом будет иметь десятое и даже сотое значение. А если так, то к чему раскрывать свои карты ради того, что не имеет смысла? Как когда-то в будущем, раз меня хотят видеть врагом, раз этот образ дает мне силы и защищает союзников, то пусть так и будет.
– Поздно! Вам меня не остановить, – я сделал серьезное лицо, а рядом со мной опустились и встали плечом к плечу Охотник и Зашам.
Что характерно, для них правда тоже не имела никакого значения. Они выбрали мою сторону и теперь собирались прикрывать мне спину не потому, что Атон был не прав, а просто исходя из этого решения. И вот очевидное следствие такой ситуации. Начни я оправдываться, начни пытаться всем все объяснить, и мои союзники увидят это только как проявление моей слабости. Настоящий лидер не пускает слюни и не машет кулаками просто так, он бьет. Точно и сразу в цель.
Атон считал так же, поэтому тоже перешел от слов к делу.
Я почувствовал, как мир вокруг начал меняться. Хаос, царящий тут изначально, и порядок, созданный мной во время наступления, оказались раздвинуты в стороны. И в воздухе начали формироваться сразу несколько центров силы. Жизнь, которую выдали аристократы Каррии, мощь Вечных равнин, льющаяся изо ртов Королей темной части мира, немного силы духов, Крови и Смерти. Все это соединялось в Атоне, который стал средоточием сразу всех начал, наполняющих его слуг. Словно комар, насосавшийся крови.
– Иди в бой, мой первый рыцарь, – часть собранной бывшим демиургом силы упала на Бо, закутывая того в черный плащ.
– Иди в бой, мой второй рыцарь, – еще кусок силы и белый плащ достались Петровичу.
Что ж, это давало мне ответы еще на пару вопросов. Раньше я все никак не мог понять, зачем Атон столько внимания уделяет этим двоим, если силы в одном не так уж и много, как в случае с Бо, а другому легко найти замену, как было с Петровичем. А все оказалось довольно просто. Старому демиургу требовались не доноры силы или стихий, а те, кто смогут ее принять, освоить и высвободить именно так, как это было нужно ему.
Я не спешил отвечать. Сначала хотелось понять, на что именно окажутся способны эти двое. Если их новые пафосные образы – это просто воплощение великих стихий, то я справлюсь. Если же…
В этот момент между белым и черным рыцарями проскочил разряд, а потом их связали такие знакомые мне нити разрушения. Все оказалось гораздо хуже, чем я думал. И Атон, пусть и не угадал с моими планами и решениями, все же смог предсказать то, чего я смогу добиться на пути силы. Теперь я уверен, он мог дать своим рыцарям любые другие плащи и стихии, но выдал им именно Свет и Тьму, чтобы то, что досталось им, не смог использовать уже я.
Хитрый план, который заставит нас черпать ресурсы из одного и того же источника, что по умолчанию делало меня слабее любого другого бога, который смог бы использовать свою истинную стихию, не делясь ни с кем другим. Что ж, кажется, я увидел все, что мне хотели показать. И теперь пришла моя очередь доказывать, что я не загнан в угол и способен на что-то большее.
«Уходи…» – я маякнул замершему комку плоти, который еще недавно считал себя безраздельным хозяином этого мира. Чужаку, что мог бы стать моим смертельным врагом, но в итоге сумел меня услышать, понять и предложить компромисс в отличие от стоящих передо мной духов, людей и богов. Как иронично, что именно своим нас порой и тяжелее всего понять.
«Рано… Жди…» – до меня донеслась чужая мысль, и в этот момент я почувствовал, как моей ноги коснулось что-то теплое.
Кажется, хозяин этого мира решил выполнить свою часть сделки во что бы то ни стало и, воспользовавшись паузой после появления Атона и его сторонников, под землей незаметно отправил мне часть себя. Впрочем, возможно, это был просто способ спасти свое будущее, свой род, хотя бы так… Не знаю и не собираюсь осуждать. В любом случае это решение – самое разумное, что могло бы принять это существо. Конечно, оставался вариант продать свою судьбу и свободу Атону, но, кажется, даже этот монстр не собирался рассматривать что-то подобное. Еще немного иронии по сравнению с решениями тех, кто мог бы показаться гораздо умнее и человечнее.
«Я тоже сдержу свое слово…» – я пропустил подползшее ко мне существо сквозь щиты и вместе с ним, как только оно коснулось меня, почувствовал и сотни своих потомков. Тех, с кем еще недавно мы протягивали друг к другу нити разрушения. И они уже были не просто огоньками вдали, якорями для разрушительной техники. Теперь я видел лица, глаза, улыбки, кусочки истории того, что было моей семьей.
«Можно спрятаться?» – спросило существо.
«Сюда», – я приоткрыл проход в изнанку Света, заканчивая подготовку к бою.
А потом времени ни на что постороннее у меня уже просто не оставалось. Я с легкой грустью смотрел, как Бо и Петрович из личностей были вынуждены превратиться в бессловесные орудия своего хозяина, но несмотря на это чувство ни в коем случае нельзя было недооценивать их мощь.
Белый и черный рыцари мигнули в пространстве и в мгновение ока появились рядом с чужаком. И их нити разрушения даже не подумали его огибать, а просто пронзили насквозь и принялись разрушать плоть сердца этого мира. Что обидно, даже будь у меня желание, я бы не смог ничего сделать, чтобы спасти чужака. Он был слишком большим и слишком уязвимым здесь, в месте своей силы. Так порой бывает: тебя загоняют в угол, ты бьешься, как никогда в жизни, но все равно проигрываешь, так как противник сильнее. Потому что нельзя доводить ситуацию до того, когда просто нужно будет навалить побольше силы на свою чашу весов.
И ведь, что характерно, Атон собирался подобной голой мощью расправиться не только с чужаком, но и со мной. Обидно, банально, но очень действенно. Вот только у меня возможности для маневра еще были.
– И вот ты взял на себя новые миллионы смертей, – как только хозяин этого мира окончательно пропал, Атон тут же разразился новой речью. – Ты же понимаешь, Кот, что, когда ушел один паразит, на его место придет другой. Таковы законы природы. И новый в начале всегда прожорлив и жаден, пока не поймет свои границы. Это случится рано или поздно, но точно не сразу. И все те, кто умрут, пока он это осознает, будут на твоей совести.
И очередной шедевр логики. Атон же убил паразита, который просто не захотел ему служить, но именно я, который смог с ним договориться, во всем виноват. Я сам часто использую слова, чтобы добиться нужного мне результата, я знаю, какая в них скрывается сила. Вот только когда ты сам творишь такое будущее, то не всегда замечаешь цену, которую другим приходится платить. А со стороны уродство прямо-таки бросается в глаза… Неожиданно я осознал еще одно поле, где шла текущая схватка. Как Атон лишил меня части Света и Тьмы, так он заодно покусился и на мой Обман, опять же предлагая помериться голой силой и в этой плоскости.
Вот только мой Обман не такой. И моя истина не в том, чтобы кричать о ней из каждого угла. Мне сейчас нужны были не слова, не глупая драка, а поступок, который закрепил бы мое место в мире. Место, которого Атон пытался меня лишить, заставляя отступать там, где я привык считать себя лучше других. Мне нужен был символ, и пока в голову приходило только одно. Вот только разве подобное могло стать частью меня?
«Ты всегда таким был, – тихо сказала Майя, которая продолжала наблюдать за мной. – Ты хотел быть сильным, ты хотел казаться хуже, чем есть, но внутри… Ты хоть раз предал кого-то, кто доверился тебе? Ты смеялся над этой идеей, но она не оставляла тебя, разве ты не видишь?»
Я понимал, о чем она говорит. Когда-то я придумал, что владею стихией Света, а потом она на самом деле стала частью меня. Я создал пародию на паладинов, смеясь над идеей тех, кем когда-то мечтал быть Петрович и по-прежнему грезят стать тысячи молодых идеалистов в моем мире до того, как реальность их ломает. И вот сейчас именно таких союзников я стараюсь держать возле себя. Моей стихией стал Обман, который никогда меня не оставлял, но в то же время я всегда стремился использовать абсолютную силу правды.