— Ну, думаю, да. Эй, ты чего? Давай-ка без всяких там штучек, ровно через полсекунды я двину тебе в поддых и скину с этой горушки. Тогда взрыв тебя не затронет.
— Слишком поздно, Джонни. — Бетти медленно, без страха и злости, покачала головой, — ты и сам это понимаешь. Не ругайся, просто возьми меня за руку.
— Но он остановился. — Слышишь?
— Прилетели еще.
— Да. Похоже, они выстраиваются восьмиугольником. Чтобы мы уж точно никуда не смылись.
Ответить она не успела, неожиданно раздался оглушительный грохот. За грохотом послышался вой снижающейся машины; теперь ее стало видно, она зависла меньше чем в тысяче футов от земли. С неба прогремел голос:
— Стюарт! Джон Стюарт! Выходите на открытое место.
Джонни выхватил нож, закинул к небу лицо и крикнул:
— Вот иди сюда и попробуй меня взять!
— Скажи им, Джонни! — с сияющими глазами прошептала Бетти. — Мой Джонни.
Похоже, на них был нацелен с неба направленный микрофон, так как обладатель громового голоса сразу же ответил:
— Вы нам не нужны, и мы не хотим никому причинять вреда. Выходите.
Джонни швырнул вверх короткое грубое ругательство и добавил:
— Мы не выйдем.
— Джон Стюарт, последнее предупреждение, — прогремел глас небесный. — Выходите с пустыми руками. Мы пошлем за вами машину.
— Посылай, а мы, знаешь, что с ней сделаем? — прокричал в ответ Джонни и добавил хриплым шепотом, обращаясь уже к Ламмоксу:
— У тебя есть под рукой камни?
— Конечно. Бросать, Джонни?
— Пока не надо. Я скажу.
Голос молчал; ни одна машина к ним не приближалась. Вместо этого другая, не флагманская машина быстро спустилась и зависла футах в ста в стороне от них и примерно на таком же расстоянии от верхушек сосен. Затем она медленно, почти ползком, стала описывать круг.
И тогда они услышали раздирающий уши треск; один из лесных великанов повалился на землю, следом за ним — другой. Подобно огромной невидимой руке луч драг-поля, направляемый с машины, сбивал деревья и сметал их в сторону. Вокруг беглецов образовалась широкая просека.
— Зачем они это делают? — прошептала Бэтти.
— Это машина лесной пожарной службы. Они нас отрезают.
— Зачем? Почему им сразу с нами не покончить? — Бэтти вся дрожала, Джонни обнял ее за плечи.
— Не знаю, Молоток. Спроси у них.
Завершив круг, машина развернулась в их сторону и словно присела перед прыжком. С выверенной осторожностью дантиста, вырывающего больной зуб, оператор выдрал лучом одно из деревьев. Выдрал с корнем и отшвырнул его в сторону. Затем вырвал еще одно, и еще. Постепенно он прорубал широкую дорогу к тому месту, где затаились Джонни и Ламмокс.
А те ничего не могли сделать, только ждать. Наконец было вырвано последнее дерево, закрывавшее беглецов; отбрасывая его, луч задел их краем. Бэтти и Джонни едва удержались на ногах, Ламмокс от ужаса завизжал. Джон Томас, сам еще не совсем пришедший в себя, ободряюще похлопал по огромному боку.
— Спокойно, малыш. Джонни с тобой.
Он подумал, может им отступить со свежевырубленной просеки в глубь леса? Но похоже, в этом не было смысла.
Машина, валившая лес, куда-то ушла; ее место заняла боевая. Она буквально свалилась с неба и коснулась земли в дальнем конце просеки.
— Давай, Ламмокс, — судорожно сглотнув, сказал Джонни. — Бей по всему, что появится из этой машины. Поглядим, попадешь ты или нет.
— Запросто, Джонни! — Ламмокс протянул обе руки к куче боеприпасов.
Но взять их так и не смог. Джону Томасу показалось, будто его залили по самую грудь жидким бетоном; Бетти вскрикнула, Ламмокс взвизгнул. Затем он пропищал:
— Джонни, камни прилипли.
— Все в порядке, парень, — с трудом произнес Джон Томас. Не сопротивляйся. Стой спокойно. Бетти, ты цела?
— Не могу дышать!
— Не сопротивляйся. Вот они нас и сцапали.
Из люка машины одна за другой быстро вывалились восемь фигур. С головы до ног покрытые тяжелой металлической кольчугой, они очень мало походили на людей. Голову каждого из солдат покрывал странного вида шлем, напоминающий фехтовальную маску; за плечами у них торчали неуклюжие горбы-компенсаторы иммобилизующего поля. Двумя шеренгами солдаты уверенно двигались к просеке; попав в зону поля, они слегка замедлили ход; засверкали искры, и вокруг каждого из них образовалось фиолетовое сияние. Но они не останавливались.
У второй четверки был большой цилиндр из металлической сетки, высотой в рост человека и такого же диаметра. Они с легкостью несли его на поднятых вверх руках. Лидер группы крикнул:
— Обходите зверюгу подальше. Сначала уберем отсюда этих детишек, а потом разберемся с ним. — Голос его звучал на удивление весело.
Взвод приблизился к завязшим, как мухи в сиропе, беглецам и зашел сбоку, подальше от Ламмокса.
— Полегче! Берите сразу обоих! — скомандовал офицер.
Бетти и Джона Томаса медленно накрыли круглой клеткой, потом офицер просунул руку внутрь, чем-то щелкнул, от клетки полетели во все стороны искры, и она плотно встала на землю.
Офицер повернулся к ним докрасна загорелым лицом:
— Ну как, приятно выбраться из этой патоки? То-то же.
Джонни с ненавистью взглянул на офицера и ответил залпом ругательств. Подбородок его дрожал, он пытался растереть свои сведенные судорогой ноги.
— Ну, ну, — успокаивающе ответил офицер. — Зачем же так. Вы сами нас заставили. — Он посмотрел на Ламмокса. — Господи! Вот это зверюга! Не хотел бы я встретить его ночью в темном переулке.
Джонни почувствовал, что по лицу его текут слезы, и не мог их остановить.
— Ну, давайте, скорее! — крикнул он. Голос ему отказывал. — Кончайте.
— А?
— Он не хотел ничего плохого. Так что хоть убейте его побыстрее, не надо с ним играть в кошки-мышки. — Тут Джону Томасу отказали последние остатки выдержки; он закрыл лицо руками и начал громко всхлипывать. Бэтти положила руки ему на плечи, она тоже заплакала.
На лице офицера появились удивление и озабоченность.
— Ты про что это, сынок? Мы не собираемся с ним ничего делать. У нас есть приказ — доставить его без единой царапинки, хотя бы он нас самих всех перебил. Ты можешь представить себе такой идиотский приказ?
12. ПИДЖИ-ВИДЖИИ ПРОЧИЕ
Мистер Кику пребывал в отличном настроении. Завтрак не стоял неудобным, болезненным комом в желудке, незачем было копаться в ящике с таблетками, не возникало даже желания вытащить на свет божий заветные проспекты торговцев африканской недвижимостью. Трехсторонняя конференция шла как по маслу; делегаты Марса, и те начинали говорить что-то осмысленное. Совершенно игнорируя многочисленные желтые огоньки, горевшие на столе, он начал напевать «Фрэнки и Джонни»[67].
Мистер Кику обладал довольно приятным баритоном, однако слух у него отсутствовал начисто.
Но самой главной причиной его радости было то, что приближалась к благополучному завершению вся эта дурацкая катавасия с хрошии. Старина Фтаемл, похоже, думает, что появились даже некоторые шансы установить дипломатические отношения, настолько эти крокодилы обрадовались скорому возвращению своей красотки.
А установить отношения с такой могущественной расой, как хрошии, крайне важно. С ними обязательно надо быть союзниками, хотя на это может уйти много времени. А может, и не так много; восторг этих тварей при виде Ламмокса граничил едва ли не с идолопоклонством.
Теперь, оглядываясь назад, понятно, почему они с Гринбергом были сбиты с толку. Ну кому могло прийти в голову, что существо величиной с дом — ребенок? Или что представители этой расы обзаводятся руками не от рождения, а только в том возрасте, когда могут ими пользоваться? А уж если на то пошло, чего ради Ламмокс так вымахал по сравнению с другими соплеменниками? Эти размеры обманули Гринберга и его самого не меньше, чем все остальное. Интересный момент, надо будет сказать ксенологам, чтобы занялись этим.
Да ладно, дело прошлое. Сейчас этот Ламмокс… или эта… уже спокойненько направляется на их корабль. Без шума, никакой прессы, без особых церемоний; главное — опасность миновала. Интересно, они и вправду могли испарить Землю? Слава Богу, не пришлось проверить. Все хорошо, что хорошо кончается. Мистер Кику снова запел.
На столе тревожно замигала красная лампочка, и последние строчки он допевал уже в появившееся на экране лицо Гринберга.
Фрэнки верна была Джонни,
Как звезды, что смотрят с небес.
— Сергей, ты можешь петь тенором?
— А какая вам, собственно, разница, босс? Все равно мотив совсем не такой.
— Ты мне просто завидуешь. Чего тебе, сынок? Помахал им ручкой?
— М-м-м… Босс, тут есть небольшая закавыка. Со мной доктор Фтаемл. Примете нас?
— А в чем дело?
— Подождите немного, мы вам все расскажем. В одном из конференц-залов?
— Идите прямо в кабинет, — мрачно ответил мистер Кику, отключил связь, вынул из стола таблетку и запустил ее в рот.
Гринберг с горгоноидом появились через несколько секунд; Гринберг обессиленно плюхнулся в кресло, вытащил сигарету, покопался в карманах и снова ее спрятал. Мистер Кику официально поздоровался с Фтаемлом и, обращаясь к Гринбергу, спросил:
— Ну так?
— Ламмокс не улетел.
— Как это?
— Отказался. Остальные хрошии бегают, словно муравьи. Я сохранил заграждения; часть порта, примыкающая к их космической шлюпке, полностью блокирована. Надо что-то делать.
— Чего это ради? Ситуация, конечно, неожиданная, но мы не несем за нее никакой ответственности. А почему он отказался?
— Понимаете. — Гринберг с безнадежностью на лице перевел взгляд на Фтаемла.
— Позвольте мне объяснить вам, сэр, — вежливо произнес рарджиллианец. — Эта хрошиа отказывается подняться на борт шлюпки без своего питомца?
— Питомец?
— Мальчишка, босс. Джон Томас Стюарт.