Мистер Кику начал подробно излагать детали нового кризиса с хрошии. Макклюре слушал, не произнося ни слова. Когда Кику закончил рассказывать про отклонение ультиматума, снова ожил коммутатор:
— Шеф? Это Мэрфи. Миссис Мергитройд надо идти еще на одну встречу.
Макклюре повернулся на голос:
— Она не слышит?
— Конечно, сэр.
— Так вот, Джек. Мне надо еще несколько минут. Займи ее чем-нибудь.
— Но…
— Завали ее в кусты, если без этого не обойтись. А теперь отключайся. Я занят, — он, ощерившись, снова повернулся к мистеру Кику:
— Генри, вы еще раз меня подставили. Теперь мне ничего иного не остается, как продолжать вашу игру.
— А позволительно будет спросить, что сделал бы на моем месте министр?
— Как? — Макклюре нахмурился. — Ну, пожалуй, я ответил бы так же, как и вы. Только употребляя выражения покрепче. Должен признать, мне скорее всего не пришло бы в голову действовать на них изнутри, через это самое существо — Ламмокса.
— Понятно, сэр. А какие меры предосторожности принял бы министр после отклонения ультиматума? По моему мнению нашему Министерству не следовало бы предлагать Совету приводить в боевую готовность оборонительные силы.
— О чем это вы? Ничего подобного и не потребуется. Я бы просто приказал силам внутренней обороны подойти к этому кораблю и разнести его в капусту, под мою личную ответственность. Какого черта, они сидят прямо в нашей внутренней оборонительной зоне и еще пытаются угрожать. Чрезвычайная полицейская акция, ничего больше.
Про себя мистер Кику подумал: «Так я и знал», но вслух произнес другое:
— А если получится так, что корабль не пожелает быть разнесенным в капусту и в ответ начнет сам разносить все вокруг?
— Что? Это просто нелепо!
— Господин министр, есть одна вещь, которую я твердо усвоил за сорок лет работы. Имея дело с «вне», надо быть готовым к любым неожиданностям.
— Надо же, чтоб меня… Генри, да никак вы и вправду поверили, что они могут что-то с нами сделать? Вы вправду перепугались? — Он внимательно изучал лицо мистера Кику. — А может быть, вы чего-то недоговариваете? У вас что, есть реальные доказательства их способности привести в исполнение эти дурацкие угрозы?
— Нет, сэр.
— Так в чем дело?
— Мистер Макклюре, триста с небольшим лет назад в моей стране жило одно очень отважное и воинственное племя. Небольшой отряд европейцев предъявил им некие требования. Европейцы называли это «налог». Вождь был храбрым человеком, а его воины — многочисленными и хорошо подготовленными. Они знали, что у пришельцев есть винтовки; что-то вроде винтовок было и у них самих. Но в первую очередь эти воины надеялись на свою многочисленность и отвагу. Они хорошо продумали операцию и заманили своих противников в засаду. Так они считали.
— Ну и?
— Они ничего не знали про пулеметы. И это было последнее, что они узнали, — воины и вправду были очень отважны, они раз за разом шли в атаку. Этого племени больше нет, уцелевших не было.
— Если вы думаете напугать меня таким… Ладно, не будем. Но вы так и не дали мне никаких доказательств. В конце концов, мы же не какое-то там невежественное племя дикарей. Здесь не может быть никаких аналогий.
— Возможно. И все же, если подумать, тогдашние пулеметы были всего лишь небольшим усовершенствованием обычной винтовки. У нас теперь есть оружие, рядом с которым пулемет — все равно что перочинный нож. И все же…
— Короче говоря, вы предполагаете, что у этих хуруссианцев есть оружие, рядом с которыми наши новейшие системы столь же бесполезны, как обычные дубинки. Честно говоря, мне не хотелось бы в это верить, и я не верю. Мощь атомного ядра — высшая возможная мощь. Вы это знаете, и я это знаю. Мы обладаем этой мощью. Несомненно, у них тоже есть атомная энергия, но мы превосходим их по численности в миллионы раз, а к тому же дома и стены помогают.
— Вождь рассуждал точно так же.
— Что? Это совсем разные вещи.
— А ничто никогда и не бывает совершенно одинаковым, — устало ответил мистер Кику. — Я совсем не пускался в спекуляции относительно какого-нибудь волшебного оружия, недоступного пониманию наших физиков; я просто занялся вопросом, во что может превратиться современное оружие после небольших усовершенствований. Очень небольших, принципиальная возможность которых следует из имеющихся уже теорий. Конечно, ничего толком я не знаю, я в этих вещах не разбираюсь.
— Я в общем-то тоже, но мне говорили, что… Послушайте, Генри. Я сейчас же отдам приказ начать эту политическую акцию.
— Да, сэр.
— Что да? Ну почему вы все сидите с каменным лицом, повторяя, как попка, «да, сэр»! Вы же не знаете ничего такого. Почему я не должен отдавать этого приказа?
— Я не возражаю, сэр. Вы хотите воспользоваться защищенной линией связи? Или приказать, чтобы сюда явился командир базы?
— Генри, вы умеете вывести человека из себя, как никто на всех семнадцати планетах. Я же спросил вас, почему я не должен отдавать этот приказ?
— Я не знаю никаких определенных причин, сэр. Могу только сказать, почему я не советовал бы вам этого делать.
— И почему?
— Потому, что я ничего по-настоящему не знаю. Потому, что вся моя информация — страхи негуманоида Фтаемла, который, возможно, еще боязливее меня, а возможно, просто введен в заблуждение почти суеверным благоговением, которое внушают хрошии другим расам. А так как я не знаю, я не хочу играть в русскую рулетку[68], рискуя всей нашей планетой. Я хочу, пока это возможно, бороться при помощи слов, а не оружия. Так вы хотите сами отдать этот приказ, сэр? Или о мелочах позаботиться мне?
— Кончайте меня подзуживать. — Побагровевший министр с ненавистью глядел на Кику. — Теперь вы, вероятно, еще раз выложите передо мной заявление об отставке.
Мистер Кику с трудом изобразил на лице улыбку.
— Господин Макклюре, я никогда не подаю заявление об отставке дважды на дню. — И добавил: — Нет, я подожду последствий этой полицейской акции. Вот тогда, если оба мы останемся живы, окажется, что я ошибался в серьезном вопросе. И моя отставка станет неизбежной. И позвольте мне добавить, сэр: я надеюсь, что вы правы. Тихая старость устраивает меня значительно больше, чем посмертное подтверждение моей правоты.
Макклюре пошевелил губами, однако ничего не сказал.
— Пока я нахожусь в своем официальном качестве, — спокойно продолжил мистер Кику, — могу я сделать одно предложение?
— Что? Конечно. Это ваша прямая обязанность. Так что там?
— Я бы хотел предложить, чтобы эта атака началась прямо в ближайшие минуты. Может получиться, что, поспешив, мы достигнем того, чего не сможем достигнуть, если будем тянуть время. Отдел астронавигации может выдать нам параметры орбиты корабля противника. — Кику нагнулся к коммутатору.
Не успел он до него дотронуться, как тот ожил сам.
— Шеф? Это Мэрфи. Я сделал все, что мог, но она…
— Скажи ей, что я не могу.
— Сэр?
— Хм. Ну как-нибудь сгладь это. Ты же знаешь, как. А теперь заткнись и больше мне не звони.
— Есть, сэр.
Мистер Кику связался с отделом астронавигации.
— Пожалуйста, главного баллистика… да, немедленно. Привет, Картье. Обезопась линию со своего конца, с этого конца уже сделано. И не забудь заглушить. Так вот, мне нужны параметры орбиты…
Макклюре протянул руку и прервал разговор.
— Ладно, — яростно проговорил он, — будем считать, что вы меня переиграли, хотя это и блеф.
— Сэр, я не блефовал.
— Ладно, ладно, я согласен, что вы такой мудрый и осторожный. Я тоже не могу рисковать пятью миллиардами жизней. Что мне теперь, на брюхе перед вами ползать?
— Нет, сэр. Но я почувствовал большое облегчение. Спасибо.
— У вас облегчение. А обо мне вы подумали? А теперь расскажите мне, каким образом вы сами намерены разыграть эту партию? Я ведь пока в полном неведении.
— Хорошо, господин министр. Первым делом я послал за этим мальчишкой Стюартом.
— За Стюартом? Зачем?
— Чтобы убедить его лететь с ними. Я хочу иметь его согласие.
По лицу министра было видно, что он не верит своим ушам.
— Если я правильно понимаю, мистер Кику, вы отложили ультиматум только затем, чтобы потом полностью капитулировать?
— Я бы так это не назвал.
— Мне плевать, как вы это назовете на своем дипломатическом жаргоне. Мы не отдадим мальчишку. Я не хотел слепого риска, но тут — совершенно другое дело. Я не отдам им ни одного человека, как бы они ни нажимали. И Совет со мной согласится, уж будьте уверены. Есть такая штука, называется гордость. И позвольте добавить, что я крайне изумлен. И возмущен.
— Вы разрешите мне продолжить, сэр?
— Да чего уж… Давайте, выкладывайте.
— Мне и на секунду не приходило в голову передать им мальчика. В дипломатической науке давным- Давно отказались от умиротворения из-за полной его бессмысленности. Если бы я хоть раз подумал о принесении этого мальчика в жертву, я бы первым аплодировал вашему возмущению. Вы меня просто не поняли.
— Но вы же сами сказали…
— Пожалуйста, сэр. Я знаю, что я сказал. Я послал за мальчиком, чтобы узнать чего хочет он сам. Насколько мне известно, вполне возможно, что он захочет, более того, очень захочет.
— Мы не можем этого позволить, — Макклюре покачал головой. — Даже если парень настолько сдурел. Девятьсот световых лет от ближайшего человеческого существа! Да я охотней дал бы ему яду.
— Все совсем не так, сэр. Если я получу его согласие, я буду молчать об этом во время переговоров. Вроде как держать туза в рукаве. А нам есть о чем вести переговоры.
— Например?
— Их наука. Их промышленность. Новая область пространства. Возникающие возможности просто трудно переоценить.
Макклюре беспокойно поерзал на стуле.
— А все-таки я не уверен, может быть, самое лучшее — ударить по ним. Если мы настоящие люди, надо уметь рисковать. А то ублаготворять каких-то там паразитов, которые имеют наглость нам угрожать… Не нравится мне все это.