— То есть ты хочешь сказать, что я ничего не понимаю, потому что просто вожу кэб, ты об этом? Раз я водитель такси, значит от меня не стоит ждать понимания сложной натуры художника?
— Я этого не говорила!
— Я за свою жизнь достаточно поиграл, не на сцене, конечно, а на экране, и, скажу тебе, я знаю, как все это работает. Люди думают, что в порно главное ебля, но, как говорит мой приятель Больной, «мы здесь историю рассказываем», поэтому ты должен знать слова и всегда бить точно в яблочко. Я, сука, не Брэд Питт, конечно, но ведь и он тоже не Джус Терри! В прошлом году, когда мы снимали «Доктор Съём: Тщательное обследование», я должен был засунуть один градусник пташке в мохнатку, а другой в задницу и сказать: «Этот толстый член достанется самой горячей дырке, детка». Звучит, сука, достаточно просто, но это не так-то легко, когда на тебя смотрит камера, прямо в табло светят лампы, над головой висит микрофон, а вокруг, выкрикивая указания, скачет Больной!
И тут ее прорвало. Это хорошо: дайте им выговориться — так говорил парень на курсах.
— Я всю жизнь хотела быть писателем! — кричит она. — Я потратила на эту пьесу четыре года своей жизни, а они ее не поняли! Они меня не поняли! Я еще могла бы пережить реакцию этих глумливых мужиков, эту клику унылых педерастов, но когда на меня завистливо ополчились даже так называемые сестры… — Она трясет головой, и мокрые локоны разлетаются в стороны. — Нет, с меня хватит…
На это мне особо нечего ответить. Я смотрю на нее в зеркало. Она немного напоминает мне пташку из Ливерпуля, с которой я снимался в «Анальной торпеде III». Я играл капитана китобойного судна, на котором вся команда состояла из пташек в колготках в сеточку. Слоган: «Вижу фонтан!»[18]
Мы проезжаем развязку в Барнтоне, она притихла, сцепила руки на коленях и, опустив голову, уставилась на них. И тогда я думаю: хуй с ним, сделаю первый шаг.
— Слушай, Сэл, может быть, это покажется тебе слегка нахальным, но могу я попросить тебя об одолжении?
Она смотрит на меня так, как будто я тронулся.
— Каком… тебе одолжении? От меня? Какое я могу сейчас сделать кому-нибудь одолжение?
— Ну, я просто подумал, что если ты не сильно спешишь, — я пожимаю плечами и немного так нагло ей улыбаюсь, — то, может быть, трахнемся, прежде чем ты прыгнешь?
— Что?
Ее лицо как будто бы перекашивается, но затем она снова замолкает. Я на верном пути! Она не согласилась, но и не сказала нет!
— Просто в голову пришло, Сэл, я знаю, что это немного нахально, но за спрос денег не берут. Можешь уйти с блеском, последняя ночь на земле, — говорю я. — Скажу без всяких, устрою тебе отличный, черт возьми, ебаторий, прости за мой французский.
— Ты хочешь заняться со мной сексом? Ха-ха! — смеется самоубийственная Сэл, и ее голос поднимается так высоко, типа она не может поверить в то, что слышит. И черт возьми, она вылезает из своего плаща и снимает свитер! Вот она уже сидит в черном бюстгальтере. — Валяй, останавливайся и делай, блядь, все, что пожелаешь!
Именно так я и поступаю — сворачиваю на подъездную дорогу, ровно когда впереди уже виден пункт оплаты при въезде на мост. Ветер воет с такой силой, что поначалу у меня едва получается приоткрыть дверь, но когда на заднем сиденье ждет тёла, я смогу выбраться из кэба, даже если он лежит, сука, на боку, погребенный под лавиной.
— Пристегни ремень, цыпочка, — кричу я ей, — потому что впереди нас ждут разухабистые шпили-вили!
11. На Бога уповаем. Часть 1
Господь Милостивый, Всевечный Спаситель, мне жаль, мне очень жаль, но я согрешил против распутных бродяг Твоих! Господи, я понимаю, что, руководствуясь своей безграничной мудростью, Ты счел уместным создать этих существ, как создал Ты таракана и домашнюю муху. Не мне, рабу Твоему, сомневаться в неисповедимых промыслах Твоих. Но либеральные СМИ вывернули наизнанку и вырвали из контекста мои комментарии об этих несчастных неграх в журнале «Тайм»! Мне задали вопрос о расходах государства, а я всего лишь ответил, что жители Нового Орлеана прогневали Тебя и президент Джордж Буш правильно поступил, что не стал вмешиваться и оставил все на суд Твой.
Разве не верные это слова?
Теперь я боюсь, что неправильно Тебя понял и Ты наслал этот ураган сюда, в Шотландию, чтобы покарать меня за мою гибельную глупость, за то, что я осмелился толковать неисповедимые пути Твои!
Господи, помилуй!
Я бросаю Библию обратно на прикроватный столик, я чертовски хочу, чтобы Он меня услышал. Иногда Он действительно слышит, как, например, во время строительства в Броуарде, во Флориде, но, кажется, в остальных случаях мои мольбы проходят мимо Его ушей, я говорю сейчас о фиаско с торговым центром в Сакраменто.
Я чувствую, как вибрирует мой позвоночник, когда я, опираясь на локти, приподнимаюсь в кровати, чтобы налить еще бокал скотча. Вспомнив слова этого козла-физиотерапевта из Нью-Йорка, я сажусь, чтобы минимизировать обратный ток жидкости, и чувствую, как золотой эликсир проскальзывает внутрь, медленно растекается и согревает меня. И хотя со скотчем здесь вполне комфортно, я все равно не могу оставаться в чертовом номере, когда снаружи ветер воет с такой силой, что трясутся окна. Как будто сегодня чертово 11 сентября и сюда с минуты на минуту прилетит самолет с террористами, чтобы уничтожить, к примеру, железнодорожный вокзал! Но это же Шотландия, кому до нее дело?
Ах нет, прости, Отец Всемогущий, ведь они тоже люди.
Снова грохочет окно, и на этот раз я готов поклясться, что вижу, как прогибается стекло. Эти деревянные рамы — сраная дешевка! Я хватаю телефон и звоню на стойку регистрации:
— Эта хрень здесь разнесет все к хуям! У вас есть план эвакуации? Как мы, черт возьми, будем отсюда выбираться?!
— Сэр, пожалуйста, успокойтесь и попытайтесь расслабиться. Не хотите ли заказать обслуживание в номер?
— Обслужите свое обслуживание в задницу! Это же чрезвычайная ситуация! Как вы можете так благодушничать, черт побери?!
— Сэр, пожалуйста, постарайтесь успокоиться!
— Да пошел ты! Мудила! — Я с грохотом вешаю трубку.
Беру бутылку скотча и наливаю себе еще стакан. Восемнадцатилетний односолодовый «Хайленд-парк» проскальзывает пташечкой. Персоналу в отеле просто насрать… Я достаю мобильный, но сигнала по-прежнему нет, и до Мортимера не дозвониться. Уволю придурка, к чертовой матери! И если на то будет воля Божья и милостью Его я пройду это испытание, то я подробно выскажу ему прямо в лицо, с каким удовольствием я посылаю его на хрен!
Очередной свирепый удар в окно; этот проклятый ураган приближается, он набирает силу. Эдинбург находится у моря. Замок, там, где возвышенность, вот куда мне нужно! Готов поспорить, что этот хрен Салмонд[19] — Господи, здесь даже политики не в форме — и все эти придурки уже там, пьют лучший скотч и обжираются бараньими потрохами в тиши и вдали от сраного апокалипсиса! Я снова хватаюсь за телефон и выхожу на городскую линию. У них здесь даже «911» нет, вместо этого какое-то дерьмовое «999». А если его перевернуть, то получится 666! Это же знак, черт возьми! Я уже чувствую дыхание Сатаны у себя за спиной! Помилуй, Господи!
Отец наш, сущий на небесах…
— Полиция Лотиана и Шотландских Границ…
— Это полиция Эдинбурга?
— Да…
— Вы сказали что-то другое! Почему? Разве вы это сказали?
— Мы называемся полицией Лотиана и Шотландских Границ… сюда входит и Эдинбург тоже.
— Ладно, я застрял в номере шестьсот тридцать восемь отеля «Балморал», это на улице Принцев, Эдинбург, прямо в центре проклятого урагана! — (Придурок на том конце буквально ухохатывается, как будто это не вопрос жизни и смерти, а телефонный розыгрыш! Неужели люди так мало ценят человеческую жизнь?) — Что здесь смешного?
— Ничего. Может быть, вам кажется, что это очень смешная шутка, но вы занимаете горячую линию для помощи в чрезвычайных ситуациях…
— Я занимаю горячую линию для помощи в чрезвычайных ситуациях, потому что это чрезвычайная, блядь, ситуация, дебил! Я Рональд Чекер! Я бизнесмен и американский гражданин!
Из трубки доносится усталый вздох, как будто этот придурок, этот коп на посту, зевает прямо мне в ухо!
— А, мистер Чекер, я читал в газете, что вы у нас в городе. Кстати, я люблю «Продажи». В общем, вы просто расслабьтесь и успокойтесь.
— Расслабиться? Как я могу, черт возьми, расслабиться…
— Мистер Чекер, вы в месте, лучше которого просто не придумать. Будь я на вашем месте, я бы там и оставался!
— Ни за что! Этот разваливающийся сарай — смертельная ловушка! Положение серьезное! Я хочу, чтобы полицейский эскорт доставил меня в Эдинбургский замок!
— Ничего не понимаю. Зачем вам ехать в Эдинбургский замок? Надвигается ураган, и мы настоятельно советуем всем оставаться в помещении.
— Блядь, да вы не понимаете! Здесь ураган на улице! Вот почему я звоню: вы, придурки, судя по всему, никогда раньше не видели чертовых ураганов! У вас ни дамбы, ни службы спасения, а вам насрать! Ну а мне — нет! Если вы не понимаете, какая надвигается задница, то катитесь вы все к чертям!
Я бросаю трубку, ложусь на живот и заползаю под кровать. В наушниках звучат успокаивающие скрипки Малера. Избавь меня от этих мучений! Избавь меня, Господи!
Тот таксист, Терри, говорил, что может что угодно разрулить! Он поможет мне с этой панической атакой… Нахожу его номер в мобильнике… появляется сигнал… он звонит…
— Ронни, дружок!
— Терри… слава богу! Ты должен мне помочь. Я застрял в этом урагане!
— Я тут тоже кое в ком застрял, Ронни. В кэбе, я имею в виду, если ты понимаешь, о чем я…
— Что?
— Забей. Где ты?
— Я в своем номере в «Балморале».
— Ну, так у тебя все в порядке, приятель, ты попробуй как-нибудь застрять по самые яица в…
— НЕ В ПОРЯДКЕ! ВСЕ ГОВОРЯТ МНЕ, ЧТО ВСЕ В ПОРЯДКЕ! ВЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТЕ ПРО ТО, ЧТО ТВОРИЛОСЬ В НОВОМ ОРЛЕАНЕ!