Терри поворачивается к Пуфу. Он вспоминает, как в семидесятые в старшей школе Форрестера всех подряд обзывали «пуфом». Тогда только «задрот» мог сравниться с «пуфом» в расхожести среди оскорблений. Но Пуф был пуфом с большой буквы. На него без конца наезжали, но, вместо того чтобы шаблонно поквитаться с миром, став копом, Пуф пошел против течения и стал гангстером номер один.
Конечно же, Терри знает, что Пуф не гомосексуалист, как подразумевает кличка, и лишь немногие все еще пользуются этим старым школьным прозвищем. Теперь использовать его стало опасно, ведь Пуф добился своего положения благодаря тому, что был хитрым и злобным ублюдком. Но в сознании Терри какая-то часть Виктора Сайма навсегда останется тем маленьким тупым говнюком в коричневом пальто с капюшоном, у которого он на каждой перемене отбирал сдобную булочку и чипсы возле фургончика с выпечкой.
Пуф переломил ситуацию, когда взял и набросился с заточенной отверткой на Эвана Барксдейла. Барксдейл был громилой: вместе со своим братом-близнецом Крейгом он систематически и неустанно травил Пуфа, что и толкнуло того на яростное, безумное кровопролитие. В результате мир и сам Виктор Сайм немедленно пересмотрели расстановку сил на улице. Эван Барксдейл пошел по стопам доктора Франкенштейна и, сам того не понимая, создал монстра, существенно более опасного, чем те чудовища, которыми они сами с братом мечтали стать. Разумеется, после этого случая Пуфу еще предстоит пройти через горечь и боль на своем выстланном насилием пути прозрения, но гонения со стороны Барксдейла стали для него хорошей школой; все остальное не шло ни в какое сравнение с теми психологическими пытками, через которые он прошел за годы учебы.
Ягодицы Терри непроизвольно сжимаются при приближении Пуфа. Попахивает неприятностями. Терри уже имел дело с Пуфом, он доставлял кокаин морякам на военно-морской базе в Хеленсбурге, пока система безопасности не закрутила гайки и работа не стала слишком опасной.
— Терри… — Знакомое капустное зловоние атакует его.
— Прости, Вик. Я поразмыслил и понял, что взял дурной тон… в смысле, для речи, — уступает Терри, снова отыскивая глазами молодого пособника Пуфа.
— Да ни хрена подобного! Блестящая речь! Просто у кого-то нет чувства юмора, — мотает головой Пуф. — Алек смеялся бы до усрачки. Это был его день, а не их. — И Пуф презрительно ухмыляется, с упреком глядя на скорбящую семью.
У Терри свалилась гора с плеч, и он так этому рад, что оставляет свою оборонительную позицию и проявляет куда большую восприимчивость к речи Пуфа, чем обычно.
— Слушай. Сделай мне одно маленькое одолжение. Я ненадолго улетаю в Испанию, на пару-тройку недель — может, чуть дольше. — Пуф понижает голос: — Между нами говоря, здесь сейчас немного жарковато. Нужно, чтобы ты присмотрел за сауной. «Досуг» на Лит-уок.
Если до этого Терри еще вяло кивал головой, то теперь он чувствует, как его подбородок медленно застывает в неподвижности.
— Э, вообще-то, я мало что знаю о саунах…
— Нечего там знать, — пренебрежительно машет покрытой кольцами рукой Пуф. — К тому же я слышал, что ты все еще промышляешь порнушкой вместе с этим придурком, как его там, ну, тот, что в Лондоне?
— Больной, да. Время от времени. Так, просто маленькое хобби. Ничего серьезного на самом деле.
Пуф приподнимает в сомнении бровь.
— Просто заглядывай туда пару раз в неделю. — Пуф смотрит на своего молодого подпевалу, как тот укладывает сэндвич и сосиску в тесте на бумажную тарелку. — И возьми этого долбаного маленького говнюка, Кельвина, он младший брат моей жены, трахает по-тихому всех шустрых шлюшек… а может, и не по-тихому. — Лицо Пуфа сморщивается в улыбке. — Проследи, чтобы как следует размыкались только губы нижнего этажа, а верхние были на замке!
Терри понимает, что должен ответить на это заговорщицким смешком, но вместо этого его лицо стекает на пол. Вся эта возня ему ни к чему.
Пуф слишком хитер, чтобы не понимать: угрозы — последнее прибежище для того, кто хочет заручиться чужим согласием, вначале же всегда лучше заслужить симпатию и доверие.
— Разумеется, для тебя все перепихоны бесплатно, за счет заведения. В качестве бонуса типа.
— Все по-честному, — произносит Терри, не в силах остановить срывающиеся с губ слова, хотя в глубине души он в бешенстве. Он еще ни разу в жизни не платил за секс и говорит об этом Пуфу.
— Все мы так или иначе за него платим, — замечает Пуф.
Терри вспоминает три своих бракоразводных процесса и обвинение в сексуальном домогательстве к несовершеннолетним и не может не согласиться с этим утверждением.
— Твоя правда. Я заеду на днях.
— Я знал, что на тебя можно рассчитывать, приятель, — ликует Пуф и достаточно сильно бьет Терри в плечо. — Кельвин! — зовет он подручного, тот оборачивается, как собака на ультразвуковой свисток, и бежит к ним вприпрыжку.
— Терри, это Кельвин. Кел, Терри будет помогать тебе в «Досуге», пока меня нет.
— Я же сказал — мне не нужен…
— Разговор окончен, — отклоняет его возражения Пуф. — Будь вежливым, — предупреждает он.
Кельвин обдумывает услышанное, прежде чем удостоить Терри короткого, солдатского кивка, на который Терри отвечает в такой же сдержанной манере. Пуф, почувствовав царящее настроение, пытается привнести в разговор непринужденность и вставляет несколько бессмысленных замечаний о футболе. Терри и раньше мечтал вырваться на свободу, но теперь он уже решительно намерен это сделать. Он любит футбол, смотрит трансляции и по-прежнему ходит иногда на игры «Хибз», но считает пустопорожние разговоры на эту тему совершенного бессмысленными. Терри извиняется и, решив, что пора налаживать мосты, уходит искать Мэгги. Она в одиночестве сидит за барной стойкой, пьет виски и кажется погруженной в глубокую задумчивость. Терри берет стакан со стола и протягивает его Мэгги.
— За друзей, которых с нами нет?
Она неохотно чокается.
— Прости за это выступление. Просто я думал, что Алек чего-то такого и хотел бы.
— Да, ты не подумал, чего хотел бы мой брат?!
Терри счастлив видеть, что алкоголь смахнул с Мэгги профессиональную выправку и к ней прямиком из Брумхауза вернулись ее прежние манеры.
— Согласен, я был не прав. Об этом я не подумал, — кивает Терри.
Но по правде говоря, его речь была отчасти и задумана как пинок под зад ее кузену. Да, Алек действительно был алкашом, но сердце у него было доброе, чего не скажешь об отце Терри, а Стиви этого никогда не ценил.
— Вы с ним дружили, — говорит Мэгги.
— Он был одним из лучших, и мы долгие годы были не разлей вода, — соглашается Терри, и его лицо принимает дразнящее выражение. — А ты помнишь, как мы с ним познакомились? Благодаря тебе!
Несмотря на румянец от выпитого виски, Мэгги краснеет еще сильнее.
— Ага… — произносит она как раз с той долей заигрывания, которая нужна Терри, чтобы почувствовать воодушевление, и для него воскресает юная, знакомая ему Мэгги.
Пару бокалов спустя они вместе уходят из паба и идут по Ньюхейвен-роуд. На улице сыро и холодно, вокруг ни единого такси. Они решают попытать удачу и дойти до Ферри-роуд, но и там нет ничего, кроме тяжелых грузовиков, грозно несущихся мимо них в сторону доков. Терри чувствует, что если у Мэгги и был какой-то запал, то теперь он быстро проходит, однако, на его счастье, появляется такси с Клиффом Блейдсом, собутыльником Терри из таксопарка в Паудерхолле, за рулем.
— Запрыгивай, Терри! — радостно стрекочет с английским акцентом Блейдс, но потом замечает настрой, внешний вид и то, в каком месте он подбирает своих пассажиров, и у него в голове все сходится. — А… так вы из крематория… соболезную. Кто-то из родных?
— Не, мы с кладбища. Дядя ее, — Терри мрачно кивает в сторону Мэгги, — и мой очень близкий друг. Мэгги, это мой приятель, Блейдси. — И он с усилием берет непринужденный тон: — Только, ради всего святого, не заводи с ним разговор о шотландском национализме.
— Шотландской независимости, — замечает Блейдси.
— Хорошо, я не стану этого делать, — чеканя слова, отвечает Мэгги.
Клифф Блейдс англичанин, но, несмотря на это, ярый сторонник независимости Шотландии, в то время как Мэгги, хотя в душе и согласна с их аргументацией, в горсовете продолжает отстаивать позицию лейбористов.
Блейдси, как известно, лишнего не сболтнет, он высаживает Терри и Мэгги возле ее дома в Крэйглите. Терри удивлен, насколько Мэгги безудержна, как она без всяких любезностей ведет его прямо в спальню. Не думал же он, что Мэгги останется тем же целомудренным, застенчивым подростком, которой она предстала перед ним в схожей ситуации много-много лет назад? Похоже, Мэгги хочет, чтобы в нее просто хорошенько засунули твердый член и не задавали лишних вопросов. Терри слышал, что расставание с этим ее Колином затянулось и она потеряла много времени. Но теперь ее дочь в университете и Мэгги готова снова податься во все тяжкие.
И они делают это со смаком.
Позже, когда они лежат в кровати и Терри смотрит на свои часы и гадает, сколько пройдет времени, прежде чем у него снова начнется эрекция, хотя он только что выжал из себя все, что мог (Терри ставит на три-четыре минуты), они слышат, как с первого этажа доносится звук вставленного в дверной замок ключа.
— Что… — Мэгги вынуждена прервать приятную посткоитальную дрему и сесть на кровати, — что это за?…
— В доме кто-то есть, — отвечает Терри. — Ты кого-нибудь ждешь?
— Нет, вообще-то… — Мэгги встает и надевает халат.
Терри следует ее примеру и влезает в свои серые брюки. Он привык к спортивной одежде, а от этой ткани остается странное ощущение.
Спустившись, Мэгги сразу направляется в открытую кухню-гостиную и встречает там свою дочь, Эмбер, которая готовит сэндвич.
— Что… Я думала, ты в Глазго, в университете…
— Я приехала на день рождения Лейси, ей двадцать один в эти выходные. — Эмбер быстро поднимает взгляд на мать.
— А я была на похоронах дяди Алека; я тут прилегла немного…