— Ну и долго нам здесь ждать? — нетерпеливо воскликнула Гудрун, когда часы пробили половину десятого. — Уже четверть часа прошло! В конце концов, наш шеф мог бы…
— Не ворчи, — тихо сказал Ар и выразительно взглянул на потолок — там могли быть вмонтированы микрофоны.
И как раз в этот момент в комнату вошли Франжье и… Рони. Оба были в смокингах, оба широко улыбались и радостно пожали прибывшим руки.
— Давно не виделись, — продолжая улыбаться, сказал Рони, но его белёсые глаза внимательно разглядывали «старых друзей».
— Давно, — подтвердил за всех Ар.
— Здесь что, вечеринка? — иронически улыбаясь, спросила Гудрун.
— Да вроде, — рассмеялся Рони, — у хозяина большой приём — помолвка дочери. Мы подумали, что более безопасного места для нашего совещания не сыщешь.
— А вы не боитесь, шеф, что вас тут узнают? — задала Ирма довольно наивный вопрос, обращаясь к Франжье.
— Нет, — снисходительно улыбнулся адвокат, — полицейских и осведомителей, которым раздали мои приметы и фото, тут нет. А те, кто здесь, занимают слишком высокие посты, чтобы помнить, кого разыскивают их подчинённые.
Все засмеялись.
— Займёмся делом, — сказал Рони. — К сожалению, у меня мало времени. Я прервал там важный разговор. Сообщаю — вся необходимая для акции взрывчатка будет вам оставлена в коробках из-под обуви в автоматических камерах хранения на всех трёх вокзалах города. Вот шифры камер. — И он протянул им листок. — Взрыватели и кое-какое дополнительное снаряжение завезём вам на квартиру. После акции надо будет сразу же уезжать за границу. Вы разделитесь, полетите поодиночке до Неаполя. Там сядете на лайнер «Бегония» и переправитесь для начала на ту сторону Средиземного моря. А там посмотрим. Наверное, отправитесь подальше. Вот билеты, вот паспорта, не сомневайтесь, всё настоящее — и визы, и печати, и фото. Делали мои ребята, а они мастера. Вот и всё. Желаю удачи. Надеюсь, ещё доведётся встретиться.
Рони пожал всем руки и вышел.
Франжье заговорил несколько торжественно:
— Предстоящая акция заключается в следующем: вы подложите мину в здание Центрального городского вокзала и взорвёте её в тот момент, когда подойдёт поезд с возвращающимися из отпуска. Эта акция символизирует наше осуждение буржуазного образа жизни. Мы предполагаем, что она будет иметь далеко идущие последствия — возможна отставка правительства, возможно, что к власти придёт правительство диктаторское, а это, в свою очередь, вызовет протест масс, создаст ту смутную ситуацию, которая позволит нам наконец добиться наших целей. — И, уловив на лицах своих собеседников выражение некоторого скептицизма, добавил: — Думаете, нас никто не поддержит? Не бойтесь, у нас много союзников. В том числе и среди них, — он указал жестом на дверь. — Вот план вокзала. Установите взрыватель с дистанционным управлением. Поезд приходит в воскресенье в шесть часов вечера. В это время и должен произойти взрыв. Чем громче он прозвучит, тем лучше. Не забывайте, что сказано в нашей стратегической программе: «Не надо принимать во внимание возможность жертв среди врагов или лиц, не имеющих отношения к политике». Будьте осторожны — полиция начеку.
Некоторое время все молчали. Первой прервала молчание Гудрун:
— За Рику я готова отправить на тот свет хоть тысячу этих проклятых псов.
— Каких псов? — удивилась Ирма.
— Полицейских! Проклятых полицейских!
— Но в поезде будут не полицейские, — заметила Ирма.
— Какое это имеет значение! — выкрикнула Гудрун. — Пусть знают, что им не будет покоя!
— Правильно, — подхватил Франжье. — Это главная цель. Возможно, будут жертвы и среди случайных людей. Но вы же знаете, что нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц? Так что действуйте. Я ухожу. Я и так задержался. Буду звонить сам.
И он вышел, забыв пожать им руки.
Они поехали домой, оставив за собой огромную, сиявшую огнями, гремевшую музыкой виллу.
Почти до утра боевики обсуждали детали предстоящей акции. Со следующего дня они начали ходить на вокзал, наблюдать. И сразу заметили усиленные наряды полиции, подозрительных плотных мужчин, с безразличным видом читавших газеты (чуть ли не по часу каждую страницу) или просто слонявшихся у «стратегических» пунктов. Заметили чёрные машины с антеннами на крыше.
Акция предстояла, бесспорно, серьёзная, возможно, самая значительная в их практике. Она была намечена на второе августа на восемнадцать часов.
Они заранее побывали на вокзале, мысленно представляя каждое движение, каждый шаг.
— Ну что ж, — сказал в заключение Ар, — как будто всё готово.
— Всё пройдёт отлично, — заметила Гудрун. Они никогда не сомневались в успехе.
— Разумеется, если не попадётся сверхбдительный полицейский, сверхлюбопытный мальчишка, — перечислял Карл, — если никто не спросит, откуда наш грузовик, если…
— Да замолчи ты, — истерично крикнула Гудрун. — Трус! «Если, если»… Если кто-нибудь помешает, пристрелим как собаку.
— А если пристрелят нас? — усмехнулся Карл.
— Если нас, то погибнем за дело, за настоящее дело! — кричала Гудрун.
— Ладно, успокойся, не ори, — рявкнул Ар, — нечего друг другу нервы трепать. Спать, всем спать!
Каждый принял снотворное, но уснули не сразу.
На другой день в пять часов вечера Карл вышел на улицу, прошёл несколько кварталов до станции автопроката и легко договорился с хозяином об аренде грузовичка. Ар подъехал к дому, и вчетвером в один заход они вынесли четыре мешка, в которые была уложена взрывчатка.
Затем Ар и Карл сели в кабину и поехали к вокзалу. Тем временем Гудрун и Ирма, уже давно постигшие искусство пользоваться любой машиной, даже если она заперта, а ключ зажигания отсутствует, скорым шагом добрались до соседней площади, где заранее присмотрели два «фиата». Судя по виду, ими уже несколько дней никто не пользовался.
В больших спортивных сумках Гудрун и Ирмы было оружие, огневой мощи которого позавидовал бы крейсер средних размеров. Гудрун и Ирма сели в машины и другим путём добрались до вокзала. Поставили машины так, чтобы удобно было наблюдать за боковым входом. Одновременно они держали под прицелом стоявшие на площади полицейские машины, главный подъезд вокзала и регулировщика на перекрёстке.
Едва оба «фиата» заняли свои позиции с включёнными моторами, как из боковой улочки неторопливо выкатил грузовичок и, подъехав к боковому входу, остановился. Из него выпрыгнули Ар с Карлом в синих грязноватых робах и стали разминать ноги.
«В чём дело? — подумала Гудрун и нахмурилась. — Они что, решили прогуляться?» Но в ту же минуту она увидела двух патрульных полицейских, направлявшихся в сторону грузовика. Ар с Карлом увидели их раньше.
Гудрун, сжимая в руке автомат, прикрытый накидкой, не спускала глаз с полицейских; она видела, что Ирма тоже в полной готовности.
Полицейские шли неторопливой, ленивой походкой. Поравнявшись с парнями, стоявшими возле грузовика, обменялись с ними несколькими словами. Все четверо рассмеялись. Полицейские продолжали путь. Гудрун вытерла пот со лба и сняла дрожавший от напряжения палец со спуска автомата. Ирма, откинувшись на сиденье, нервно закурила.
Карл с Аром сгрузили мешки и, взвалив на плечи, исчезли в дверях бокового входа. После второго захода они задержались надолго.
Но вот вновь вышли на улицу, не спеша забрались в кабину, и грузовичок скрылся из виду. Следом за ними, словно по команде, тронулись с места оба «фиата».
Суббота и воскресенье прошли, как всегда, в безделье, в тупом созерцании голубого экрана. Бывали минуты, когда им казалось, что для очередного тягостного ожидания просто уже не хватит сил. Они стали раздражительны, ссорились по пустякам. Однажды Ар не удержался и закатил Гудрун пощёчину. Это обычно сразу её отрезвляло, и она старалась приласкаться к нему. А тут выхватила пистолет и, если бы не Карл, успевший выбить у неё оружие, наверняка продырявила бы своего друга.
В эти дни они напоминали хищников, круживших по клетке. Это было удручающее зрелище. Напряжение разрядил звонок Франжье, сразу вернувший их к действительности. К телефону подошёл Ар.
— Три — тринадцать — сорок два? — спросил Франжье.
— Нет, — ответил Ар, — три — сорок два — тринадцать.
Таков был несложный пароль.
— Ну как, голубки, готовы? — сам по-голубиному заворковал адвокат.
— Готовы!
— Груз доставили?
— Доставили.
— Хвостов не заметили?
— Нет.
— Значит, точно в шестёрку?
— Да.
— Не промахнётесь?
— Нет.
Этот многозначительный, но совершенно идиотский разговор был бесполезен с точки зрения дела, и Ар никак не мог понять, зачем понадобилось шефу звонить и задавать все эти никчёмные вопросы. Но Франжье был тонкий психолог, он отлично знал, в каком душевном состоянии пребывают его подопечные, и точно рассчитал время звонка.
Положив трубку, Ар вернулся к реальности. Действительно, какая нелепость — ругаются, ссорятся, когда впереди величайшая акция, опаснейшее дело. Вернее, не само дело, а то, что будет потом. Он прекрасно понимал, что последует за взрывом, если он удастся. Такого им никто не простит, и полиция сделает всё, чтобы их поймать. Но в конце концов чего бояться? Билеты, паспорта, деньги у них в кармане, маршрут намечен…
И вот настало воскресенье второго августа. Это был великолепный воскресный день. Солнце светило радостно и торжествующе, на синем небе ни облачка, зеленела листва в скверах. Даже сквозь бензиновую вонь и тяжёлый запах нагретого асфальта пробивался аромат травы и цветов.
Террасы кафе были заполнены, по-летнему ярко одетые посетители шумно спорили, смеялись, некоторые даже пели. И покачивались над столиками от лёгкого свежего ветерка большие цветные зонтики.
Поезд мчался к городу. В вагонах царило оживление — сотни людей возвращались после отпуска. Загорелые, отдохнувшие, полные летних впечатлений и радостных ожиданий, они вспоминали весёлые эпизоды, морские походы, пляжи, пальмовые рощи, приморские рестораны и казино. А на перроне их ждали с цветами в руках родственники и друзья.