Дато возмущался на обратном пути: «Что за музыка, плавает в воздухе. Испарится и никаких воспоминаний не оставит. Мне нравится музыка, когда ты ее слушаешь, потом идешь и поешь себе: ти-ри-ди. Ти-ри-ди. Ти-ри-ри, рай-рай-ра… А тут что споешь по дороге домой? Совсем от этой музыки пустая голова. Никакой земной опоры нет у нее». Дато – будущий архитектор, он понимает толк в прочности и опоре. А по мне, музыка не обязательно должна оставаться мелодией в голове. Она может оставаться энергией в теле, в душе, она может преображаться в слова и картины. И холодок в локтях. И растерянность. И легкость в ногах. Что-то вот такое у меня…
Мне очень многое нравится. Даже то, чего Дато не замечает и проходит мимо. Мне нравится все, с самого утра до позднего вечера. Только иногда что-то или кто-то вызывает досаду. А так – все замечательно. Я скучаю по доктору Натану. Мы говорим по скайпу и с ним, и с доктором Славой, а доктор Варений Алексеевич говорит нам с Мистером Гослином – мамочко.
И вот – я услышала ханг, космическую музыку. Поразительная штука эта музыка, эта жизнь, эти люди, этот Илай, эта я…
#school
Из хорошего. Наладились отношения в классе. Все спокойно. Все думают только о выпускных государственных тестах и о будущем. Я приятельствую с девочками Викой-Реной. Хэттер совсем мой друг и друг нашей семьи, как мне кажется. Ну и с другими ребятами все нормально. Даже с Кубриной-сплетницей. Она взялась за голову и каждое утро списывает у меня домашку, просто уже учить-то некогда, а иногда я просто фотографирую все и отсылаю ей в личку в «ВК», поэтому она стала как-то добрей, мягче, сняла с губ, носа и ушей свой многочисленный пирсинг и стала бегать по утрам. Тимофей повадился мне звонить поздно вечером и спрашивать «шо по матимоше». Человеку семнадцать лет, а он говорит «матимоша», то есть математика. Я спрашиваю, по алгебре или по геометрии? А он в ответ: «Шо делаешь?»
Кузя сказала, что скоро отстанет. Так в школе бывает, кто новенький, за тем и волочатся. Просто потому что интересно, что за человек. Чтобы узнать поближе. Но Тима не отставал. Пару раз я дала телефон Диме, и он ответил Тимофею, что я уже сплю. Тима еще звонил, звонил, в школе на перемене подходил, спрашивал: «Бернадская, чо ты морозишься?» А Рена дулась на меня. Детский сад вообще. Тима странный и смешной. Отец подвозит его в школу на очень крутой красивой машине, называется крузак. Но останавливается не доезжая до школы. Тима выходит, буркает что-то себе за спину, захлопывает дверцу, идет, типа он пешком в школу пришел. А машина сзади тихонько тянется, отец наблюдает, как Тима идет. И весь класс знает и наблюдает в бинокль из окон класса, как Тимин папа сопровождает Тиму. Иногда в плохую погоду Тима едет на своей маленькой яркой машинке. Пару раз спрашивал, подвезти ли меня. Глупо все.
Девочки взволнованно обсуждают наряды для выпускного вечера и решают, кто с каким мальчиком будет танцевать выпускной вальс и пойдет под руку по городу. Хэттер заявил мне еще в августе:
– Бернадская, мы идем с тобой в паре на выпускной. И этот… как его… Будем плясать с тобой. Чо там надо плясать? Вальс? О, вальс с тобой сбацаем. И это… Ты, Лизок, главное каблуки не надевай, а то ты и так шпала… И сама выиграешь, удобно будет по городу шляться и танцевать, и мне сделаешь одолжение, мы с тобой будем одного роста. А хошь, я шляпу надену на выпускной, хошь? Котелок, а?
Ну я начинаю хохотать, а Хэттер, мол, ну это на тот случай, если меня не отчислят до конца года. Родителей уже собирали в школе, они забронировали аренду ресторана для выпускного бала, и каждый месяц родители сдают деньги по частям председателю родительского комитета. Там какая-то фантастическая сумма, которая включает в себя традиционные подарки школе, дирекции, учителям, классному руководителю, первой учительнице, аренду ресторана, службу в церкви, какие-то ленты с надписями, шарики и голуби. Голуби! Голуби зачем?! Дима хватается за голову. Я честно и спокойно обещаю, что не пойду на выпускной, мне это не нужно, не интересно, особенно если надо обязательно платье и туфли на каблуках, и прическа, и макияж, и второе платье для ресторана. Это же все буэ-э-э! И весь день выпускники валандаются по городу в этих своих длинных нарядах, стоят под солнцем на площади, потом тащутся строем в церковь, потом в школу на торжественную церемонию, и там вручают, вручают, вручают… И речи, речи, речи! От имени дирекции, от имени родителей, от имени, от имени… Потом ресторан. И там сидеть. И потом еще что-то… Ой, нет.
Но Кузя и Дима считают, что это очень надо, я должна, чтобы запомнить, чтобы были фотографии. Потому что это тоже часть нашей победы. Что мы все пойдем на церемонию, нарядимся все – и Агния, и Дима с Кузей, и Мистер Гослин, и Полина – мы пойдем меня провожать во взрослую жизнь, а фотографии пошлем доктору Натану в Штаты, доктору Славе и доктору Варению Алексеевичу в город аптек. И Тони тоже пошлем фотографию нашей семьи. Пусть приезжает побыстрее. Мы помним, как Полина в его присутствии расцвела….
#dr_nathan
Дорогой доктор Натан,
знаете, как мои одноклассники говорят про любовь? Лув. Противно, а? Когда они в вайбере пишут друг другу записки или передают школьные задания – у нас группа есть нашего класса в вайбере, – всегда заканчивают словом «лув». Я долгое время вообще не знала, что это за лув такой. Деревня же. Меня однажды спросили одноклассники: тебя чо, замораживали на сто лет, а вчера разморозили? Или ты притворяешься? Типа образ держишь такой?
А девочку, над которой все смеются, называют «лолка». Представляете? Вот где интоксикация! Вот где тошнит. И еще слово «сорян», то есть «sorry». Полина смеется, что еще полгода назад я так говорила. Не помню. Я так говорила, доктор Натан? А я вообще что-то говорила? Мне кажется, полгода назад я только родилась, когда мы переехали сюда, к Агнешке.
Это я тяну время…
Я собрала вас… Верней, я к вам пишу, чтобы сообщить приятнейшее известие. Хочу объявить вам, доктор Натан, что вы свободны от обязательств. Мне понравился один мальчик, доктор Натан. Раньше я писала «пацик». Но «пацик» – это не про него. Не то чтобы он лучше вас, доктор Натан. Кто может вообще сравниться с вами, вы только покажите пальцем или подбородком кивните, или намекните. Кто? Доктор Слава? Так у него есть жена любимая Оля. Он сам когда-то говорил, что «на свете счастья нет, но есть покой и Оля». И потом, доктор Слава замкнутый, он не такой общительный, он боялся со мной дружить, как вы, и не приходил ко мне в костюме Деда Мороза дарить дурацкие песочные часы. Доктор Варений Алексеевич? Он – само благородство. И для нас с Мистером Гослином он как волшебник Оле Лукойе.
Скажите. А правда же врачи, даже если и очень тянет, стараются не дружить с такими пациентами, как мы? Правда? Вы – мой герой, доктор Натан.
Так вот, про моего нового друга. Он почти мой ровесник, он мне понятный. Хоть и загадочный. Правда, мы видимся не очень часто. Зато он пригласил меня в село и познакомил со своей бабушкой, коровой и теленком. Мне в нем понравилось, доктор Натан, что он не стеснялся своей бабушки, говорил при мне ей «бабуся», не стеснялся сельского двора и обычного сельского дома, и коровы, и теленка, и загребал траву и делал из нее сено, хоть сам очень продвинутый, много читает и подрабатывает: играет в торговом центре на ханге. Это такой инструмент, похожий на летающую тарелку, который издает космические звуки. Так что, дорогой доктор Натан, давайте, влюбляйтесь побыстрей в какую-нибудь хорошенькую лаборантку, теряйте голову, пишите ей стихи, мечтайте о ней день и ночь и пойте песню «Love me, darling…», когда идете через парк в свою лабораторию. А то время пройдет, вы будете старенький, а у таких людей, как вы, обязательно должны быть наследники. Ах да, и не забывайте обо мне. Обо всех нас, доктор Натан.
Встретимся в скайпе. Звоните, доктор Натан, когда свободны. Мы все ждем. Целую Беллу Михайловну. А вас не смею.
Ваша Лиза
#its_a_date #это_свидание
Вчера Илай предложил мне встретиться в воскресенье.
Он сначала позвонил. Я увидела его номер и ходила вокруг телефона, и боялась ответить. Я думала, а что я ему скажу?! Мы никогда не говорили по телефону. Номер его я списала у Полины. На всякий случай. Чтобы у меня был. Телефон звонил, звонил. Потом опять звонил. Я решилась и тихо сказала: «Але». Илай сказал низким красивым баритоном: «Привет, Лиза. Это Илай».
Я такая:
– А-а-а, да? Привет…
А он:
– Еле выпросил твой номер телефона у Хэттера. Запиши мой к себе в телефон.
– Ладно, запишу, – говорю ему, а сама уже сто лет назад записала.
Вот я тут это все рассказываю подробно почему? Почему мне важно, что он сказал и как? И что разыскал Хэттера, выпросил мой номер телефона. То есть он про меня думал. Про меня! Я с ума схожу и совсем не понимаю, что это со мной творится. Кто-то чужой, не родители, не Агния и Полина, не мои доктора, не мой братик, а чужой парень обо мне подумал и добыл номер моего телефона.
И потом он сказал, так просто и легко:
– Давай встретимся в воскресенье и пойдем в «Стрим-лайн».
Блин. Мне никто никогда не говорил такое: «Давай встретимся в воскресенье». Низким хрипловатым голосом. Я, конечно, изобретательна и умна, что говорить. Я спросила: «А зачем?»
Ну вот зачем предлагают встретиться и куда-нибудь пойти? Потому что в компании с этим человеком хорошо, весело, так ведь? Или потому что человек просто нравится?
Я спросила:
– А зачем?
Илай ответил:
– Н-ну-у, я вообще-то не думал. Ну, например, потому, что с тобой интересно. Ты смешная. И ты какая-то с изюминкой…
– Как булка, – ответила я.
Я же тут уже писала, что я изобретательна и умна, ага.
Нет, он говорил не противно, не слащаво и не пафосно, как наша завучиха по воспитанию первого сентября… Как там поется, «грусть всегда соседствует с любовью», а пафос – с глупостью. Как же меня продирает мороз, когда пафосно или слащаво. Кожей чувствую. Позвоночником.