{279}. При раскопках он надеялся найти точный ответ на вопрос, откуда пришли на остров первые люди, поселившиеся здесь. Но то, что он искал, на самом деле было следами индейцев, прибывших на плотах из Перу{280}. Иначе говоря, он отправился в поле не с «чистого листа», как Кэтрин Рутледж. Если она отправилась на остров Пасхи, чтобы описать и систематизировать то, что видела и слышала, то Хейердал отправлялся туда, чтобы исследовать ранее выдвинутую гипотезу. В отличие от Рутледж, которая в первую очередь хотела узнать и научиться, Хейердал стремился сделать остров своей лабораторией.
За исключением Кэтрин Рутледж, для Хейердала не существовало никаких научных авторитетов. Он был сам по себе, так как скептически относился к другим ученым, и потому являлся сам себе образцом. Опыт путешествия на «Кон-Тики» научил его полагаться на собственные суждения, и он бросился разгадывать загадку острова Пасхи с непоколебимой самоуверенностью. Там он бродил между истуканами по склонам давно потухшего вулкана Рано-Рараку, и сделал некоторые слова Кэтрин Рутледж об острове Пасхи своими. «Вокруг и везде простирается океан и небо без границ, бесконечное пространство и полная тишина. Тот, кто здесь живет, всегда пытается что-то услышать, даже не зная, что именно, не понимая, что он находится на пороге чего-то еще более грандиозного и находящегося за пределами доступности для наших чувств»{281}.
В то же время он благодарил ее за то, что она так тщательно изложила факты и «оставила разгадку тем, кто придет после нее»{282}.
Остров Пасхи — самое уединенное место в мире. Не существует другого места, где люди жили бы в такой удаленности от ближайших соседей. Имея координаты 109°30’ западной долготы и 28°10’ южной широты, остров Пасхи находится почти в 4000 километров от южноамериканского континента. На запад — почти 2000 километров до Мангаревы и Питкайрна. До Маркизских островов на северо-западе — 3600.
В то время, когда Тур Хейердал планировал свою экспедицию, в 1955 году, на острове Пасхи не было аэропорта. Рейсовые суда также не ходили туда. Всего один раз в год с континента приплывал военный корабль «Пинто» с запасом провианта. Корабль был зарегистрирован в Чили, аннексировавшей остров Пасхи в 1888 году.
Временные рамки экспедиции составляли год, и с требуемым оснащением Тур не мог поставить себя в зависимость от такого редкого и ненадежного вида транспорта. Он должен быть отправиться на собственном судне.
В отличие от большинства других островов в Тихом океане остров Пасхи не защищен рифом. Находясь в зоне постоянного прибоя, он не имеет гаваней или какого-либо надежного места для якорной стоянки. На берегу не было нефтяных резервуаров, снабжение едой и водой также являлось нерегулярным. Поэтому Туру надо было иметь судно достаточных размеров, чтобы взять полный запас провианта, воды и топлива на весь период работы экспедиции.
Как он неоднократно делал ранее, Тур посетил контору судовладельца Томаса Ульсена в желтом здании напротив Биржи Осло. Ульсен помог, когда ему в 1939 году понадобилось судно для поездки в Белла-Кулу на западном побережье Канады, где он собирался изучать наскальные рисунки индейцев. Он помог Туру с деньгами, когда война вынудила его остаться с семьей в Ванкувере, в самые трудные для него времена. Томас предоставил каюту для Лив и детей, когда им нужно было вернуться из США после войны, и он всегда оказывал помощь во время подготовки экспедиции «Кон-Тики» и когда плот после окончания путешествия надо было привезти в Норвегию. В этот раз Тур пришел не просить милостыню, он имел достаточно денег. Но, поскольку у него не было судоходного опыта, ему требовался совет.
Капитан Вильгельм Эйтрем тоже принял участие во встрече. Именно он с большой точностью рассчитал время, необходимое для плавания «Кон-Тики» из Перу в Полинезию. Теперь он должен был определить размер судна Тура для его новой экспедиции.
В итоге появился «Кристиан Бьелланд», гренландский траулер, который экспедиция зафрахтовала у консервного завода Бьелланда в Ставангере. Судно имело водоизмещение 340 тонн и могло развивать скорость 12 узлов.
Тур Хейердал всегда восхищал Томаса Ульсена, и одно время тот думал и сам принять участие в путешествии на остров Пасхи. Он собирался оставить пост главы пароходства, и на семейном совете было решено, что должность перейдет к сыну, двадцатишестилетнему Фреду. Но здоровье не позволяло и жена Ульсена Генриетте попросила его отказаться от этих планов{283}. Пришлось довольствоваться тем, чтобы просить пароходство сделать все возможное для Тура «по всем морским делам»{284}.
Отплытие было назначено на 15 сентября 1955 года. За день до него судно посетил Его Королевское Высочество принц Улаф. Наследник трона, испытывавший большой интерес к Туру Хейердалу со времен экспедиции «Кон-Тики», ответил согласием, когда его попросили стать патроном экспедиции.
Судно стояло у причала «С» перед Ратушей Осло. Когда отдали концы, шестнадцатилетний Тур Хейердал-младший на палубе махал на прощание своим школьным товарищам. Он был принят в команду в качестве юнги и отправлялся вместе с отцом на остров Пасхи. Лив хотела, чтобы Тур взял с собой и Бамсе, который в том году заканчивал народную школу. Но, к разочарованию Лив, Тур не стал брать Бамсе с собой. Бамсе был трудным мальчиком; вместо того чтобы делать уроки, он бродил по улицам в походных ботинках. Бамсе было бы на пользу отправиться на время в путешествие. Однако отец боялся, что сын со своим неуживчивым характером создаст проблемы для экспедиции.
Лив тогда сказала, что раз Typ-младший отправляется в увлекательное путешествие, то что-то подобное надо сделать и для Бамсе, иначе это будет несправедливо. Тур предложил отправить младшего сына в Кению. Там его сводный брат Якоб Матесон держал кофейные плантации неподалеку от Найроби. Тур поверил в проект и вложил туда некоторую сумму{285}. Поэтому он не испытывал никаких проблем с тем, чтобы передать Бамсе в руки брата.
Якоб был плодом второго из трех браков Алисон. Его отца звали Кристиан Матесон. Он держал магазин одежды в центре Тронхейма и надеялся, что со временем передаст дело сыну. Якоб не изъявил желания принять магазин, но смирился и кончил экономическую гимназию, чтобы быть лучше подготовленным. Однако его худшие предположения оправдались. Проведя некоторое время за прилавком, он жутко заскучал. Он любил природу и хотел путешествовать, ему очень хотелось выучиться на лесничего. Якоб мечтал отправиться на китобойный промысел, пока однажды не встретился с норвежцем, уехавшим в Кению, который убедил его в том, что именно там он найдет свое счастье. Двадцатисемилетний Якоб собрал чемодан и отправился в путь. Это было в 1928 году.
Поначалу счастья не было. Он попробовал себя в качестве фермера, но попытка не удалась. Одно время он жил на то, что водил богатых туристов на охоту. Первый раз ему повезло, когда он отправился на золотые прииски в соседнюю страну — Уганду. На заработанное он купил то, что стало его африканской фермой, — кофейные плантации у подножия гор Абердаре к северу от Найроби.
Во время войны он вступил в английскую армию и участвовал в борьбе против итальянских захватчиков в Эфиопии. Он получил медаль за свою службу, звание майора и стал британским гражданином. В общем, Бамсе принял достаточно бывалый человек. Тур надеялся, что спартанская жизнь под солнцем Африки и дисциплина, которая, как он знал, царила на плантациях, прибавят юному шалопаю здравомыслия.
Лив не нравилось, что Бамсе, которому едва исполнилось четырнадцать лет, поедет один в Кению. Когда она все же уступила, то сделала это потому, что несколько лет назад сама провела несколько месяцев на плантациях Якоба. Она знала, что отдает сына в надежные руки.
Отправляясь в Африку, Лив хотела сменить обстановку и отвлечься от тяжелых впечатлений, связанных с разводом. Может быть, она надеялась, что Якоб станет ее новым шансом в жизни. Во время ее пребывания там между ними возникли романтические отношения, и, когда Якоб провожал Лив обратно в Норвегию, она сказала мальчикам, что скоро выйдет замуж и они все вместе уедут в Африку. Туру-младшему этот план понравился, но Бамсе был категорически против. Он не хотел делить ни с кем свою мать.
Брак так и не состоялся. Когда сестра Якоба Ингерид и ее муж Арвид Монсен собирались праздновать пятнадцатую годовщину супружеской жизни, они захотели сделать это в Стокгольме. Они пригласили присоединиться к ним Якоба и Лив, к которой Ингерид уже относилась как к своей невестке. Но пребывание в шведской столице стало малоприятным, когда Монсен и его жена во время праздничного обеда в ресторане в Старом городе поняли, что дело обстоит не так, как должно бы быть между влюбленными. В театре на следующий день все зашло так далеко, что Якоб не захотел даже сидеть рядом с Лив. Она больше его не интересовала, и Лив подавленная вернулась обратно в Осло{286}.
В одном из писем Туру и Ивонн, речь в котором большей частью шла о мальчиках, она коротко написала: «Моя жизнь превратилась в сплошную череду проблем и трудностей. Но хватит об этом — я не буду мучить вас подробностями. […] Путешествие в Стокгольм было действительно праздничным, но слишком мучительным для меня (но не говорите об этом другим)»{287}.
Причина внезапного разрыва Якоба и Лив была достаточно тривиальной. Во время пребывания в Норвегии он встретил другую. Это случилось в отеле «Невра Хойфьелльс» под Лиллехаммером. Встречу он описывал с пафосом африканских саванн: «…там однажды я вдруг оказался совершенно неожиданно перед симпатичным экземпляром крупной дичи, женщиной с глазами оленя, которую звали Рикке Санне. Но кто одержал над кем победу — охотник над дичью или дичь над охотником, так мне до сих пор и непонятно»