Ну а Россия все эти годы не вкладывалась никак в развитие своих отношений с турецкой оппозицией. Поэтому для нашей страны приход оппозиции к власти в Турции означает как минимум начало отношений с чистого листа. С маячащей перспективой сворачивания очень многого из того хорошего, что было начато в двусторонних отношениях при президентах Путине и Эрдогане.
Это «хорошее» далеко не исчерпывается флагманами двусторонних отношений – «Турецким потоком», АЭС «Аккую» и системами С‐400. Здесь надо смотреть более широко, потому что, действительно, наше взаимопроникновение экономическое, политическое, гуманитарное, за истекшие 20 лет вышло на невиданный доселе, качественно новый уровень. И это, замечу, без того «допинга», который был «принят» двусторонними отношениями в 2022 году, на фоне войны на Украине.
Вот это всё окажется под большим вопросом, когда и если в 2023 году к власти в Турции придёт оппозиция.
Вот на что сейчас делает ставку Запад…
Поэтому Запад, заметьте, не хочет давать никаких крупных политических очков турецкой власти. Допустим, не дали западники турецкому руководству долго «пиариться» на теме миротворчества на Украине. Запад порубил «в капусту» стамбульский процесс и не только потому, что хочет нанести максимальный ущерб России, воюя «до последнего украинца». Там в поле зрения – ещё и Турция.
Да, Турция на Западе наделала изрядного шума со своим правом вето на заявках Финляндии и Швеции на членство в блоке НАТО.
А что делает турецкая оппозиция? Оппозиция вообще этот вопрос не включает в свою повестку дня, наталкиваясь на обвинения со стороны власти в том, что здесь она руководствуется электоральными соображениями, а не национальными интересами. Это в условиях, когда в глазах Запада, как стороны с которой ведутся переговоры, Турция должна представать монолитной, без разделения на власть и оппозицию. А оппозиция исходит, похоже, из принципа: «О власти – либо плохо, либо ничего».
Запад, в свою очередь, проводит кампанию, где представляет турецкое руководство эдакими «торгашами» и «шантажистами», которые воспользовались моментом и «прицепились» к Западу, которому сейчас кровь из носу Турция понадобилась для укрепления НАТО новыми членами против «российской агрессии».
Налицо цель – исказить намерения турецкой власти и дезавуировать любые будущие достижения правительства Эрдогана.
В этой ситуации у России не так уж много вариантов действий, кроме как где-то подыгрывать президенту Эрдогану, помогая ему зарабатывать очки на каких-то принципиальных для Турции вопросах, включая борьбу с Рабочей партией Курдистана и сирийскими Силами народной самообороны. И, обратите внимание, турки резко активизировались на сирийском направлении, явно ожидая хотя бы молчаливого непротивления России, как было в случае трёх предыдущих турецких операций в Сирии.
Евгений Сатановский: Любопытнейшая ситуация. У нас, к слову, есть что-то, что вне зависимости от того, кто будет президентом Турции, между нашими странами по-любому останется, и что наши западные соседи по планете обрубить не смогут?
Иван Стародубцев: У нас есть более 100 тысяч совместных российско-турецких семей, которые живут в любви и согласии. Развести их всех с уходом Эрдогана – невозможно. 100 тысяч семей разрушить нельзя. Всё остальное российско-турецкое может оказаться очень даже в уязвимом положении. В каждой шутке, конечно, есть доля шутки, но факт остаётся фактом.
Евгений Сатановский: 100 тысяч разводов? Да запросто.
Иван Стародубцев: Я хочу сказать, что 100 тысяч совместных семей – это очень серьёзно. На первый взгляд эта цифра не кажется такой уж большой.
Но вы представьте, что, когда мы говорим о семьях, мы говорим не только о мужьях и жёнах, а также об их детях, мы говорим обо всём «облаке» их родни, включая их пап-мам, дедушек-бабушек, братьев-сестёр, дядь-тёть и прочих. При перерасчёте в таком виде получится, что мы говорим о миллионной армии кровных интересантов из России и Турции в том, чтобы между нашими странами всё было бы хорошо или, по крайней мере, чтобы не было плохо. А это – очень и очень серьёзно.
И вокруг этого гуманитарного аспекта может строиться российская политика: что бы между нами ни происходило в прошлом… Те же англичане, немцы и французы всю жизнь воевали между собой, но оставили это в прошлом и живут вроде как нормально. И нам с турками надо перелистывать страницы истории и говорить о том, что мы как два соседа, как две страны, которые много связывает, находимся в одной лодке. Вот какую идею надо продвигать туркам…
Евгений Сатановский: Вопрос заключается в том, что имперскость турецкая только нарастает. Оттоманская Порта, которую выстраивает Эрдоган, в немалой мере выстраивается на просторах Советского Союза. Если смотреть на Венгрию, то – и Восточного блока. Как-то так получается: с одной стороны, не будет имперскости, а, с другой стороны, она будет. Так это и получается, что тогда остаётся Оттоманская Порта и не будет Российской империи. И зачем нам это надо?
Иван Стародубцев: Вообще-то говоря, не только у турок, но и у нас есть имперские устремления. Даже правильнее будет сказать, что Россия – и есть империя и никогда не переставала ею быть, в отличие от той же Турции, которая лишь только пока стремится вернуться в этом качестве на мировую арену.
Могут ли соседствовать две империи рядом? Ну заметьте, что мы при Путине и Эрдогане, благодаря их «лидерской дипломатии», умудряемся прочерчивать между собой какие-то красные линии или возводить какие-то красные кирпичные стены и договариваться. Примеров тому – немало. Взять те же Сирию и Ливию. Мы можем с ними договариваться, а наше итоговое положение друг по отношению к другу будет определяться реальным паритетом наших сил – экономических, политических, военных и прочее.
Не случайно ведь между нынешними Россией и Турцией реализуется то, что определено формулой: «Сотрудничество, невзирая на конкуренцию». Понятно, что ни слово «сотрудничество», ни слово «конкуренция» из российско-турецкой «песни» не выкинешь. Эта формула – апробирована и так или иначе она работает, хотя и не без отдельных, памятных всем сбоев.
Другое дело, что вы правильно спрашиваете: что будет после 2023 года? Не задуют ли ветры перемен в турецкой власти, которые развернут турецкий курс резко в сторону от России, когда конкуренция перестанет быть сбалансированной сотрудничеством?
И тогда встанет вопрос инвентаризации нашего сотрудничества и того, что от него останется в случае смены власти в Турции?
Допустим, будет ли продолжаться АЭС «Аккую»? Интересный вопрос, тем более на фоне других рисков, которые возникают по этому проекту с учётом того, что заметная часть оборудования станции должна быть закуплена нами из той самой Европы, с которой у нас сейчас на глазах разрываются все связи. Допустим, из Франции и из Германии.
Этот вопрос можно сформулировать и в более общем виде: будут или не будут западные производители энергетического и электротехнического оборудования поставками своей продукции поддерживать строительство «Росатомом» новых атомных электростанций или нет? Как на территории Российской Федерации, так и за её пределами.
Евгений Сатановский: Вот здесь я могу вам ответить со стопроцентной уверенностью: нет, не будут, и притом категорически. Это видно по Финляндии, это видно по Чехии, это видно по «изнасилованию» Венгрии со вторым блоком атомной станции «Пакш». Это видно по всему. Да и по Украине это видно. Война есть война. Экономическая война сейчас идёт такая, что хуже ядерной. Так что, не будут поддерживать.
Иван Стародубцев: Ну, значит, на АЭС «Аккую» мы ставим огромный, жирный знак вопроса. И, заметьте, уже безо всякой смены власти в Турции.
В части «Турецкого потока», равно как и «Голубого потока» и поставок на территорию Турции, они продолжат свою жизнь. Хотя, замечу, что доля Газпрома на турецком рынке неуклонно снижается. А вот в части турецкого транзита в третьи страны опять же – большой вопрос с учётом того, как охотно европейцы в дни войны на Украине сами начали хвататься за газовый вентиль.
Если говорить о судьбе С‐400, снять их с боевого дежурства не составляет для Турции никакого труда – хоть с отправкой в третью страну, хоть с выставлением в музее ВВС в Анкаре, хоть с утоплением в Чёрном море. Тем более, что С‐400 – огромный раздражающий фактор в отношениях между Турцией и Западом, особенно США. Да даже и на Украину можно отправить эти системы, если к тому времени война ещё будет продолжаться.
Евгений Сатановский: Забавно… Нет, ну, как раз насчёт газового вентиля – не уверен, потому что неоткуда брать Европе газ. Вот неоткуда с большой буквы «Н», и в 2023 году она его нигде не найдёт – ни из Алжира, ни из Египта, ни из Израиля, ни азербайджанского ей не хватит. И уж совершенно точно не хватит ни норвежского, ни британского, ни сжиженного американского. А Катар на всё это посмотрел и сказал: «Ну давайте, к 2026 году мы, может быть, чего-то и подгоним, но не в тех объёмах, что вам надо – такого количества газа у нас не будет».
Есть африканские, конечно, проекты: а вот, давайте, протянем Транссахарский трубопровод из Нигерии через Нигер. А потом мы его протянем через Алжир, а потом, а потом, а потом… Фигня это всё…
В данном случае российский газ через Турцию в Европу – это спасение. В огромной мере спасение для Южной Европы, потому что пока Италия, Франция и Испания дерутся за алжирский газ, которого от этого больше не становится, а становится только меньше… И часть его, кстати, в Турцию уходит! Так что газовый вентиль, скорее всего, останется.
Всё-таки получается, что у нас – такая комбинация то дружбы, то вражды, то столкновений, то сотрудничества… Ну, получается так, как последние несколько столетий, собственно, и было.
Потому что у нас – не только войны были, но и такое количество всего того, что нас объединило за последние 400 лет непрерывных вроде бы войн. Я даже не говорю о том количестве тюркских и турецких слов, которое оказалось в русском языке и какое количество генофонда у нас перемешалось. Я уж не знаю насчёт последней волны в 100 тысяч браков, но у нас тема взаимных союзов и детей от этих союзов, по-моему, веками отстоялась. Но ведь так получается?!