— Виктор Сергеевич, необходимо срочно заняться доработкой орудий и создания на всех крупнокалиберных орудиях, бронированного навеса, а проще говоря бронированной башни. Это моё упущение, слишком я увлёкся и совершенно забыл обратить внимание на флот. Лобовую броню сделать толще, так как орудие будет повёрнуто к противнику. Да и калибр слишком избыточен. Скорострельность в сражении будет иметь не главное преимущество, тут важна больше скорострельность и количество стволов, способных пробить броню корабля противника, — сказал я, пытаясь понять систему наведения и прицеливания.
— Нет это ни в какие ворота не годится, тут нужна глубокая модернизация. Проще, конечно, переплавить и построить новые, современные корабли, но на это у нас совершенно нет времени. Иван Михайлович, — обратился я к контр-адмиралу Дикову, — Вы не хмурьтесь, я понимаю, что для вас этот корабль новый и недавно спущенный на воду, но прогресс не стоит на месте, лучше скажите, какого калибра достаточно при встрече с английским флотом., при встрече с ним, для гарантированного пробития борта?
— Ваше Высочество, если на дистанции уверенного поражения, то и двухсот трёх миллиметров будет достаточно, ведь основное бронирование около ста пятидесяти миллиметров.
— А если снаряд облегчить, добавив ему бронебойный сердечник и заложить новую взрывчатку, то при этом увеличится и дальность, а пробивную способность на этих же калибрах приравнивается калибру снаряда, а возможно и довести до полутора калибров. Как я понимаю, рубки управления огнём тут нет, значит, нужно ввести дальномерный пост и установить там машину для расчётов артиллерийских поправок, — размышлял я, в слух, — Но могут не успеть.
— Виктор Сергеевич, через неделю в столице нужно провести рабочее совещание по разработке новых снарядов, с заменой взрывчатого вещества, но бездымный и более мощный. Там же проведём совещание по разработке вычислительных машин и устройству дальномеров и дальномерных постов. Пригласите инженеров из института сварки, они подберут нам нужные сплавы. Не забудьте пригласить из морского ведомства, а то опять будут упрекать, что секреты от них держим. А завтра ко мне пригласите специалистов из судоремонтного завода, я им поставлю задачу, пусть оценят фронт работ, стоимость и сроки, часть работ нужно будет начать делать сразу после возвращения кораблей с учений, — отдал я распоряжение, — Ну Иван Михайлович, показывайте дальше ваше хозяйство, чем ещё можете похвастаться и не переживайте вы так, мне пока всё нравится, да и отзывы о вашем командовании, только положительные. Дальше мы осматривали корабль, при этом я не поленился, спустился в машинный отсек, правда, перед этим мы все накинули специальные халаты, которые принёс с собой мой охранник. Зато я не боялся испачкаться. Белые перчатки, конечно, пришлось снять и одеть обычные серые из грубой нитки. В целом ничего нового я не увидел, в машинном отделении было душно, пыльно и всё в масле, но я всё равно просмотрел все узлы, которые меня интересовали. Да этот корабль однозначно устарел, хотя был введён в строй год назад. Выбравшись на палубу, все облегчённо вздохнули и довольно щурились от яркого солнца.
— Ну что, Иван Михайлович, давайте проедемся на следующий ваш корабль, так досконально мы смотреть уже не будем, но осмотреть личный состав нужно.
«Екатерина Вторая» мало чем отличалась от «Двенадцати апостолов», поэтому осмотр мы завершили довольно быстро, хотя этот корабль и был введён в эксплуатацию четыре года назад, но имел вид нового, что говорило о надлежащем уходе за кораблём, поэтому мучить всех своим присутствием, мы отправились на берег, после чего выехали за город, где размещались временные, полевые казармы. Там мы провели смотр, включая строевой смотр, после чего я толкнул небольшую речь, про предстоящие учения, после чего отправились в пригород, где для меня уже был подготовлен коттедж для отдыха, а также был готов ужин.
Дальнейшие четыре дня слились в сплошную череду поездок встреч и осмотра города. Только вечером четвёртого дня, когда Черноморская эскадра в составе транспортных кораблей поздно вечером вернулась в порт и начала выгружать солдат и снаряжение, я смог позволить себе расслабиться. От однообразной работы я устал, да и честно сказать сильно соскучился по родному дому, коим стал для меня Гатчинский дворец. Столь длительная разлука позволила мне понять, что свою супругу я уже успел полюбить и пока это была ещё не полноценная любовь, но когда ты не можешь спокойно жить без близкого тебе человека, то это уже можно назвать любовью. Да и ожидание рождение моего ребёнка, добавляло непонятные, задевающие какие-то струны внутри меня, волнительные моменты в жизни. Когда работа мне становилась противна, я вспоминал, для чего я здесь и что мне теперь есть ради кого стараться всё изменить, не глобальные цели ради всеобщего блага, а вполне понятные любому человеку. Ещё я много времени стал уделять Ивану, приняв его как своего сына, и стараясь обучить его всему, что я знаю. Как сложится моя судьба дальше я не могу сказать, колесо истории уже провернулось и сошло со своей колеи, создавая новый путь. День у мальчика был очень сильно загружен. Я иногда будил его ночью и устраивал с ним пробежку вдоль состава, а вчера он бегал вдоль моря, или заставлял выполнять совершенно непонятные на первый взгляд задания, вплоть до математических вычислений. Когда он спросил, для чего всё это, я объяснил, что он должен быть готов к изменению окружающей ситуации в любой момент жизни. И не известно, чем придётся заниматься в тот момент, чтобы выжить. Возможно и решать сложную арифметическую задачу, а возможно разобрать и собрать пистолет. Главное, чтобы он не впадал в ступор и мог принять правильное решение. Князь смотрел на эти тренировки с непониманием, но в воспитание моего сына не вмешивался. За эти два месяца, он значительно вырос и стал жилистым. Скорость его реакции значительно увеличилась, он начал обучаться борьбе и разным хитростям пластунов. Стрелял он уже неплохо и мог в случае необходимости себя защитить. Мне пришлось подарить ему в подарок пистолет с резиновыми пулями, из которого он также периодически стрелял, для наработки моторики.
Только сегодня я позволил себе отправиться на берег Чёрного моря и провести на его берегу допоздна. Взяв с собой Ивана, я понял, что он не умеет плавать и пришлось потратить много времени на его обучение, хотя я был рад потраченному времени. Парень тянулся ко мне, воспринимая меня даже больше чем родного отца. Поздно вечером, возвращаясь с пляжа, мы поднимались по длинной тропе уже практически в полной темноте, когда я услышал непонятный шум впереди. Охрана нам не мешала, поэтому осталась наверху, наблюдая за нами сверху, ещё по три человека дежурили в отдалении справа и слева по берегу. Наверху у машины оставалось пять человек, включая водителя и около десяти были на берегу.
Услышав непонятный шум, я сделал знак сыну и указал, уйти с тропы в сторону, что было довольно непросто сделать.
Пришлось буквально на животе отползти в сторону, прижимаясь к крутому склону и спрятавшись в небольшой неровности, рядом также вжавшись полулежал Иван. Так мы провели минут десять и я уже начал корить себя за маниакальную предосторожность, как по тропе покатились мелкие камушки и очень тихо и медленно вдоль тропы прошли шесть человеческих фигур, но что самое плохое, это был запах. Запах свежей крови, да и наверху оставалось только пятеро, поэтому охранниками они быть не могли, да и по росту они были несколько ниже, чем моя охрана, хотя возможно мне это и показалось. Темнота сгустилась и стала совершенно непроглядной, и ветер стал дуть прохладный, хотя прогретые камни склона, ещё неплохо грели. Через десять минут, внизу послышались вскрики, а потом раздалась стрельба из револьверов, в свете выстрелов я видел, как трое моих охранников дерутся в окружении шести человек, но судя по тому, что я разглядел, стрелял только один, а двое его товарищей были уже убиты. Да и он, внезапно согнувшись, выстрелил в никуда и внизу всё стихло. Попал ли он в кого-нибудь я не знаю, но судя по тому, что они смогли убить охрану наверху, говорило об очень хорошей их подготовке. На выстрелы должны прибежать солдаты, охраняющие второй периметр, поэтому ждать помощи долго не придётся. Но я уже достал оба пистолета, и сняв с предохранителя, держал их на уровне груди, направив их в сторону тропы. При этом мне пришлось прижать одну руку к груди, чтобы не сорваться, а вторую вытянуть в сторону тропы, в том же направление, что и прижатую руку. Судя по слышимому мной щелчку, сын проделал то же самое и со своим пистолетом, с которым не расставался ни на минуту.
Ждать пришлось ещё десять минут, и вдалеке уже были слышны звуки поднятой тревоги. Как мне почудилось, что рядом мелькнула тёмная тень. Тучи как раз закрыли луну и вокруг было ничего не слышно.
Когда что-то коснулось моего пистолета, я нажал на спуск и сделал двойку в упор, выстрелив в высветившуюся фигуру в чёрном. Яркие ослепляющие вспышки ослепили меня, но я успел заметить на тропе ещё три силуэта, поэтому сделал по два выстрела в то место, где они располагались. После чего я резко присел, едва не сорвавшись со склона. Над головой что-то свистнуло и я услышал явный стук железа о камень. Понимая, что второго шанса не будет, я разрядил оба пистолета, ориентируясь на примерное расположение тропы. Все двенадцать патронов ушли в сторону трапы, половина вверх, а половина вниз. Как только оба пистолета встали на задержку, я сразу же спрятал оба из них в карман, и вытащил третий пистолет. Ещё две минуты, было тихо, но вот наверху послышался конский топот и появились отблески факелов. Это позволило вовремя мне заметить ползущего ниже меня человека в чёрном одеянии. Я сделал два выстрела в его сторону и увидел как он вначале медленно завалился, а потом с шумом покатился вниз. Наверху сразу же раздались команды и по тропе побежали несколько человек с факелами в руках. На подходе меня окликнули, ноя уже узнал говорившего. Он был из охранявших меня вчера солдат, местного подразделения.