другого пути нет. Они знали, на что шли и те, кто умер во время нападения и те, кто умрёт после него, нечего их жалеть, — на эмоциях и немного резковато высказался я, отчего встал и подошёл к окну, стал смотреть на набережную Невы. Там по льду ходили люди и собирали трупы солдат двух мятежных полков.
— Ещё штабс-капитан. Оба мятежных полка, должны быть полностью расформированы, а их знамёна, завтра должны быть сожжены публично перед казнью, как и все регалии. Если кто из солдат этих полков отказался участвовать, вопрос по ним решим позже. Тех, кого не казним сегодня к вечеру, имеют шанс, отделаться пожизненным заключением, но они должны рассказать, такое, что покроет их вину. Что там по морякам?
— Моряки с нескольких кораблей, которые давно стоят на ремонтах или под скорое списание. Дисциплина на них давно была не самой лучшей, туда, как правило, назначали самый сброд. Сейчас ещё не понятно, сколько всего было участников, есть вероятность, что часть из них может вернуться на корабли и сделать вид, что они не участвовали, поэтому расследование там быстрым не будет.
— А что с нападением на Петропавловскую крепость?
— Там были привезённые работники, все с порта или связанные с ним, есть подозрение, что без участия Морского министерства не обошлось. Живыми взять никого не удалось, раненые за пару часов на морозе, на льду, померли. Я отдал команду арестовывать всех раненых и везти их на допрос, по месту их пребывания, мы готовимся произвести обыски. Судя по наколкам и другим следам на теле, большинство из них были каторжниками, причём довольно недавно. Как на такие вещи закрывали глаза, ещё предстоит выяснить. Будем проверять всех, от полиции в порту до портовых чиновников.
— Потери с нашей стороны?
— Из вашей охраны погибло трое, шестьдесят три человека ранена, все должны выжить по заверению врачей. У Гвардейцев потери более серьёзные двадцать шесть человек убито, в основном потери были на Благовещенском моту, когда мятежные матросы ударили в спину. Раненых сто шесть человек из них двенадцать тяжело, по ним прогнозов врачей нет. По Семёновскому полку данные ещё не поступили, генерал-майор ранен, как и его два заместителя, но через час данные будут. Предварительно потери около пятнадцати процентов раненых и убитых, — ответил штабс-капитан, заглядывая в ежедневник.
— А потери со стороны противника?
— Более трёх с половиной тысяч убитых, раненых человек сорок, кто спасся, я велел оставить для допроса. Пленных около тысячи двухсот человек. Офицеров в живых не осталось, большинство перебили снайперы.
— Ещё какие срочные новости?
— Телефонную связь к утру полностью восстановят, на приведение дворца в надлежащее состояние нужно не менее суток, поэтому встречу завтра с послами нужно или перенести в другое здание или перенести минимум на сутки.
— Как дела в Гатчинском дворце? — спросил мой отец.
— Всё спокойно, все посты усилены и приведены в полную боевую готовность. На первых этажах установлены пулемёты с обслугой, дежурят посменно, рядом расположили две роты гвардейцев, временно разместив в летних казармах, пару дней переждут там.
— Ещё какие срочные новости есть? — спросил я у штабс-капитана.
— Пока всё, остальное будет известно не ранее десяти часов утра, как рассветёт, — ответил он.
— Сейчас полпятого утра, предлагаю всем вздремнуть, днём будет много работы, надеюсь завтраком нас накормят. Да проследите, чтобы посты менялись чаще и давали горячий чай с бутербродами. Кухня в вашем распоряжении, — отдал я распоряжения и мы разошлись по отведённым нам комнатам, пока в других частях дворца шла уборка и вставляли новые стёкла, а где-то и просто фанеру, так как такого количества стекла во дворце не было.
Перед сном я позвонил в Гатчинский дворец и коротко обрисовал ситуацию, стараясь не рассказывать всех подробностей.
В сон я провалился моментально, не раздеваясь. Свои маскарадные доспехи мы сняли ещё в комнате, когда прятались от нападавших.
Проснулся я с трудом, всё тело болело, а особенно грудь, я понял, что вчера не снял панцирный бронежилет и за ночь он сильно мне мешал. Только когда я начал его снимать, то вспомнил, что как минимум дважды в меня попали, а значит, могут быть серьёзные травмы.
С трудом сняв нагрудный доспех, я увидел две вмятины, одна из которых была пробита, а значит, пуля или осколки от неё прошли дальше, скинув мундир, я увидел пятно засохшей крови. От моего движения рана начала кровить и мой бок пронзила боль. В этот момент вошёл дежурный и увидев, что я в крови крикнул в проём,
— Врача наследнику, он ранен.
После чего бросился помогать мне. Врач пришёл через пять минут, по его глазам было видно, что он не спал всю ночь, да и кровь с рук хоть и была смыта, но всё равно придавала им кровавый оттенок.
Достав инструмент и продезинфицировав его врач, без предупреждения воткнул мне в рану щипцы, отчего я вскрикнул. Помогавший мне охранник влепил доктору подзатыльник, приводя его в чувство.
Тот встрепенувшись побледнел,
— Ваше Высочество, прошу простить, я и забыл, с кем имею дело, сейчас я сделаю укол.
— Давайте уже без укола, только, надеюсь, это не долго, решив, что лучше без укола, так как одноразовых шприцев ещё не было, а скольким он уже сделал уколов, и как продезинфицирована игла, никто не знает. Взяв со стола недопитую бутылку коньяка, я плеснул себе на рану и зашипев прошептал,
— Давайте быстрее.
Уверенным движением воткнув мне щипцы в рану, отчего у меня в глазах потемнело, врач провернул их, и зацепив осколок пули, выдернул наружу. Внимательно осмотрев его, он повторил процедуру ещё раз и достал небольшой кусочек, удовлетворённо отложил его в сторону, и взяв иголку с ниткой, продезинфицировал её и в три стяжка, уверенным движением зашил её. После наложил повязку и осмотрел новый синяк на груди, прощупав его.
— Сильный ушиб, но кости и рёбра целы. Если поднимется температура, нужно будет сделать укол антибиотиком, на этом пока всё.
— Отведите доктора спать как минимум на два часа, а то от него уже вреда может быть больше чем пользы, — сказал я. В этот момент зашёл Виктор Сергеевич, и увидев врача, спросил,
— Вы ранены Ваше Высочество?
— Пустяки царапина, небольшие осколки от пули и сильный ушиб, а так всё в порядке, ответил я, смахивая крупные капли пота выступившие на лбу.
— Нужно объявить, что наследник ранен в ходе покушения, это несколько снизит недовольство таким огромным количеством жертв, — предложил князь.
— Возможно, вы правы, прошу, осмотрите моего отца, у него также могут быть травмы, — попросил я доктора, перед его уходом.
Когда доктор ушёл, мы отправились завтракать, а так как отец ещё спал, то завтракали мы одни.
— Казаки ночью вошли в город и установили контроль по основным улицам и мостам, отлавливают остатки бунтовщиков. В казармах Измайловского и Егерьского полков, обнаружена две сотни связанных и избитых солдат. Их пока поместили под охрану и оказали первую помощь. Час назад прибыли солдаты из Гвардейского училища, в полном обмундировании, они усилили бригады следователей, в городе начались аресты родственников бунтовщиков и их имущества. Из Москвы на дирижабле вылетело сорок следователей, к вечеру они должны быть в столице. Следователи просят перенести казнь на сутки, так как не успевают опросить многих, есть интересные факты, которые вскрылись в ходе расследования, оказывается, среди офицеров и солдат, есть тайное общество, которое поддержало бунт, но его участники располагаются по всей стране. Это так называемые социал-демократы, которые используют труды Карла Маркса, в качестве основного учения. По предварительным данным, участников по всей стране может быть более пятисот человек.
— Хорошо перенесите казнь на воскресенье, но хоронить погибших с нашей стороны должны сегодня в обед. Хоронить будем на марсовом поле, общественную панихиду провести нужно с размахом, всех погибших представить к награде, а семьям, назначить пожизненные пенсии.
Тела бунтовщиков вывести на лёд в финский залив и сжечь, чтобы и памяти о них не осталось. Я после завтрака подготовлю несколько обращений, нужно их будет зачитать по радио, в том числе и в мировых областях, — сказал я.
После завтрака я занялся срочной работой и подготовкой к дневной панихиде.
К обеду мы с траурной процессией, которая вышла с Дворцовой площади, пешком отправились на Марсово поле, где была подготовлена трибуна и в срочном порядке выкопана общая могила. Для этого пришлось применить взрывчатку, чтобы пробить мёрзлую землю. К весне, здесь должны будут установить мемориал. Горожан было много, но все они были на большом удалении, так как безопасность царской семьи, была на первом месте. Тут же была сооружена временная церковь в виде большой армейской палатке, специально украшенной. На панихиду приехала большая толпа чиновников, которую прежде чем допустить на место проведения, тщательно обыскивали в отдельном здании по соседству, заставляя снимать верхнюю одежду.
Панихида прошла достаточно быстро и тела солдат с почестями сгрузили в вырытую яму, после чего засыпали и установили временный крест. Так как на улице стоял сильный мороз, то все были в шапках и снимали их, только когда крестились. Для меня на трибуне поставили стул на котором я большую часть времени и просидел, при этом сильно притворятся, мне не приходилось, так как бок, в котором застряли осколки, воспалился.
Сразу после панихиды, я отправился в больницу, где сделав рентген, обнаружили ещё один осколок, поэтому мне пришлось выдержать ещё одну операцию, где уже под местным наркозом, рану опять вскрыли, и удалив осколок, почистили. Сделав укол антибиотиком, чтобы исключить заражения крови. К вечеру у меня поднялась температура и я провёл его уже у себя в комнате, никого, кроме князя и отца не принимая. В это же время, следователи, сменяя друг друга, вели расследование. Были задействованы все доступные методы допроса, включая физическое воздействие.