На волне национально-патриотического подъема в апреле 1920 г. в Анкаре было избрано Великое национальное собрание Турции, председателем которого стал Мустафа Кемаль-паша, провозгласивший новый орган власти единственным законным правительством Турции.
Мы так подробно остановились на биографии этого незаурядного политика, поскольку Кемаль попытался осуществить перестройку страны в «западном» стиле.
Осенью 1923 г. Турция была провозглашена республикой, а в марте 1924 г. был ликвидирован и халифат. По Конституции 1924 г., уточнявшейся и изменявшейся в последующие годы, Турция объявлялась республикой во главе с президентом, обладавшим большими властными полномочиями. Ислам, вначале утвержденный как государственная религия, вскоре потерял этот статус и был низведен до уровня религии, отделенной от школы и государства. Вакуфное имущество в основном было национализировано, шариатские суды и духовные школы-медресе упразднены. Но пантюркизм остался основой государства.
После смерти Ататюрка и завершения политики этатизма вновь активизировалось исламское духовенство, добившееся ряда важных уступок (преподавание ислама в школе, строительство мечетей, чтение Корана по радио и др.).
Современная Турция — это пантюркистское государство с активными элементами панисламизма.
Так, протурецкая вооруженная группировка «Серые волки», причастная к убийству российского военного летчика в Сирии, является молодежным крылом турецкой Партии националистического действия — пантюркистской ультраправой организации.
Наконец, контролируя важнейший геополитический и экономический пункт Евразии, Турция на современном историческом этапе ведет и экономическую войну — прежде всего путем приобретения нефти у ИГИЛ. По справедливому замечанию специалиста, «нефть — это взрывчатый материал. Где бы она ни была найдена, куда бы она ни направлялась, она не только приводит в движение механизмы промышленности и транспорта, но является также той искрой, от которой разгораются многие большие пожары»[8].
Стратегическое значение нефтяных ресурсов переоценить трудно. Многие военные и политические события имеют под собой «нефтяную» подоплеку. Так, именно в районе нефтяных промыслов Галиции австро-германские войска начали в 1915 г. у Горлице стратегическую наступательную операцию; нефть играла основную роль в интервенции иностранных держав против Советской России в годы Гражданской войны и тормозила международное признание СССР; нефть была истинной причиной гражданской войны в Мексике; нефть служила помехой эффективным санкциям против Б. Муссолини; нефть дала возможность Японии в 20–30 гг. XX в. победить Китай, а позже вести войну против союзников во Второй мировой войне.
Возможно, что теперь нефть, контролируемая ИГИЛ, является одной из причин того, почему эта организация до сих пор не была уничтожена, а международная коалиция не добилась или не захотела добиться решения данного вопроса. Нелегальный экспорт энергоносителей террористической группировкой «Исламское государство» достигает 1,5 млн долларов в день, а большинство нефтепродуктов реализуется через Турцию. Через турецкие пограничные пункты из контролируемой ИГИЛ территории Сирии движутся автоцистерны, количество которых «измеряется тысячами». Поставками занимается и ряд турецких компаний, в том числе «Серии» (г. Конья) и «Сам отомотив» (г. Антакья).
Возможно, что и сама ИГИЛ была создана США для контроля над нефтяными ресурсами Ближнего Востока — прежде всего Ирака и Ливии.
Турция также уже давно уделяла самое пристальное внимание иракской нефти.
Султан Абдул-Гамид еще в 1904 г. взял в свои руки дело разработки нефтяных ресурсов, находившееся до этого времени в ведении министерства горной промышленности. В 1904 г. немецкий концерн «Анатолийская железнодорожная компания», занятый постройкой Багдадской железной дороги, получил право на разведку и разработку нефтяных месторождений в двух районах — Мосульском и Багдадском.
Особое значение имели нефтяные месторождения Месопотамии. В 1912 г. была создана Турецкая нефтяная компания, и 28 июня 1914 г., когда раздался фатальный выстрел в Сараеве, она, представляя английский и немецкий капитал, получила в аренду нефтеносные участки в Мосуле, Багдаде и Басре.
К концу войны стратегическая и коммерческая ценность мосульской нефти привела к тому, что Мосул стал топливной базой средиземноморского флота.
Англо-индийские войска полностью оккупировали Мосул 8 ноября 1918 г., продвинувшись на север после перемирия, заключенного в Мудросе, — и Великобритания фактически овладела желанными нефтяными месторождениями. Уже в то время, по мысли британского правительства, 500 тыс. курдов, населяющих Мосульский район, не должны были попасть под власть Турции, равно как и стать при этом суверенной нацией. Именно в это время зародилось враждебное отношение курдов — разменной монеты между Ираком и Турцией — к новому иракскому и старому турецкому правительствам.
Английское правительство вынудило молодой Ирак признать Великобританию своим опекуном, и после этого английские, американские, голландские и французские нефтяные компании добились от иракского парламента признания прав Турецкой нефтяной компании. Она получила на 75 лет концессию на разведку и разработку нефтяных месторождений во всем Ираке, за исключением южного района и нефтеносных земель Нафте-Хан к северо-востоку от Багдада, принадлежавших «Ханекин ойл компани» — дочернему предприятию Англо-персидской нефтяной компании. Условия договора распространялись на 24 нефтеносных участка размером по 21 кв. км каждый (при общей территории региона в 234 тыс. кв. км).
5 июня 1926 г. Кемаль Ататюрк под давлением великих держав был вынужден признать так называемую «брюссельскую линию» — границу, установленную Лигой Наций, отдавшей Мосульский район королевству Ирак. Взамен этого Турция получила право на 10 % будущих доходов иракского правительства от мосульской нефти в течение последующих 25 лет. Это условие в дальнейшем было заменено единовременным платежом в 500 тыс. фунтов стерлингов, который иракское правительство должно было передать Турции. Таким образом, турецко-иракские нефтяные противоречия были заложены также 100 лет назад.
Значение вопроса энергоносителей для прошлых и будущих войн трудно переоценить.
Исследователи экономической подоплеки Первой мировой войны совершенно справедливо отмечают топливный вектор противостояния, борьбу за энергетические ресурсы, попытки лишить этих ресурсов противника в планировании и проведении многих операций. В частности, пристальное внимание Англии к Ираку, создание Месопотамского фронта борьбы с турками, германская операция в Румынии объясняются этим обстоятельством. Поход русской армии в Персию и занятие Галиции (основной источник нефтепродуктов Австро-Венгрии) преследовали цель лишить наших противников (Турцию и Австро-Венгрию) в том числе доступа к топливным ресурсам. И если при оставлении Галиции российские войска успели уничтожить нефтяную инфраструктуру противника, то при молниеносном разгроме германо-австрийцами Румынии союзники были не столь расторопны.
Причем Россия не только в течение всей войны не испытывала перебоев с топливом, но наша нефтяная промышленность находилась вне зоны ударов противника (в отличие от Австро-Венгрии и Румынии) до тех пор, пока после Брестского мира турки и англичане не появились в Закавказье в 1918 г.
А в годы Второй мировой войны в распоряжении союзников по антигитлеровской коалиции было сосредоточено 81 % нефти, добываемой во всем мире, — достаточно сравнить это с 5 % (из них 2,4 % в Европе, в том числе 2 % — румынская нефть[9]), контролируемыми всеми державами «оси».
В настоящее время энергетические конфликты лишь набирают обороты.
Весь этот узел противоречий, сконцентрированных прежде всего в зоне Турецких Проливов, наше государство пыталось распутать 100 лет назад и пытается разрешить сейчас.
Глава 1. Вопрос о Дарданелльской операции Антанты и Россия
Сто лет назад ключевым вопросом в контексте коалиционной войны Антанты и германского блока был вопрос о контроле над Турецкими Проливами — Босфором и Дарданеллами. Пролив Босфор (длина около 30 км) соединяет Черное море с Мраморным, а Дарданеллы (длина 65 км) — европейскую часть Турции (полуостров Галлиполи) и азиатскую (северо-западную) часть Малой Азии, связывая Мраморное море с Эгейским.
Из-за стратегически важного положения турецких Проливов их статус неоднократно служил предметом спора великих держав, а в наступившей Первой мировой войне их значение трудно было переоценить.
Во-первых, вступление Турции в войну в ноябре 1914 г. рано или поздно приводило Россию в состояние изоляции от западных союзников — и под угрозой оказывался Восточный (Русский) фронт борьбы с германским блоком. Во-вторых, требовалось осуществить изоляцию Германии от Турции, что диктовалось стратегическими и экономическими соображениями — блокада Германии (в силу ее зависимости от внешних источников сырья) не могла быть полностью эффективной без закрытия Дарданелл. В-третьих, учитывая стратегическое положение Оттоманской империи и количество скованных ею войск союзников, воздействие на Проливы позволяло перемолоть главные силы турецких армии и флота и разгромить их, выведя Турцию из войны. В-четвертых, выигрывалась борьба за важнейших союзников — нейтральные страны Румынию, Болгарию и Грецию.
В военном контексте операция в Проливах отвлекала внимание турецкого командования от Суэцкого канала и других театров военных действий и через Черное море связывала русские войска Кавказского фронта и британские вооруженные силы в Персии, Египте и на Месопотамском фронте — соответственно, после разгрома Турции они могли быть использованы против германской и австро-венгерской армий. Возможно, это было бы последним толчком к крушению германского блока. Наконец, в случае удачного исхода операции по захвату Проливов Сербия и Черногория гарантированно избегали разгрома — и сохранялся Балканский фронт Первой мировой войны в первой редакции.