взлетели вертолетики кленовых семян. Или показалось? Но в самом деле: этот воздух, который взбаламутил дневник, был последней каплей, которой не хватало для зарождения кругового ветра. Пока Таисия сбегала вниз с четвертого этажа, вспоминала, как летел ее дневник, кувыркаясь и перелистывая сам себя, как бы просматривая на прощание текст... или предлагая себя всем? всему свету свои страницы, чтобы вычитали из них некое назидание птицы и бабочки, стрекозы и мухи, осы и шмели, чтобы запомнили его навсегда... Но лишь пара неграмотных стрекоз равнодушно пролетела мимо, и в их множественных глазах раздробились изображения букв... Пока она так вспоминала, уже начали в том месте подниматься и опускаться мертвые бабочки, сухие листья прошлогодней зелени, с каждым разом все выше и выше, и вот уже поднялся маленький серый хобот, который хотел схватить дневник, но тот сопротивлялся всеми страницами. Таисия намеревалась успеть схватить свое сокровище и закопать рядом с Куликом, но... хотя дневник и отмахивался всеми страницами, отказываясь от предложения ветра попутешествовать, хобот урагана усилил свое всасывание, и дневник уже прыгал на спине обложки, едва удерживаясь от полета... Таисия подбежала и протянула руку, чтобы схватить, но в этот миг дневник уже захлопал своими крыльями-страницами, сделал несколько переворотов, показав высший пилотаж, и начал взбираться по невидимой спирали... Таисия вспомнила: если внутрь вихря попадет тело, оно может распасться. А дневник уже летел от теплотрассы по улице Чкалова. Хлопали двери подъездов, зазвенел лист на крыше, но не отпал и не пустился в путешествие, ибо не пришло еще его время - не все гвозди прогнили... Таисия бежала за дневником - вдруг земля подкосилась и отделилась от ног, потом пошла вбок, после вниз, ее закрутило... Но это не смутило дневник: он летел, переворачиваясь вокруг своей оси, как лихой голубь, и радостно поднимался еще выше. Она изо всех сил перебирала ногами, но не смогла его догнать. Скоро он исчез из поля зрения своей хозяйки... - Сейчас анекдот расскажу! - крикнул Петр, с треском врываясь в квартиру.Слышали: победил Ельцин!.. Про новых русских анекдот. Сидят двое, выпивают, один, который гость, спрашивает: чего это видак крутит одну кассету "Одиссею капитана Кусто"? "Это не Кусто, это аквариум". И что же? Разве хоть кто-нибудь из семьи показал движением бровей, что слышал?! Папа тихонько бряцал на гитаре, мама действовала на кухне, а Таисия - вечная зубрилка - вообще будто спряталась за обложкой "Истории мировых цивилизаций". Одна Маша поняла брата: равнодушие - сплошное равнодушие к анекдотам. Наконец папа отложил гитару, вздохнул и сказал: - Все же неплохо, что анекдоты о новых русских появляются в изобилии. Была, была зловещая пауза в производстве фольклора, уж не знал, что и думать... - Что же хорошего, папа? - удивилась Таисия.- Новых русских дурачками представляют в анекдотах, им это не понравится... - В сказках Иванушка - тоже дурачок. На Руси дурачков любили! Значит, и новых русских стараются полюбить. Значит, что? - Что? - не поняла вывода Маша. - Значит, революции не будет! - догадался Петр.- Не будут их жечь и резать, как в семнадцатом году жгли помещичьи усадьбы... - Возьмем также средства массовой информации... Папа явно зарапортовался. Чтобы понизить траекторию его умственного полета, Маша вклинилась своим острым голоском: - Но в жизни-то, папа, этих новых русских многие не любят! Папа отвечал: миф - фольклор - анекдот - это и есть регулятор поведения! Не любят, но уже хотят полюбить! Отсюда и теплое, почти покровительственное отношение к ним, как к Ивану-дурачку... Папа, похоже, уже писал вслух эссе по культурологии: подспудно народ хочет полюбить этих богачей противных, показывает в анекдотах: какими не нужно им быть! Миф регулирует поведение! - Папа, папа, остановись, мы тут не поняли! - закричали девочки. Папа привел остекленевшие глаза в человеческий вид, немного постоял посреди комнаты, видимо, соображая, куда его занесло. Таисии даже захотелось поводить ладошкой перед его глазами. "Революции не будет? - подумала она.- Так, запишем это сейчас в дневник, а потом проверим, будет или не будет. Прав папа или нет". И тут она вспомнила, что дневника нет, он улетел неизвестно куда. "Эх, зря я его сбросила с балкона! Если б закопала, то сейчас бы могла выкопать, записать папины слова..." - Анекдоты говорят о том, что нравственность русского, то есть... российского народа - жива! - продолжил папа.- Возьмем хотя бы СМИ! Что такое СМИ?.. Он говорил: "СМИ", "СМИ", а Таисии слышалось: змий. Какой змий? - Не змий, а СМИ - средства массовой информации... они тоже стали на место фольклора. В сказке все начинается с недостачи, да? Ну, яблоки у царя в саду кто-то ворует, нужно послать сторожей, это "Конек-Горбунок"... Газеты и тиви наперебой нам про криминал: убийство, конечно, тоже недостача, правда? Надо искать преступника, как в сказке. Петр прервал отца: а как же чудесные, волшебные помощники? В сказке напиток или яблоко, которое надо откусить... а в СМИ что? Папа на секунду задумался. - Ну, сами СМИ и есть волшебники: могут и собственное расследование вести, могут помочь, объявив, чтоб звонили по телефону, если кто что знает... Ну и, конечно, они регулируют наше поведение. И заметьте: даже писателей журналисты недолюбливают, как сказители народные тоже недолюбливали представителей культуры. Таисия слушала папу, слушала дождь, который лил уже второй день, и у нее само появилось в голове стихотворение: - Дождь льет, льет, льет, Дождь льет, льет, льет, И сильный поворот Сделала машина... Дождь льет, льет, льет. Дождь льет, льет, льет, И сильный поворот сделала Россия... - Само появилось? - переспросила мама.- Ну, значит, ты в отца, пойдешь по филологической части. - Только не надо много думать о политике, о выборах, господа,- сказал на это папа.- Сейчас само написалось про Россию, а потом, может, напишется про другое, более важное... Так я о фольклоре: заметили притчевые истории? - Пап, ты меня любишь? - спросила Таисия вдруг. - Что? Ты о чем? Да, конечно... люблю, а что? Я не то что-то сказал? Просто папа улетал куда-то в холод словно, когда размышлял вот так. Нет, когда Таисия вырастет, она не поступит на филологический, а найдет литературно-ветеринарный институт! Обещала ведь Кулику, что лечить будет! Литературно-ветеринарный с... элементами гитары! А тарелки? Она их будет расписывать в свободное время... Да, решено! Где же есть такой институт? Ну уж где-нибудь да есть же, подумала Таисия. Папа Таисии ушел заваривать чай и подумал в одиночестве: не Бог весть какие гениальности изрекаю, а уже детям показалось, что я не с ними, что забыл в это время любить Таисию... И вдруг его осенило: зря напали тогда на нее за красочное описание пожара якобы в квартире Вероники!.. Бальзака тоже в жизни не очень любили женщины, зато его героев в романах сильно любят!.. Таисия повела себя, как писатель: в жизни у Вероники не случилось пожара, а в дневнике случился. Не надо быть Фрейдом, чтобы это понять. С тех пор прошел почти год. Алеша Загроженко недавно написал Таисии из колонии очередное письмо: по баллам он обогнал всех, и за это его досрочно выпустят на свободу. "Я мечтаю день и ночь об этом",- пишет Алеша. Как Кювье по одной кости восстанавливал все лицо (тело), так и по одной этой фразе можно рискнуть представить его, Алеши, будущее. Но, к счастью, будущее не нуждается в этом, оно придет само собой. * Стихотворение Алексея Решетова.
10 мая 1996