– Добрый день, синьор Картагена, – сказал элегантный по-английски. Он говорил на языке чисто, но Абель понял, что этот человек итальянец. – Мы собираемся развязать вас, вылечить рану на бедре и дать вам время на то, чтобы вы приняли душ и выпили что-нибудь горячее. Потом мы хотели бы, чтобы вы ответили на несколько наших вопросов. Разумеется, я советую вам не предпринимать ничего отчаянного. Мой друг подготовлен для того, чтобы помешать вам делать глупости. Если вы поняли меня, кивните.
Турист кивнул сразу же. Он сделал бы что угодно, чтобы слезть с этого проклятого стула. Силач разрезал путы спецназовским ножом, обеззаразил и зашил двумя швами след ножа своей соратницы, потом помог Абелю встать и дойти до ванной, а после этого прислонился к стене, скрестил на груди руки и стал сторожить.
Абель смирился с его присутствием и примерно через десять минут уже пил чай на кухне. Старший из двоих сидел напротив, внимательно его разглядывал и вдруг заговорил:
– Вы действительно интересный человек. Родились в Колумбии от родителей-швейцарцев. Детство провели на Мальте, а потом множество раз переезжали из страны в страну – Англия, потом Германия, Голландия и, наконец, Дания. В загсе колумбийского города Барранкилья вы были зарегистрированы под именем Титус Дитрих Фухс, но позже стали Абелем Картагеной.
– Вы много поработали, – заметил Турист.
– Это было нетрудно, – ответил его собеседник, открывая свой кейс-дипломат и вынимая оттуда детектор лжи.
После этого в течение часа Абеля спокойно, но в напряженном темпе допрашивали о серии убийств, которые он совершил. Старший из двоих читал вопросы, возникавшие на экране планшета. Кто-то другой неизвестно где формулировал их и посылал по электронной почте.
Потом старший захотел, чтобы Абель рассказал ему об убийстве бельгийки из полиции, и проверил ответы на детекторе лжи.
У Картагены уже совсем не осталось сил, но ему еще пришлось пройти через ускоренный вариант психиатрического опроса.
– Вы что, психиатр? – спросил он у старшего.
– Я имею много профессий, – ответил тот.
Через несколько минут эти двое демонтировали свою аппаратуру и приготовились уходить.
– И что будет теперь? – спросил Картагена.
Старший, застегивая куртку, ответил:
– Мы считаем, что вы можете быть полезны нашей организации. Теперь мы знаем о вас все. В любой момент мы можем сделать так, чтобы вас арестовали. А если понадобится, легко сможем устранить вашу жену, вашу любовницу или вас самого. Продолжайте заниматься своими исследованиями, мы свяжемся с вами позже. И подавляйте в себе желание убивать: мы сами дадим вам жертву.
Глава 5
Пьетро Самбо купил себе соленого печенья в булочной-пекарне на улице Старое гетто и теперь грыз его, ожидая Нелло Каприольо. До прихода Нелло оставалось еще десять минут: Пьетро всегда приходил на встречи раньше срока, таким его создала природа.
Перед тем как прийти сюда, Самбо поссорился со своим младшим братом Туллио, который управлял магазином масок в квартале Дорсодуро.
Бывший комиссар объявил брату, что какое-то время не будет у него работать, а Туллио рассердился на старшего брата за то, что снова будет вынужден искать продавца, и притом искать срочно, потому что брат не предупредил его об уходе в положенный срок.
Но в первую очередь Туллио беспокоился из-за того, что его опальный брат может во второй раз пойти по неверному пути – по дороге, которая ведет в тюрьму, на страницы газет и на уста людей.
Туллио ни разу не упрекнул брата открыто, но сильно страдал во время скандала. Доказательством этого были слова, с которыми он обратился к брату, когда пришел повидать его в тюрьму. «Счастье, что мама и папа до этого не дожили», – вот что он сказал.
Во всяком случае, он помог Пьетро, дав ему эту работу. Однако они виделись только в магазине. Туллио ни разу не пригласил брата домой: вероятно, жена Туллио, Николетта, стыдилась такого неудобного деверя. Братья даже не ходили вместе в бар выпить кофе или аперитив.
Самбо всегда был благодарен брату, но теперь чувствовал облегчение оттого, что несколько дней не придется его видеть.
Подняв взгляд, бывший комиссар на мгновение увидел человека на самом верху моста и узнал в нем Каприольо по походке, характерной для коренастых людей с короткими ногами.
Войдя, Нелло заявил, даже не поздоровавшись:
– Это будет тебе стоить еще тысячу евро.
– Почему? – спросил бывший комиссар.
– Мои поиски оказались бесполезными. Твой человек не жил в Венеции ни в отелях, ни в пансионах, ни в съемных комнатах с постелью и завтраком. Но, возможно, его узнал хозяин ресторана на площади Кампо-Санта-Мария-Матер-Домини.
– И деньги нужны, чтобы устранить все сомнения?
– Вот именно.
– Он заслуживает доверия?
– Думаю, что да. Кроме хозяина два официанта сказали, что почти уверены.
– Хорошая была мысль прочесать окрестности, – похвалил себя Самбо.
А Нелло дотронулся рукой до своего мясистого носа и пошутил:
– У меня чутье следователя. Если бы мать, рожая, дала мне еще несколько сантиметров роста, я сейчас был бы генералом карабинеров за заслуги в полевой работе.
Самбо приготовился идти в тот ресторан, но Нелло не сдвинулся с места.
– В чем дело? – спросил бывший комиссар.
– Ты уверен, что не хочешь сказать мне ничего больше? Я бы мог быть тебе полезен.
– Спасибо, но я просто не могу этого сделать.
– Я надеюсь, что ты вновь не попадешь в беду.
– Вот в такую большую? – пошутил бывший комиссар и широко развел руки в стороны, показывая размер.
Сандрино Тоно, владелец ресторана «Ремьери», велел найти места для новых посетителей и подал приятелям обед. Почти все столики были заняты, поэтому у него не было времени отвечать на их вопросы. Его заведение было типичным рестораном для туристов, с фиксированными ценами и замороженной едой, но повар из уважения к посетителям-венецианцам приготовил для них спагетти с ракушками-венерками, которые не значились в меню на этот день.
Наконец Сандрино подошел к приятелям с бутылкой горького ликера амаро и тремя бокалами.
– У тебя есть деньги? – обратился он к Нелло на диалекте.
– Платит он, – ответил тот, указывая на Самбо.
Хозяин поморщился.
– Чем? – спросил он. – Доходами от незаконной игры? А вдруг эти деньги меченые, и меня потом посадят?
Бывший начальник убойного отдела проглотил эту ядовитую шутку, вынул деньги, положил их на стол и сказал:
– Позови официантов, их я тоже хочу допросить.
Сандрино снова повернулся к Нелло и насмешливо произнес:
– Он еще не забыл привычки комиссара: применяет слово «допросить».
Пьетро сердито фыркнул и стал подниматься со стула, но Сандрино положил ладонь ему на руку, рассмеялся, жестом велел своим двум подчиненным подойти и сказал бывшему полицейскому:
– Мама миа, какой у тебя тяжелый характер! Даже немного поговорить, и то невозможно.
Они, кажется, больше заслуживали доверия, чем их работодатель. Оба – много повидавшие мужчины на шестом десятке, в удобной обуви без каблуков, одеты в белые куртки, на шее у каждого галстук-бабочка, черный цвет которого поблек от стирки.
Каприольо снова показал им фотографию бородатого незнакомца с серыми глазами.
– Он ужинал здесь по меньшей мере три или четыре раза два месяца назад, с какой-то толстухой, – сказал хозяин. – Я это помню потому, что он всегда платил наличными, а обычно только русские не имеют кредитных карточек, но эти двое говорили по-немецки.
– С ним была женщина? Вы уверены? – удивленно спросил Самбо. В профиле, который составили следователи, не было сказано, что Туриста во время его охотничьих вылазок кто-то сопровождал.
– Толстая корова весом восемьдесят кило, – язвительно подтвердил один из официантов. – Она всегда заказывала биголи алло скольо[3] и жареную картошку, а когда ела, заправляла салфетку себе за воротник.
Его сослуживец взял в руку фотографию, всмотрелся в нее внимательнее и сказал:
– Только глаза у него были другого цвета.
– С каких это пор ты так внимательно разглядываешь мужчин? – хихикнул Сандрино.
Официант смущенно пожал плечами и, чтобы оправдаться, объяснил:
– Однажды я помогал ему надеть пальто, и он за это дал мне еще двадцать евро на чай. Вот почему я его помню.
– А какие у него были глаза? – спросил Пьетро.
– Светло-карие, кажется, цвета ореха.
За долгую службу в полиции Самбо узнал, что свидетелям часто нельзя доверять, потому что они вспоминают несуществующие подробности. Но в этот раз он был склонен больше не принимать как данность то, что у Туриста серые глаза.
«Если он носит цветные контактные линзы и сбривает бороду, эта фотография ничего не стоит», – озабоченно подумал он.
Самбо сообщил хозяину ресторана номер своего мобильника и добавил:
– Если эти двое появятся здесь вместе или поодиночке, сразу звоните мне.
– Расценки у меня для всех одинаковые. Здесь не занимаются благотворительностью, – напомнил Сандрино.
Бывший комиссар кивнул, налил себе еще одну рюмку ликера, и Сандрино ушел.
– Когда у меня было полицейское удостоверение, говнюки вроде Тоно не смели так подло вести себя со мной, – вполголоса пробормотал Пьетро.
Нелло ничего не сказал на это, только положил руку ему на плечо и сменил тему разговора:
– Зачем ему приходить несколько раз в одно и то же место, если он не хочет быть замеченным? И к тому же – в «Ремьери», где цены низкие, но еда дерьмо? Он что, нищий?
– Нет, – ответил Пьетро. – Похоже, у него достаточно денег. Этот ресторан он выбрал потому, что рассчитывал остаться здесь незамеченным. Здесь нет постоянных клиентов и тех, кто живет рядом.
– Тогда он ошибся в расчетах.
– Ошибся из-за своей женщины, которая сделала все, чтобы быть замеченной, – объяснил бывший комиссар. – Ты в состоянии еще раз пройтись по окрестностям и попытаться ее найти?